Глава 6. Половинки иных миров

То, что предстало на рассвете, удивило солнышко. Блёсками отражались весёлые лучики от шелковистого меха заполнивших внезапно территорию замка. Они были разного размера и сорта. Высота некоторых достигала полуметра. Cреди них сновали какие-то не очень обычные человеки с вытянутыми носами. Вооружённые до зубов и кривыми клыками мохнатые воины волной заполняли все периметры территории.

С парадного входа, играя мощными мышцами, мохнатые выволокли два крепко связанных тюка и бегом понесли к центру поляны. В это же мгновение сверху словно свалился золотой и сплюснутый, словно тарелка, звездолёт. Два тюка были немедленно погружены внутрь, и он взлетел, не пробыв на земле и минуты.

Мохнатые так же внезапно исчезли под землёй, как и появились, словно ничего и не было. Буквально несколькими минутами позже на той же поляне приземлился крейсер. Воины высыпали из него и окружили замок. Ещё немного времени, и от него осталось ровное место, словно не было.

Золотая искорка мелькала в небе всеми красками солнца. Её пытались отследить, но прицелы сбивались от слепящих отображений солнышка. И вдруг искорка исчезла. В это место чуть позже догадались послать экспедицию, но, было уже поздно. Его нашли, этот золотой звездолёт. Он был пуст. Под землю спускаться не осмелились. Страшные клыки мохнатых вспоминали с ужасом. К ним не были готовы. Эти волосатые существа на планете почему-то не значились в информационных архивах и были неожиданностью. Сейчас о них срочно собиралась информация. Их слабые места изучались. А пока… пока была возможна только осада подземных коммуникаций планет этой галактики.

Бушующий гул раздавался по тёмным коридорам. Процессию возглавлял большой трехрогий. Его длинный кисточкой хвост плавно рассекал сырой воздух подземелья. Хрыч решил сделать по-своему. Не послушал совета Чаги, этого серого кардинала и настоящего правителя Чияна-2. А тот говорил, упрашивал, приказывал уничтожить и не брать в плен. Но, Хрыч решил покуражиться. Собрать всю эту семейку вместе и отправить в следующее воплощение Земли, подальше от этого, чего ещё было придумать приятнее?

А вот с мохнатыми карликами оказалось сложнее. Эти не боялись ничего. Однако, невидимость хвостатых смущала их. Пришлось с ними заключить договор: хвостатые не трогают королевский род, а они хвосту служат. Наивные и доверчивые карлики не понимали, что с ними играются, и что слова хвостатых трехрогих – временное явление. Сложную, сложную игру задумал Хрыч, главный трехрогий Чияны-2.

Наконец-то, этих двух доставили. Тюки развязали и развернули. Лучано медленно пробуждался. Сознание нехотя возвращалось к нему. Олия лежала с открытыми глазами. Видела своих родителей, но не понимала, почему они сидят и не трогаются с места. Лишь позже разглядела, что были связаны. Антония тоже не могла двинуться с места. Её руки и ноги были крепко прикреплены к трону. Тому самому королевскому трону, который специально принесли для неё из тронного зала дворца, словно в насмешку, сюда, под землю. Закрыла глаза. Не было сил наблюдать за тем, как свершается казнь, которая ей обещалась.

Непонятная боль и муть внутри прошли. Лучано встал на ноги и осмотрелся. Увидел свою связанную мать в окружении вооружённых хвостатых. Те смотрели на него, ухмыляясь. Им было интересно, что будет делать этот королевский отпрыск в такой ситуации. А Хрычу уже стало неинтересно. Решил заканчивать эту церемонию. Но, продемонстрировать свой фокус этим человекам не удержался. Собравшись, затаил дыхание, и, вошёл в пространство Лучано. Уж очень хотелось ему посмотреть на реакцию королевы матери, когда она увидит, что он и её сын стали одним существом. Обычно, такой фокус всегда поражал и наводил невероятный ужас на человеческое существо.

