Глава 3

– Линейные корабли: «Флёрон», «Конкеран», «Сен-Луи», «Тулуз», «Меркюр», «Ёрё», «Тритон», «Тигр»; фрегаты: «Гриффон», «Глуар», «Аргонот», «Астре»; и корвет «Медюз», – я отложил перечень и посмотрел на Шетарди. – Насколько я помню, речь шла о четырёх линкорах и семи фрегатах, или память мне изменила?

– Но, ваше императорское величество должны признать, что восемь линкоров – это гораздо лучше, чем четыре, – Шетарди расплылся в слащавой улыбке.

– Лучше для кого? – я слегка откинулся на спинку кресла и не мигая смотрел на французского посланника, который передёрнул плечами от этого пристального взгляда. – Содержание этих линкоров вылетит для меня в копеечку, а для их полноценной эксплуатации у меня в наличие есть только Балтийское море, которое, как известно любому моряку, не подходит для линкоров. Так кому от этого лучше?

– Ваше императорское величество…

– Лучше сейчас помолчите, – я поднял руку, прерывая маркиза, не дав ему сказать то, что тот хотел сказать, параллельно обдумывая этот вольный пересмотр договора французов насчёт приданного Филиппы.

Я похвалил себя за то, что сумел сохранить недовольную мину и ничем не показать этому лягушатнику, что взял бы её и вообще без приданного, вот как есть в том порванном платье.

Нельзя, Петруха, никак нельзя показать французам своей заинтересованности в их принцессе. Пускай видят, что ты им огромное одолжение делаешь и берёшь её в жены, только польстившись на очень неплохое приданное. И лишь благодаря своему юному возрасту, в котором вполне реально принять за акт доброй воли большие, дорогие корабли, которые ты в итоге хрен поднимешь и останешься вообще без флота.

Но что я буду делать с линкорами, если оставить изменения в договоре как есть? Я задумался. Кроме Балтийского, я в принципе могу в Каспийское море вроде бы выйти. Так, вспоминай голова, что там у нас в Каспии на данном временном промежутке имеется?

 По итогам персидской авантюры деда к Российской империи отошли семь областей: Дербент, Баку, провинции Гилян с примыкающим к ней Рештом и Ширван, Мазендеран и Астрабад. Из них полноценно к Каспию выходят шесть образований – Решт расположен в глубине страны. Все области относятся к Российской империи чисто номинально, пока там нет укреплённой централизованной власти.

А что если пришла пора укрепиться? Линкоры не подходят для Балтики? Не беда, они прекрасно подходят для Каспия. Самое главное, что я понятия не имею, что конкретно там происходит. Да я даже ещё ни копейки налогов оттуда не получил.

Решено. Отзываю Матюшина, не хрен ему заговоры от нечего делать плести, и отправляю налаживать централизованную власть в этих провинциях. Приказом объединю их в одну, ну скажем, Прикаспийскую губернию и назначу его туда губернатором. Он местные реалии знает, так что устроиться сумеет. А в помощь ему укрупнение Низового корпуса – пускай этим займётся и с вновь сформированными полками туда и выдвигается.

 Там на месте сориентируется, где их лучше разместить. Пока линкоры не подойдут, которые я ему в помощь отдам. Шесть линкоров – это не хреновая сила, которая прекрасно поможет нам укрепиться на Каспии. Оставшиеся два пойдут у меня, пока Северный путь свободен, в район ещё не построенного Порта Артура, который надо строить, иначе зачем мне такой геморрой как Ляодунский полуостров?

Цинцы, похоже, мне его отдали, чтобы от японцев нами прикрыться. А самураи – это очень неудобные соперники. Да и Токугаве Ёсимунэ я вообще не противник, не на сегодняшний день. Надо же было именно с этим сегуном одномоментно править. Ведь именно он был прототипом того японца, возвышение которого довольно неплохо показали в сериале «Сегун».

Так что два линкора там лишними не будут – это точно. Особенно если учесть то, что японцы – те ещё моряки с аэродинамикой топора.

Да и ещё, Астрахань нужно делать полноценной боевой крепостью. Этим тоже пускай Матюшин займётся, а я в качестве поощрения тестя его Соловьева не четвёртую, и даже помилую. И даже те деньги, которые он с Меншиковым на паях по иноземным банкам распихал, позволю пустить в дело, на нужды новой губернии, а это ни много ни мало по докладам Ушакова – восемь миллионов рублей.

Кстати, этот барыга прекрасно сумеет с местными в плане торговли спеться. Такими талантами разбрасываться никак нельзя. Значит, семейство Соловьёвых за добровольную помощь в виде отданных денег получает грамоту, что они сейчас самые что ни на есть полноценные дворяне, причём потомственные, и благословение добыть себе имение и прибыли на берегах Каспийского моря уже самостоятельно.

Надир-шах пока сильно занят, он в Афганистане завяз – там все по маковку испокон веков завязают. Турки внимательно следят за его успехами, потому что Персия положила глаз на османское Закавказье и им тоже не до России, которая вроде пока смирно сидит и не рыпается. Так что именно сейчас самое время для того, чтобы укрепиться в том районе.

 А потом тех же Соловьёвых оттуда мотыгой не сковырнёшь. Да чтоб они добровольно и не Ушакову с его мальчиками, да не на дыбе отдали нечестно нажитое? Да при поддержке губернатора, большого военного корпуса и шести линкоров? Ага, счаз. Я специально кукурузы куплю, чтобы попкорна наделать да насладиться этим зрелищем.

– Ваше императорское величество, – решил напомнить о себе Шетарди.

