© Олег Ковалёв, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга 3. Путь короля

Нет, я не верю в то, зачем живу. Век подо мною страстью опалённый… Мне страшно, что отчаянно грешу иллюзией нечаянной споённый. В полянах голубых из жёлтых роз – грусть алых рек от рук моих невинных… вот от чего в душе моей мороз сковал походку замыслов наивных. Позвольте же мне любить иль не любить, и разрешите глупо ошибаться, так хочется самим собою быть, мечтается однажды не расстаться. А миру бренному нет веры никогда, и телу грубому нет мира и покоя… в дороге, у которой нет конца по насыпи из соли и из горя.

Мне ль на колени встать в смешении дней и чувств своих в смущении изгоя, как долго запрягают мне коней, последнему и первому из строя. А тем, кто в моей жизни виноват, я говорю: прощай и до свидания…. Задуманные планы невпопад сбываются с великого молчания.

Монолог со своей душой

Он: ты пишешь книгу для людей?

Она: нет, я пишу её для себя.

Он: но, ведь, это глупо: писать для себя. Надо писать для людей, чтобы её читали.

Она: если я буду писать для людей, то читать эту книгу мне придётся самой. А, если, я буду писать для себя, то, читать её будут все.

Лучано – внук Савойи, сын Антонии

Антония – королева, мать Лучано

Гранд – король, сын Савойи

Дрон – бомж, друг детства профессора Брауна

Мурыч – король городских улиц

Модус – старший полицейский, в операции по окружению Лучано и Дрона

Чони и Нурияс Оливусы – королева и король галактики Нияч-1, родители Олии

Смерш – командор галактического региона Чияна-1

Альпин – работник Дрона

Чубс – король галактики Чияна-2

Глод – генерал Чубса, который пошёл делать пи пи.

Жоч – сынок Дяча, главного двурогого хвостатого

Зотик – имя Медогора в мире хвостатых

Дяч – главный хвостатый двурогий

Чага – серый кардинал и настоящий правитель Чияна-2

Хрыч – главный хвостатый трерогий Чияна-2

Олия – королева галактического региона Чияна. Жена Лучано.

Маэстро – вирус, родственник Лучано

Ирэн – вирус, вторая половинка Маэстро

Юджин – мессия

Грыч – генерал региона Чияна-2

Нэнси – мессия, великая принцесса, дочь короля Барса, жена Юджина

Барс – Великий и Всемогущий король сверхгалактики и одновременно отец всех королей и галактик

Христофор – муж Розы

Кочага – главный семирогий

Гадяна – мать всех оборотней семирогих

Вечнос – духовник Гранда.

Горемык – король бизнеса брачных агентств и домов терпимости.

Шом – повелитель тёмных сил

Глава 1. Козырь в рукаве

Антония прижала к себе сына. Не хотела его отпускать. Из него вышел бы прекрасный король-учёный, продолжение рода. А что там, в информационных мирах? Любая случайная связь с женщиной не из его круга, и королевский род трёх галактик будет лишён власти. Смешивать королевскую кровь, – такое не прощается. Взглянула в глаза Лучано: «милый, ты уходишь к людям. А как же ты сам? Не сможешь быть всё время один. Тебе нужна женщина. Где ты там найдёшь равную себе?». Глаза Лучано полные слёз, блестели на солнце. Понимал, что всё правильно. На жизнь надо смотреть реально. Любовь – очень злая вещь, особенно, когда ты искренен и открыт навстречу ей. А он должен найти алгоритм узнавания недостающего ребра мужчины. Если закроется, то ничего не увидит и не почувствует. Но если откроется, то мало не покажется от остальных. Люди умеют, часто сами того не осознавая, делать больно другим.

Чтобы хоть как-то уменьшить это, надо быть среди равных себе. Но в тех мирах всё так перемешалось! «Не знаю, мамочка, – снова обнял её, чтобы не видела его несчастных глаз – там, в тех мирах, ангел мой будет другом моим, а Отец небесный позаботится о нуждах моих. Понимаю тебя и обещаю, что внучек тебе будет чистых королевских кровей. Отец Георгий мне говорил, что в первую очередь должен исполнить чаяния моих родителей, а потом только следовать желаниям своим. Поэтому не переживай, в своё время будет тебе продолжение нашего рода. А сейчас я ещё пока даже слишком юн для папочки». Взглянул в глаза матери, и рассмеялись. Теперь им стало легче. Антония поняла, что её сын не наделает глупостей. А Лучано радовался, что всё-таки уходит, и есть на то благословение его родителей.