Оболочка Хрычу показалась какая-то тянучая и странная. Такого на его памяти ещё не было. С трудом пробовал потянуть руки, ноги. Наконец, справился. Открыл веки и довольно улыбнулся, ожидая сорвать аплодисменты. Но, тишина ему не понравилась. Поймал полные ужаса взгляды своих слуг, которые смотрели куда-то туда, мимо него. Недоумённо оглянувшись, присел от неожиданности. Несколько десятков таких, как он, Лучано, стояло рядом с ним. Один из них направился к нему. Молниеносный удар ровно в лоб, между рогов, убил Хрыча наповал. Оболочка разорвалась на части, и мёртвый хвостатый Хрыч предстал взору своих подельников. Никому из них не удалось скрыться. Все полегли там, где стояли. Скорее всего, никто из хвостатых даже не понял, что произошло, потому что на это им нужно было хотя бы какое-то время, а это время им не было предоставлено. Откуда они знали, что это вирус, предназначенный как раз для них, многорогих? Это была его функция: противодействовать именно хвостатым. Сущность была для него инородной средой и эта самая среда не могла с ним ничего сделать. Уничтожить его было невозможно. Откуда хвостатым это было знать? Но часто, прямое вмешательство не есть решение проблемы. Он просто защищался, и не более того. Ему необходимо было запустить процесс возврата функций узнавания человеческих половинок, тех людей, чьё размножение происходило путём живорождения.

И снова, Олия всё наблюдала. На этот раз, отчётливо и очень близко, снизу-вверх, т.к. подняться ещё не могла. И теперь-то точно поняла, что тогда, у замка, это ей не привиделось. И тут же осознала, что кто бы он ни был, она его любит. Любит с того момента, когда они встретились, с первого воплощения Земли. Любит его одного, любит его в одновременно сотнях ипостасях, любит его всего, какой он есть. Вспомнила, как в последнее время начал говорить ей иногда странные слова. И пусть это были всего лишь рифмы, странные рифмы. Помнила каждую строчку, хотя произнесены они были всего один раз и совсем-совсем шёпотом…

 
Мне, барышня, конечно же, смешно,
И тошно от скучающих желаний.
Поверьте, мне не стыдно, не грешно
От лёгких моих встреч и расставаний.
 
 
Я верю, что не ангелом томим,
Не синим небом и не облаками,
Но отчего же так легко раним
И тенями, и звуками, и днями.
 
 
Они играют на душе моей,
Аккорды из страны теней срывая,
И мне уже не кажется светлей
Что песни нам поёт колода злая.
 
 
Что душит мир моё веретено
Из непогоды и пустых мечтаний,
Мне, барышня, уже и не смешно,
От восхищённых взоров и страданий.
 
 
И там, души своей на глубине
Поверьте, с каждым разом замираю
Что вот, сейчас, вдруг вспыхнут в тишине
Прощальные слова: «я не прощаю»
 

«О каком прощении говорил?». Задумалась на мгновение. Внутри себя тяжело вздохнула. Какой он, Лучано, сложный. Даже ей, принцессе, понять его было порою, нелегко. Лишь окунаясь в его миры грусти и печали, понимала, о чём он говорил, и всегда начинала плакать и жалеть. Явно ощущала, что его мыслями в рифмах была боль какая-то. То ли за весь мир, то ли за вселенную, то ли за нечто большее, если это большее действительно существовало. А чуть позже, вдруг сказал уже совсем нечто тревожное и непонятное…

 
Я ухожу… пока.
Мне этот мир уже не нов,
И вот теперь с твоих лишь снов
Смотрю на жизнь издалека,
Как ты была со мной близка,
И как тебя я не прощаю,
Как с глаз твоих наверняка
Прощай, уже, вот, исчезаю.
 
 
Прощай…
Вот мы и встретились с тобой,
Кусочек неба голубой,
Где ты меня скорей встречай
И светом ласковым венчай
Под нашим розовым дождём,
Всю жизнь которого мы ждём.
 
 
Привет…
Твоих шагов отчаянный след
Привёл меня к тебе.
Привет…
…А в далеке реальность сна,
Ругаясь, плачется река…
 

«Что же это – думала она тогда – такой каламбур мыслей, что происходит, что-то, наверное, случится». И точно, странные события не заставили себя ждать. «Наверное, хотел предупредить меня, чтобы я не пугалась. Глупый. О чём он? Я же люблю его». Поднялась и направилась развязывать своих родителей. Непонятно откуда взявшиеся хвосты в их направлении она как-то неосознанно заметила. Рванув навстречу им, поймала их в свои пространства. А затем просто рассекла пополам. Но удивляться не стала. Как бы само собой всё произошло, слишком быстро и неожиданно. Откуда ей было знать, что ни вирусы, ни люди и ни кто-то там ещё, при живорождении не могут быть поодиночке, половинками. Лишь вдвоём они были полноценным вирусом, человеком или ещё там кем-то. А раскрытые от удивления и страха глаза родителей приняла за обычный стресс. И действительно, этот её Лучано всех несказанно странно удивил. «Родной мой – подумала про него с нежностью – какой же ты у меня необычный, странный и смешной, мой любимый…. Кстати, где он?».

