Ранним майским утром Петр Михайлович «припёрся» к тёще, проживающей на окраине поселка, по довольно банальной для этого времени причине: необходимо было вытащить посевной картофель из подполья. На этот раз в дверь «ломиться» он не думал, а зашел в избу со двора, где ворота практически всегда не закрывались; там находился «сторож» – большой пёс «смахивающий» по виду на волка, по крайней мере, зубами он щёлкал, как настоящий лесной «разбойник». Пётр Михайлович потрепал собаку за шею и спокойно зашёл в избу.
В кухне, на короткой металлической цепочке, под самым потолком горела лампада. Анна Анкудиновна – восьмидесятилетняя старушка, одетая в просторный синего цвета с белыми мелкими цветочками халат, стояла на коленях.
– Поклоны бьёшь?! Здравствуйте! – громко сказал он, ввиду старческой тугоухости тёщи.
– Бью, – начала подниматься старушка с полу. – Ох, встать – то не могу… Подсоби!
Петр Михайлович слегка приподнял тёщу над полом.
– Приступила одной ногой на подол халата – вот, и не можешь встать! Подбирай подол халата, когда земные поклоны кладёшь!
– Усь, а мне невдомёк, – всё думаю: немочь…
– Короткие надо юбчонки – то носить, – смеётся зять.
– Да уж не носила в «давешние» времена, то и теперь не стоит привыкать. Вот Тоня через Лиду передала мне три «фиговинькие» конфетки: я за неё – доброго человека, поклоны – то и бью…
– Да – к твоя благодетельница другой веры, стоило ли молиться?
– За людей другой веры молимся святому Ауру, а за своих, нашей веры – святому Паисию.
– А что молитвы ещё не должны путаться? – снял с головы картуз Петр Михайлович, а следом начал скидывать и куртку.
– Не богохульствуй. Ты вот плату за электроэнергию несешь в одно место, а за воду – в другое. Так?
– Так.
– Вот и не спрашивай.
– И за кого ты больше читаешь молитвы: за – своих, или за чужих – иноверцев.
– Конечно за своих.
– Значит: святой Паисий работает больше, чем святой Аурий, то есть последний устроился там – на небесах значительно лучше.
– Не знаю, но так положено.
– А почему нельзя сразу напрямую молиться Богу за благодетельницу Антонину.
– А ты к нашему Президенту сразу попадёшь на приём? – перешла в атаку старушка.
– М-м-м… Весомый довод: значит Бог – это Президент на небесах? Так!
– Так!
– Если Президент из полутора миллионов вопросов россиян ответил в эфире только на шестьдесят, то и Бог способен услышать только небольшое количество ваших молитв. Нет никакой вероятности, что твои молитвы дойдут до адресата… А если святой Аурий забудет, или не попадёт на приём?..
– Сие мне неизвестно, я лишь делаю то, что положено не нами, а правильно или не правильно – это не мне судить… Вогнал меня в греховные рассуждения – уйди на улицу, – отмолиться надо… Греховодник!
Петр Михайлович вновь накинул на плечи куртку, надел картуз и вышёл на крыльцо. В соседнем доме заливисто «горланил» петух; он оповещал всех, что наступило прекрасное весеннее утро. Птица искренне радовалась появлению Солнца, которое воспринималось ею как Божество. Эту радостную и благую весть петух разносил по всей окраине посёлка.
– Вот, настоящий радетель перед Богом за всех, – блаженно улыбнулся он, вглядываясь в розовые верхушки деревьев, которые так причудливо были окрашены первыми робкими лучами восходящего солнца.
Яков Семенович Медведев вернулся с работы поздно вечером. Нужно отметить – у агрономов, в период весенней посевной компании, всегда плохое настроение.
– Баню, Нюра, истопила? – я весь пропылился…
– Я, Яша, тоже была на работе, – библиотека, как ты знаешь: работает вечерами. Мне пора идти доить корову.
– Наказать ведь могла ребятам!?