Королевство материальных миров было уже далеко позади. Ступал по мокрым лужам, настороженно оглядываясь вокруг. Понимал, что это информационные миры, зараза агрессии и зависти, будоражит их обитателей. Конечно, бояться было нечего. Но батюшка учил, что чем больше ты жалеешь людей, тем сильнее становишься. И сейчас, продвигаясь уже в сплошных сумерках, избегал странных встреч. Вот стоят в темноте трое. Курят. Шепчутся. Направил свои мысли далеко, и не обращал внимание на обидные слова, устремившиеся вслед ему. Прошёл. Но вот сам спрятался в тень. Мимо, улюлюкая и завывая, в ночную жизнь прошло человек пятнадцать.

Мимо них-то уже безнаказанно точно было бы не пройти. Решил, что уже надо где-то останавливаться. Невозможно так брести бесконечно, да и ночь вокруг. Вышел на светлую улицу. На углу какой-то бомж собирал свои пожитки после трудового дня. Высыпав мелочь в бездонный карман, направился прочь. Лучано догнал его. «Привет. Мне ночевать негде. Подскажи». Бомж оглядывал его подозрительно: «деньги есть? – спросил деловито – а то сам понимаешь, без денег нынче никуда, даже в Рай не принимают». Захихикал. «Есть. Пошли – Лучано поддержал его под руку, когда бомж чуть не подскользнулся на чём-то скользком – сам понимаешь: замёрз я уже и так есть хочется, что аж переночевать негде». Оба залились весёлым смехом.

Залезли на какой-то чердак, Лучано увидел груду старой рваной одежды. «Вот здесь я живу – бомж обвёл рукой окружающее пространство и остановил движение руки на убегающей огромной крысе – ты её не бойся. Это крыса. Нынче не кусаются. Просто мирно живут рядом. А раньше, прямо ну спасу от них не было. Даже младенцев загрызали. А сейчас, глянь, моя еда. И она не тронута. Сыта, значит. Ну ты, это, в общем, располагайся, отдыхай, скоро приду». Как-то потешно замельчешив, удалился в темноту. Внизу послышались шаги, и всё замерло. Жестоко хотелось спать. Едва коснулся запаха гнилой одежды, и погрузился в сон.

По лицу что-то ползало. Медленно возвращался от сна. Чувствовал, что ещё ночь. Приоткрыв глаз, заметил маленькую тень. «Карлик! А здесь как-то странно зовут их: крысы». Протянул руку, чтобы погладить, но карлик убежал. И тут до него донёсся шорох, как буд-то снизу. Лучано лёг поудобней, прикрыл глаза. Стал ждать. «Наверное, карлик со мной не игрался. Неспроста всё это». Скрипнула половица. Большая тень приближалась с дальнего угла чердака. Вот совсем близко. И стала на него падать. Лучано сделал неуловимое движение, и оказался в стороне от того места, где лежал. А на его место грузно приземлилось тело. Огромная финка даже не блеснула в этой кромешной темноте. Прошив барахло, гулко встретилась с деревянным полом. Лучано накрыл его кисть своей ладонью, сжал, и тут же разжал. Сдавленный крик вырвался из глотки бомжа.

«А, это ты. А я как-то случайно вовремя повернулся во сне на другой бок». Лучано говорил дружелюбно. Бомж откатился в сторону, зажёг спичку. Глаза злобно сверкали. В руке оказался пистолет. «Деньги! Живо!». Лучано вскочил, и, оказался от него метрах в пяти. Но бомж не стал ждать. Выстрелил раз, другой, третий. А Лучано стоял как бы на месте и смотрел на него. Теперь бомж удивлённо взглянул в дуло пистолета. Вроде пули вылетели. Идёт дымок. Всё, как положено. «Кончились патроны, что-ли? – участливо спросил Лучано – вот они, три штуки. Только их теперь обратно не засунешь, эти пули, в гильзы». Протянул ему три пули. Бомж непроизвольно протянул руку, и тут же одёрнул её. Пули были раскалённые. Мысли бомжа запутались. Теперь любопытство его взяло вверх: «а как же мои деньги которые сейчас у тебя? Я их не увижу? – он, наверное, и сам не понимал своего вопроса. Скорее, это был какой-то шок – и что мне теперь делать? Потратил пули. Они не отработали. А я ведь купил их за последние свои гроши, которые собрал сегодня за весь день!».