Чага нервничал. Этот обормот Хрыч опаздывал. «Договорились же… вечно у этих хвостатых всё не по человечески». Посмотрел в небо. Оно манило его своим будущим. Светлым, как он был уверен, будущим. Почему-то не только Чага, но и все существа всегда смотрят вверх, когда мечтают. Не потому ли, что эти мечты уже существуют в реальности, и что они, просто, в этот момент располагаются на небе? Но ведь далеко не все из них сбываются. Так в чём же разница между этими мечтами: которые сбываются, и которые не сбываются?

А может быть, мечта просто придумана? Да нет, вроде. Фантазии не существует. И придумать человек не может того, чего нету. Значит, речь всё-таки идёт о реальном. Пусть даже не проявленном в более плотную материю. Мечта – это нечто близкое человеку именно в данное время, необходимое для комфорта его души. Именно души. Она стремится к этому мысленному образу, который уже существует в реальности. Но, не каждому материальному телу удаётся достичь этой материальной мечты. И длина пути к нему у всех разная. Кто доходит, а кто и не успевает дойти до мечты в этом своём воплощении.

Настроение у Чаги стало портиться. Пытался поправить его, вспомнить нечто светлое и улыбающееся. Вот вспомнил, как ловко провёл всех с этим Чубсом. Поставил этого олуха у власти, а сам со стороны наблюдал скрытых врагов. Всё, что выявлялось, уничтожал. До того идея оказалась удачной, что раскрыл аж целый заговор довольно сильного противника. В тот момент, когда Глори и Элвейс устроились с комфортом на троне Чубса, Чага просто нажал кнопочку, и трон провалился ровно в тоже уютную камеру. Правда, она предназначалась для Чубса, если что… но, какая разница. Попалась рыбка побольше, да и весь салат. А дальше было делом техники. Состряпанная ловко телеграмма о приглашении. И вот, весь цвет заговорщиков оказался в одной камере. После этого преспокойно отправил свой флот, и без проблем захватил пространство Чияны.

Но с планетами, как ему докладывают, происходит какая-то осечка. Не могут захватить ни одну. Безмозглые генералы. Но, он разберётся. Доберётся до них. Сейчас было главное лишить всю эту гидру головы, все королевские роды – уничтожить. А баранов он потом будет пасти сам, без проблем. Какая им разница, кто у них пастух? Широко оскалился и зевнул. Синие зубы были кривыми и мощными, словно клыки. Длинные волосатые руки, которыми то и дело поправлял что-то у себя в носу, выдавали существо тонкой организации. Пальцы тонюсенькие и длинные. Но особенно, глаза. Когда смотрел, то никто не выдерживал этого взгляда. В них было затхлое болото, какая-то белена и муть непроходимая.

В глубочайшем подземелье, почти у самого центра Земли, томился Дяч. Его история была глупой, и потому обыкновенной. Войти в его апартаменты, когда почивал, могли только его ближайшие родственники. Чем и воспользовался его родной брат Хрыч. Всё было проделано быстро и бесшумно. За считанные мгновения оказался здесь, в их родовой тюрьме. Обычно здесь сидели родственники, которые в чём-либо провинились. Предательство и измена были их отличительной аристократичной чертой, чем несказанно и гордились. Дяч мог понять всё, но не то, что его Родитель это допустил. Тот, с которым он совсем недавно вроде бы о чём-то, как смутно вспоминал, даже беседовал. О чём, не помнил. Но, факт такой был.

Охраняли его весьма крепкие трехрогие. Вероятно, элитные воины. Ибо справиться с ними даже Дяч не мог. Про себя Дяч выл. Выл туда, совсем-совсем наверх. Жаловался на несправедливость. Сидеть в сырой яме было совсем не в его планах. У него были большие планы на будущее: хотел отдыхать от забот, которыми обременял себя все эти десятки и десятки воплощений подряд. Всё-таки на пенсию, как полагал, честно заработал своим неустанным трудом на общее благо рогов и копыт. Послышался скрип открываемой двери. Дяч даже не посмотрел в ту сторону. Устал вертеть своей шеей на каждый скрип. А вот тишина, наступившая вслед за этим, была уже явлением необычным.

Повернулся, и уставился. Внутри всё похолодело. Ладони рук покрылись испариной. Перед ним стояла его смерть. Смотрела на него, не отрываясь, и не двигалась с места, застыв то ли в последнем прыжке, то ли давая ему ещё какие-то мгновения сделать пару лишних глотков воздуха в этом воплощении. Не было страшно. Никогда ничего не боялся. Жизнь была вечной, просто бы сменил обстановку. Но, ведь к каждой обстановке привыкаешь, появляются привязанности, планы, которые всё-таки хотелось бы реализовать.