– А ты сам не мог?
– Мог, но о чистоте тела своего мужа должна заботиться жена!!!
Анна Михайловна пожала плечами, схватила подойник и молча вышла в сени. После того, как молоко было процежено, хозяйка начала готовить ужин.
– Идите все за стол, – крикнула она мужу и детям.
На её зов прибежали трое детей: сын Николай, дочери: Надежда и Наталья.
– А ты чего не идёшь? – подошла она к лежащему на кровати мужу.
– Я объявляю тебе локаут1.
– Во как?!
– Это – форма протеста. Может, после этого, ты более внимательно будешь относиться к моим потребностям.
– Протестуй, – спокойно ответила супруга, направляясь на кухню.
Две недели Яков Семёнович не разговаривал с женой, не подходил к столу, на котором стояла приготовленная супругой пища. Он самостоятельно, только для себя, готовил еду, топил баню, и даже сам стирал себе носки, трусы и прочее бельё.
После завершения весенней посевной компании всех агрономов района собирали на совещание в районном центре: должны обсудить итоги работы и наметить планы на летний период. До районного центра, в шестидесятых годах, прошлого столетия нужно было ехать по бездорожью не менее трех часов, то есть утром нужно было вставать довольно рано. По случаю локаута, объявленного жене, Медведев написал записку: разбуди меня в шесть часов, когда пойдешь доить корову: надо ехать в район…
Анна Михайловна прочитала записку и тут же оставила ответ: Вставай, – уже шесть часов!
В этот раз на районное совещание работников сельского хозяйства Яков Семенович не попал по банальной причине – проспал, но локауты с тех пор, как средство борьбы с супругой использовать больше уже не решался.
Алексей Михайлович уже лёг спать, когда его супруга Зоя пришла от соседки.
– Лёш, встань!
– Чего тебе ещё нужно? – У меня завтра заседание Думы…
– Успеешь выспаться, – вставай!
Нехотя Алексей откинул одеяла. – Ну, чего?
– Люстру сегодня новую купила в комнату… Уже собрала, – повесить бы надо.
– Потерпеть не могла, – ведь не молодушка уже, – пошутил супруг.
– Не могла, – с легкой ехидцей в голосе ответила Зоя.
– Пойду отключать «электричество» в комнате, а сюда проброшу времянку из кухни. – «Настроился» он на выполнение просьбы – желания супруги.
Через десять минут Алексей Михайлович уже стоял на стремянке и снимал старую люстру. Рядом стояла жена с новым в стиле «Модерн» осветительным прибором, в котором множество витых волокон «шелестели» тонким малиновым звоном. Вот старая люстра была положена на стол. А хозяин уже вновь стоял на стремянке.
– Давай люстру.
– Держи.
– Провода подсоединить надо, заизолировать, – спокойно рассуждал супруг. – А знаешь, Зоя?
– Ничего не знаю, – подняла она глаза вверх.
– Сегодня целый коллектив вступил в нашу партию «Единая Россия»
– Так разом? Ведь это не в «дерьмо» попасть, – как ты их «уболтал»?
– Им, в детском саду, нужна была электро-мясорубка, – мы и купили…
– Надеюсь не за свои кровные?
– Конечно, нет, – использовали административный ресурс…
– Искуситель ты у меня, Алексей, недорого купил душонки – то, – Павел Иванович бы позавидовал, – и тут она неожиданно протянула руку вверх и дернула мужа за «штуку» которая болталась в его трусах. Была это определенного рода шутка с её стороны, или же таким образом выразилось у неё сексуальное влечение – неизвестно. Но муж с диким криком: Ох-ох!!! Отнял руки от люстры и повалился прямо на супругу. Люстра следом за «электриком» упала вначале на стремянку, затем «брызгая» множеством осколков со звоном упала на пол. Зоя устояла на ногах, слегка отшагнув назад, успев ещё поддержать падающего на пол мужа.
– Током ё…о, Зоя! – поднимаясь с полу, оправдывался супруг.