Лучано сделал первые шаги по направлению к этому человеку. Хотел обнять его, пожалеть. Зачем пожалеть? Движение души? Об этом Лучано спросил себя уже позднее, после того, как короткий нож чиркнул его шею. Не ожидал нападения, поэтому отреагировал чуть позже. Нож задрожал об дерево где-то там, позади. А Лучано снова сделал движение вперёд, в сторону, кисть руки бомжа хрустнула, и повисла плетью. «Ой! – вскрикнул бомж, и схватился за руку – это же моя рука!». «Теперь, родной, тебе будет, чем заняться – Лучано взял его за шиворот и бросил на лежанку – ну неугомонный ты оказался прямо какой-то!».

Отодрал рукав его рубашки, перевязал себе шею. Поняв, что проку теперь от его ночного соседа никакого, сам полез, достал его еду. Разложил, зажёг пару свечей. Теперь стало даже как-то уютней. Всмотрелся в лицо своего странного друга. Измождённое, покрытое частыми морщинами. Нос облупился. Зубы то ли чёрные, то ли их вообще уже не было. В темноте не разобрать. «Конечно, хотел ограбить, потому что голодный и холодный. Даже готов был убить. Получается, чувствует, что его жизнь ничего не стоит в глазах окружающих – Лучано медленно жевал какую-то непонятную еду, размачивая слюной хлеб. Размышлял об этих, пока непонятных ему информационных мирах – вот на войне люди легко убивают друг друга. Значит, если человек понимает, что его жизнь ничего не стоит, то для него тоже ничего не стоит и жизнь другого. А хотел ограбить, потому что каждый день грабят его самого. Крадут его детей, жену, мечты и планы. Ведь у них это всё есть, а у него нет. Значит, кто-то взял себе больше? А другому, вот ему, например, не досталось. А как ему не досталось? Да просто безразличие. И этого достаточно, чтобы погубить более слабого рядом. А тот слабый потом отплатит той же монетой».

Продолжал жевать. Голод как-то вдруг одолел его. То ли это было на нервной почве, но вкуса еды не чувствовал. «Жена была? – неожиданно для себя спросил Лучано – и дети есть, наверняка. Так как же так получилось, что оказался здесь?». Глаза бомжа затравленно блеснули: «да была жена. У кого её не было? Такая вся хрупкая и тоненькая была, так любила меня! А я тогда смотрел на её мать и ничего не понимал: квадратная баба, злобная. Воплощение всех пороков. Ну, думаю, несчастная моя Клавдия. Вот мамочка ей досталась! Надо, мол, спасать. И женился, уехали мы куда подальше. Родили деток. Лет десять прожили, вроде ничего. Да вот, только, вдруг стала превращаться в свою мамочку. Стала квадратеть и злобиться. Я ей стихи, а она, мол, на что мне твои стихи, ты деньги неси домой, бездельник! Ну не было у меня любимой работы! Не было! Не хотел заниматься, чем попало. Так жизнь впустую проходит, когда на работе нелюбимым делом занимаешься только ради денег. Как животное: утром встаёшь, идёшь на работу. Там ждёшь, пока время рабочее закончится. После работы бежишь радостно домой, что освободился. Приходишь, пока туда, сюда, пока ужин, и спать уже пора. А на следующий день то же самое повторяется. И так изо дня в день.

И что дальше? Годы проходят, ты уже старый и тебе пора в могилу. А счастья как не было, так и нет. Ну, построили мы с ней дом, купили машину. Дети бегают. А где счастье? Во всём этом? Нет, шалишь! Если не любят тебя, и ты это чувствуешь, то это как тело человеческое: прах без духа в нём. Если любовью пространство вокруг нас не окрашено, то нет смысла в этом пространстве. Вот я и ушёл. Лучше вот так одному жить, чем с нелюбимым человеком». Замолчал. Лучано придвинулся к нему ближе: «но ведь любил же когда женился?». Бомж странно посмотрел на него. «Ещё как любил! Разве можно без любви жениться! Да, деньги у меня тогда были. Я ей свою душу раскрыл. Она охала да ахала, восхищаясь. Я-то, наивный, решил, что она моим внутренним миром потрясена. Всё делал для неё, даже свои дела и планы забросил, лишь бы смогла добиться своего. Добилась. А я остался ни с чем. И оказался теперь и бездельником, и никчёмным человеком. Всё, о чём мечтал, потерялось и забылось. И самого себя невольно захоронил. Понял это и ушёл. А что хотел убить тебя, не обижайся. Накопилось. Никому не нужен. Безразличие окружающих уже давно убило меня самого. Зачем мне жизнь? Зачем жизнь тебе и окружающим меня?». Снова наступило молчание. Лучано сидел потрясённый. Его не удивило, что человек стал животным, и что первопричина тому была несчастная любовь.

