ТОСКАНА

Перед глубоким погружением в московскую осень метнулись в здешнюю, вот вам Тосканы, уже соломенно-желтой, вперемежку с терракотой вспаханных полей; жили в бывшем борго, который весь теперь переделан в агритуризмо, кругом немцы с детьми, плещутся в бассейне, смотрят с лежаков на холмы; посмотрели на вечно жующих лошадей и молчаливых осликов; в борго есть даже своя церковь, подойти трудно, такое Джуманджи, заросли, скрывающие даже звонницу. Сотни гектаров земли, о которой заботятся; собственное производство злаков и бобов, строгие правила (не шуметь, не мешать соседям).

Кажется, что мир далеко. А он вот, в двух шагах. Микроскопический Буонконвенто, борго, известный с 12 века и входящий в самые очаровательные городки Италии. У крепостной стены субботний рынок, полно народу, наверное, все жители пришли за овощами-фруктами, а также поторговаться за недорогое барахло.

В церкви св. Петра и Павла сокровища сиенской школы; музей полон шедевров (причем продуманно, прекрасно развешенных, освещенных и подписанных) – и пуст от посетителей, на выходе старушки-смотрительницы без особой надежды просят, если понравилось, написать отзыв в толстую тетрадь, пишу от души на девственно чистом листе, одном из первых: тетушки согласны на любой язык, имейте в виду, если поедете, не стесняйтесь оставлять добрые слова. Пока хожу по этажам, слышу, как упоенно бабульки обсуждают, с чем сочетать в соусе артишоки.

В Монтальчино снова вечерний ветер и розовый закат. Я еще не разобрала апрельский альбом; по результатам той поездки дом забит брунелло.

Снова ездили к человеку, который производит вино, «Сан Карло». Но про него я расскажу отдельно. И еще отдельно о двух гастрономических потрясениях, оба заслуживают поэмы.

Еще ездили на прелестную винерию Ле Потаццине, синички; так хозяйка, зеленоглазая веселая красавица, зовет своих дочерей. Первая птичка появилась на свет одновременно с покупкой этой земли; сейчас уже работает тут же, с мамой. Младшая родилась, когда приобрели второй склон холма, с другим «характером» лозы; теперь все это смешивается в овальных бочках (говорят, в такой форме вино лучше дышит и не требует потом процеживания), и получается одно из самых симпатичных брунелло в мире. Хозяйка смеется: мне часто говорят, что видно, производство женское; я считаю, надо и глазам делать приятное. Поэтому и этикетка, и коробки, и ленточки, – все продумано и красиво. Джильола, хозяйка, – воплощенная радость, и у вина такой же характер.

Сан Квирико д'Орча, попить кофе с хрестоматийным видом на средневековые улицы; под стулом безмятежно дрыхнет толстый рыжий кот, пострадавший в драках (на половине лица не хватает шерсти); кофе долго готовит девочка, дочка-внучка хозяек; суббота хорошее время начать учиться семейному мастерству. Туристы слегка рассосались, можно разглядеть неспешную местную жизнь, послушать соседскую необременительную болтовню, понадеяться, что осень будет теплой.

Потом петлять по дороге, просить остановить на каждом вираже, облака, похожие на перину для принцессы на горошине, тени и свет, которые много столетий пытаются повторить и художники, и камеры фотографов, и ни у кого еще не вышло, будем надеяться (всякий раз пишу это про Тоскану), что господь, рисовавший тут дизайн-проект своего Рая, преуспел и при воплощении там, над пушистыми облаками, за синим небом, за яркой звездой. Ну что, дорогая осень, привет.

ПОЗИТАНО

Лучшее, что может быть: до обеда лежать под заботливо сдвинутыми над лежаком зонтами, изредка разглядывать в маске рыб в идеальной позитанской водице; увидеть на плоском валуне обедающего краба: он буквально сидит за столом, правой клешней отщипывает водоросли и складывает в рот; подняться в лифте внутри скалы, потом по 49 ступенькам, потом на фуникулере с панорамой на залив, отпереть калитку, войти в прохладный дом, принять горячий душ и развесить купальное на солнце, порезать ножом-пилочкой обманчиво розовые сезонные помидоры (в разрезе получаются ажурные круги), залить местным оливковым, тонкие полукольца лука, зачем-то зовущегося красным, а на самом деле сочного баклажанового цвета, перец, сицилийская крупная соль с лимоном, бальзамический укус на край тарелки, пресный хлеб, съесть, сделать «скарпетту» – хлебным башмачком подобрать душистую соленую юшку с помидорными семечками, на чистую тарелку покромсать ледяной неаполитанский арбуз, самый сладкий в мире, с корочкой, чтобы кусать с хрустом и чтоб текло по рукам, частично отплевывать косточки, пойти лечь, уснуть коротким и глубоким послеобеденным сном, выползти после, одетым в приличное, ехать по серпантину, парковаться на стоянке, где у тебя скидки, долго идти по лестницам вниз, на городском пляже расцеловаться с хозяином ресторана, помахать любимому пиццайоло, съесть «детское меню» (пицца и мороженое), выпить бокал холодного белого, кофе и лимонный сорбет от заведения, прогуляться по пляжу, посмотреть вечерний сеанс – закат на море, оглянуться на загорающийся фонарями город на скале, проделать обратный путь, прежде, чем закрыть дверь, посмотреть с террасы на ночные огни и светящиеся корабли, выключить свет, загнать в глубину тревогу и ужас от новостей, обняться и уснуть до утреннего сеанса – рассвет на море, продолжение следует.

ХХХ

Румынская как бы джазовая группа на набережной играет хиты, от неаполитанских народных до классического рока; что они румыны, я выяснила, покупая диски (чистая благотворительность; жгли с радостью, это всегда видно, когда люди прутся от музыки).