 Я смерил его оценивающим взглядом. Нет, вот прямо сейчас османов не нужно опасаться. Франция не даст им на меня напасть. Ей ещё от скандальной принцессы надо избавиться да Лещинского на польский трон посадить, чтобы такого жирного карася в моём лице отпускать.

Полагаю, что линкоры – да ещё и те, что должны были в польских разборках участвовать, мне подаются с улыбочкой как веревка, финансовая в данном случае, чтобы я на ней удавился.

 Вот, суки! Хрен вам. Вы ещё взвоете, когда ваши же линкоры в итоге в Чёрное и Средиземное моря войдут. Я улыбнулся самой сладенькой улыбочкой, на которую только был способен. Хватит так шутить, вон Шетарди как напрягся. Нельзя, чтобы в пацане заподозрили наличие хоть немного мозгов. Пускай продолжают думать, что империей недоотравленный Ушаков правит.

– Вы правы, маркиз, чем больше линкоров, тем больше престижа стране. Полагаю, что именно «Флёрон» повезёт ко мне мою наречённую?

– Капитан – Франсуа-Корнелис Бар сочтёт эту миссию за великую честь, ваше императорское величество, – Шетарди вернул мне улыбку. Бар значит, ну-ну. Пираты никогда не были преданы своей родине, а Бар – потомственный пират. Посмотрим на представителя этого непростого семейства, поговорим. Может быть, и договоримся о чём-нибудь.

Поставив последнюю подпись на двенадцатом листе брачного договора, а он за эти пару месяцев разросся до двенадцати листов, – я протянул одну копию Шетарди, а вторую, заверенную по всем правилам, передал Митьке. Ну вот и всё. Осталось дождаться следующего лета, чтобы получить свой законный приз.

– Беринг где? – бросил я Митьке, непривычно выглядевшему в камзоле и забранными в хвост патлами.

– К двум пополудни прибудет, – отрапортовал мне новый секретарь. – Миних утраивает ассамблею в честь прибытия принца Фридриха в Российскую империю. И…

– Что? – я встал и подошёл к окну, заложив руки за спину.

– Тут намедни Кнобельсдорф с Растрелли столкнулись. Пока что мирно, но на повышенных тонах обсуждая, какой именно высокий шпиль подойдёт активно перестраивающейся и роющейся вглубь Москве. Но, возможны инциденты в виде мордобития и даже дуэли. И ожидаться сие может как раз на энтой ассамблее.

– Да что ты говоришь, – я улыбнулся. – Что никак не могут найти общее решение? А не задать ли им задачку вместе отреставрировать Кремль? А то, что я всё по чужим дворцам мотаюсь?

– Лефортово не чужой дворец, а конфискованный в пользу казны, а значит, официальная резиденция государя-императора, – поджав губы, сообщил мне Митька, который берёг честь короны почище меня самого.

– Уговорил, чертяка, – я хмыкнул. – Значит, Лефортово – мой дом. Но хотелось бы ещё и Кремль в приличном виде получить.

– Неплоха задачка, вот только дело ли практически на святыне дать двум соперникам резвиться?

– В том-то и дело, Митька, что только так мы можем получить что-то совершенно неповторимое и уникальное. Не дешёвую копию Версаля или готических замков Пруссии, а что-то своё, самобытное. Вот что, заяви меня на эту ассамблею. Что-то давненько я Фридриха не видел, пора бы поговорить о том, как ему здесь нравится. А то, он может, уже домой рвётся, а я и не в курсе.

В этот момент в окно что-то стукнуло. Я аж отпрянул от изумления, а когда пригляделся, то увидел сидящую на карнизе голубку. Открыв окно, я очень осторожно протянул руку к белоснежной красавице. Голубка была совсем ручная и молоденькая, сюда села, скорее всего, потому, что голубятню свою не нашла. К лапке был привязан небольшой футляр.

– Вот как, интересно, – подцепив крышку футляра, я вытащил плотно свёрнутую в рулон тончайшую бумагу. – И кому ты несла письмо? – я ссадил голубку на подоконник и развернул рулон. Письмо было отправлено из Нижнего Новгорода и адресовалось мне. Петька докладывал о своих успехах таким вот нехитрым способом. – М-да, – я посмотрел на голубку, которая в это время вспорхнула с подоконника и полетела куда-то в сторону Кремля, где, собственно, и располагалась голубятня. – Это, конечно, быстро, но очень ненадёжно. А если бы это было не моё окно, а, скажем, окно иноземного посольства? А это что означает? А, Митька? Что это означает?

– Слишком мудрено говоришь, государь, Пётр Алексеевич, – Митька перебирал какие-то бумаги, вытаскивая то одну, ставя в ней отметку, беря затем другую. Я даже не пытался выяснять, что такое он делает. Мне лишняя информация не нужна, своей хватает, чтобы потихоньку с ума начать сходить. – Незнамо мне, что имеешь в виду.

– Нужен шифр, вот о чём я говорю, – свернув письмо, написанное на тончайшей рисовой бумаге, которую цинцы привезли в качестве презентов, я сунул его в карман и прошёл к столу. – Так, отпиши графу Шереметьеву, что никаких по-настоящему важных дел с голубями не передавать, пока не утвердим шифр, достаточно надёжный, чтобы, даже попади послание в чужие руки, сведения остались неузнанными.

– С Андреем Ивановичем обсудить такое надобно, – Митька поднялся из-за своего стола. – Дозволь письмо графу Шереметьеву отправить?

– Дозволяю, – я махнул рукой. – Что у меня сейчас?