Удивил сам рассказ. Получалось, что сначала была любовь, а потом, что стало потом? Куда всё подевалось? Подошёл к бомжу, взял его руку, нащупал сломанную кисть, мгновенно перебрал по ней пальцами. Все косточки встали на место. Бомж даже не успел испугаться, или удивиться. Внимательно стал осматривать свою руку. Но Лучано не остановился. Сорвав висевшую в дальнем углу чердака верёвку, связал его, привязал к деревянной опоре. На всякий случай. Задув свечи, провалился в сон.

Утром открыл глаза, и с удивлением обнаружил, что бомжа рядом нет. Верёвки уныло свисали без своего хозяина. Почувствовав какую-то неловкость, схватился за карман. Был пуст. Бомж удрал, всё-таки, вместе с деньгами.

Лучано закрыл глаза, погрузился в свои мысли: «должен ли осуждать его? Глупости. У него своя правда. Чтобы понять, надо прожить его жизнь. Надо прожить его прошлые воплощения, родиться им, и тогда понять его будет совсем нетрудно, потому что сам будешь таким. Но стоит ли стремиться понимать поступки каждого? Конечно, это невозможно. Скорее всего достаточно знать, что у него своя правда. И эту правду надо принимать, а не сопротивляться ей. Принимать, как часть истины. Ведь истина состоит из множества наших правд. Она многогранна. Сопротивляться истине, отвергать её? Смешно». Встал, встряхнулся. Развёл несколько раз руки в стороны, Наклонился влево, вправо. Надо было размяться. Жизнь – движение. Тогда мысли потекут более веселее. А именно они направляют человека. Забравшись в окно чердака, вылез на крышу. Здесь было хорошо. Устроился поудобнее, прислонившись к трубе. Теперь мыслям стало более просторно. Не много бы он надумал, смешивая их с запахом прогнившей одежды, там, на чердаке. Взгляд устремился вверх, в голубой цвет.

Положение было не из весёлых. Денег нет. От горсти мелких бриллиантов, которые королева-мать пыталась ему предложить, Лучано отказался. Конечно, это было неправильно. Каждый в своей жизни должен исходить из того, что заработал и заслужил. И не стеснятся ни своего богатства и благополучия, ни своей нищеты. Но здесь была другая правда. Сейчас его интересовали информационные миры. Они и есть суть галактики, её цель. Информация – это то, ради чего существует галактика-ДНК. И здесь, в его королевстве, был беспорядок. Внешняя охрана – материальные миры – это ещё не всё. Можно охранять и склад гниющей продукции, но только кому он нужен? И нашествие качёсов напомнило об этом. А сейчас у него миссия. Кто знает об этом? – Никто. Да и зачем всем эти мелочи? Вспомнил, как однажды, в детстве, заплыл далеко в море. Вдруг поднялись высокие волны. Тогда-то и узнал, что такое паника. На какое-то мгновение охватила его. Забарахтался, стал захлёбываться. Но провидение помогло ему. Жизнь – философия. И к Лучано тогда пришли мысли, что паника – всегда смерть. Успокоился, поддался воле волн. Про берег как-то заставил себя забыть. И тогда эти ужасные, разбушевавшиеся волны вдруг стали его друзьями. Ласково качали его, а не бешено трепали. Хотя, если честно, то делали то и другое одновременно, как всё в жизни и происходит. Но только вот, каждый сам выбирает, как воспринимать ему происходящие с ним и вокруг него события. Плыть поперёк волн? Но на это уйдёт слишком много сил, да и не хватит их до другого берега. А разве смерть – цель? Значит, цель – берег.

А на другую сторону можно переплыть потом на лодке, или корабле. Кто же от него отказывaется, от того противоположного берега? Но всему своё время. Мысли полетели ввысь: «воистину, что ни делается, всё к лучшему. Но откуда человеку знать, что для него хорошо, а что плохо? Разве это его функция: знать это? Невозможно же одновременно хорошо и рисовать, и играть на инструменте, и руководить, и чертить точные чертежи, и подметать улицу. Только что-то одно. Так и человек управляет информацией. А знать ему, почему что-то происходит, как и зачем – совершенно не его обязанность. А если стремится делать и это тоже, то выглядит смешным и нелепым.