Внезапно затанцевала проходящая мимо женщина предпенсионного возраста, но в отличной форме, свободная, радостная, изящная, огненно двигающаяся; потанцевала несколько мелодий, поддержала музыкантов, светилась от удовольствия. Я так никогда не смогу, а очень бы хотела.

Вдоль ансамбля движется июльская позитанская толпа; в том числе четверо детей одной семьи (это очевидно), два мальчика-близнеца, мальчик помладше и самая маленькая, девочка; все они американцы, классический такой калифорнийский тип, выгоревшие светлые волосы, вьющиеся чрезвычайно живописно; девочка в белом платье из кружев и явно и очевидно впечатлительнее братьев, те только оглянулись на оркестр, а она повернула голову и окаменела от удовольствия.

Тут розовые закатные облака, гладкое сияющее море, такой синевы и бирюзы больше нет нигде.

Ужинаем в Ше Блэке, старый Блэк всегда на месте в кипенно белой рубахе; фактически рулит сын, невероятной кинематографической красоты парень, у него есть опыт голливудских съемок, но он вернулся и каждый вечер тут, встречает гостей. Настоящая хозяйка, как водится, мама. Она в глубине за кассой. Мой любимец – пиццайоло, пританцовывает под tu vuoi fa americano, он обожает обучать детей (есть даже специальная, уменьшенная лопатка); я люблю, когда он делает пиццу в форме сердца, с кроваво-красным томатом; он вообще очень хороший, бывают такие люди, у которых хорошесть бегущей строкой на лбу.

Официанты у Блэка в смешных белых гольфах, как юнги, наверное; Юра с Украины, много лет тут; еще есть смешной дядька Розарио (он не подозревает, как веселит его имя нас, выросших на Итальянцах в России).

Эмилия, хозяйка магазина, встречает нас как родственников; нас тут все так встречают, мы как будто возвращаемся домой.

Это самое красивое место на свете. Вроде каждый камень выучен, каждый куст, и все равно на поворотах серпантина от панорам заходится сердце. Рай.

Две недели в раю.

ХХХ

C прошлого года многое поменялось; как ни разу за 10 лет. Часть сувенирного магазина с керамикой отдали под популярный «специалитет», льняные и хлопковые рубахи и платья; в двух ресторанах (и даже в родном пляжном!) понабрали официантов, новых, с ума сойти.

Пляж наш хорош лифтом в скале, ограниченностью пространства и тем, что мы здесь самые постоянные клиенты. В прошлом году сменили лежаки на адски дорогие и страшно неудобные; зонтики уменьшили; на столах в ресторане настелили скатертей и огламурили еду; на вход нынче поставили девицу, как в турецком оллинклюзиве, спрашивать номер комнаты. Нас по-прежнему водят в обход очереди, и то хлеб. На той неделе выйдет наш друг Нелло (а прежде работал без выходных), послушаем сплетни. Но причины перемен и так ясны: умер старый хозяин, наследники наперебой улучшают и разрушают.

В Сорренто снова свадьба в Сан Франческо, на маленьких площадях гастролирует ансамбль в народных костюмах, с ними пляшут народные танцы продавцы и «информаторы» (аск ми иф ю нид информейшн); в Позитано пускаются в песни и пляс официанты – уличный гитарист затянул Воларе; туристы снимают; луна почти полная; закат в розово-фиолетовой дымке; лодки сползаются на ночлег.

Арбузы уже медовые.

ХХХ

Никогда, никогда не надо допускать даже мысли, что можно найти место лучше того, где тебе ОЧЕНЬ ХОРОШО. Иначе мироздание тебе устроит вырванные годы.

Мы, например, сегодня поехали ПРОСТО ПОСМОТРЕТЬ место, которое нам предложили в качестве альтернативы нынешнему. Совершенно заброшенная бухта, синяя вода, три калеки народу, вот это вот все; собственность поделена между братьями-сестрами, объясняет нам мальчик ангельского вида с шевелюрой похлеще, чем у Анжелы Дэвис; сто ступенек, мостки, какой-то там ресторан, башня тетина, бассейн тоже тетин, в нем купаться нельзя, наш вон там пониже… Мальчик, наверное, решил, что мы отмороженные. Но мы уже знали, что не снимем этот затерянный мир.

Божечки, какая туда вела дорога. Даже не грунтовый, – бездорожный отвесный серпантин; чахлые проволочки вместо ограды; километровая пропасть; в некоторых местах такие пирамиды из камней, что очевидно: БЫВАЛИ СЛУЧАИ. Я тихо подвизгивала всю дорогу. И до виллы мы доехали только потому, что развернуться раньше было смертельно опасно.

В родное позитанское гнездо вернулись, как собаки, которые в припадке помутнения рассудка бляданули в сторону и приползли назад, униженно виляя хвостом. Мы живем в лучшем месте на земле.

ХХХ

На панорамной площадке, у церкви Святого Франциска, где каждый день женятся, и маленький смуглый азиат привычно сметает с булыжной мостовой рассыпанные очередными гостями церемонии лепестки роз, – в этом месте всегда что-то происходит; в прошлый раз развлекал народ уличный итальянский театр (подозреваю, что в национальных костюмах были в основном румыны); пели и плясали туристы и окрестные официанты. Сегодня на огромной домре (в названии не уверена – апдейт: бандура, конечно, как же еще!) играл украинский парень; на Роспрягайте, хлопцы, коней в пляс с подпеванием пустилась украинская группа и примкнувший к ней итальянский повар в колпаке. Маруся, раз, два, три, калина, чернявая дивчина в садуягодырвала, и итальянец на припеве практически перешел в нижний брейк.