– Дурак! – электрический ток ты сам отключил.
– Тогда что это было?
– Не знаю, – незадачливо ответила супруга. – Поставь пока старую люстру обратно, искуситель, а я уберу этот мусор в комнате… Завтра купишь новую люстру взамен разбитой, и лучше в счет административного ресурса. Понял!
– Если вступишь в нашу партию: такое у меня условие.
– А «фиганьки» не хочешь? – ответила супруга, подставляя мужу под нос фигуру, сложенную из пальцев правой руки. – Двадцать лет назад ты меня в компартию хотел затащить, а теперь в новую вашу партию! Если не купишь, то тебя снова может током дёрнуть! А?
– В таком случае без условий, – согласился Алексей Михайлович. – А кто такой Павел Иванович, упомянутый тобою?
– Дорогуша, ты мой, Чичикова Павла Ивановича каждый выпускник школы в России знает.
Лесничий Шакалов Петр Степанович приехал в Сотринский леспромхоз для освидетельствования лесосек, которые были вырублены предприятием в зимний период. Руководство предприятия выделило для поездки в лес большой автобус на базе автомобиля «Урал», так как в весеннею распутицу на другой технике «попросту», далеко не уехать. Директор леспромхоза Копысов представил Шакалову инженера по лесоустройсту Пинегину Зою Ивановну и двух рабочих, которых назвал просто: Николай Петрович, Федор Григорьевич, – они вам в помощь…
– Хорошо, – удовлетворенно отметил Петр Степанович, открывая учтиво кабину салона автомашины, чтобы посадить туда единственную женщину из комиссии по освидетельствованию лесосек.
– Лесобилеты, технологические карты, справки о количестве вырубленной древесины где? – осведомился у директора предприятия Шакалов.
– Пинегина всё взяла с собой.
– Ну, мужики, всё, – поехали! – Петр Степанович поднялся в пассажирский салон. Через две – три минуты автобус покачиваясь медленно начал выезжать за пределы посёлка. Мужчины, впервые встретившись, напряженно вглядывались друг в друга. Чтобы как – то разрядить гнетущую обстановку Шакалов решил первым начать разговор.
– И давно этот инженер по лесоустройству появился?
– Недавно ответил один из мужчин, который был представлен директором предприятия Николаем Петровичем.
– Хорошая бабёнка, ладная…
– Знаю, – ответил он.
– Ножки в меру полные и длинные.
– Знаю.
– И «грудешки» неплохие – в самом соку.
– Знаю.
– И «мордочкой» вышла и глазками… Наверное в постели огонь!?
– Знаю.
– Да откуда ты всё про эту бабу знать можешь? – Удивился Петр Степанович.
– Потому что я ей мужем прихожусь.
– …
Две женщины подруги оживлённо обсуждали Великий пост, ибо впервые в жизни добровольно решили лишить себя мясной и молочной пищи.
– Ты, глянь, Людмила, а до Пасхи ещё четыре недели!
– Не «фига» себе, – удивляется подруга.
– Я тебе по секрету скажу: натрескалась рыбы, – муж жарил, – не устояла…
– Это не большой грех. Только перед батюшкой покайся… Я на этой «поснинке», даже ночью встаю есть… Вот мусульманам хорошо: ночью могут во время поста всякую пищу «трескать».
– Я, Людмила, тоже себе вопрос задаю: почему у разных вер – разные и посты? Бог один, а посты нужно блюсти по – разному.…Может надо, для того чтобы угодить Богу, все посты, по разным верам, соблюдать. Вот днем мы постимся по – христиански, а ночью по – мусульманскому… А?
– Не получится: грехи – то должен один кто – то отпускать: или поп или муфтий. Да ещё каждый из них за нарушение канона накажет…
– Понятно. Не терпят они друг друга.
– У-гу.
– Мне уж, Лида, – так звали вторую женщину, – своего греха не отмолить.
– Что так?
О проекте
О подписке