Глава 5. Белый кот пушистый

 
Я всего лишь плакал под навесом,
Умывался соляным дождём.
Белый заяц и судьбы повеса,
Знал, что друг до друга не дойдём.
 
 
Пресный плачь меня обескуражил
С соляным венчаяся ручьём.
Тёмны тучи, вас я не уважил,
Я – от солнца, вы здесь ни при чём.
 
 
Мне бы милой солнцем улыбнуться,
Проскакать отчаянным огнём.
Но сегодня песни отзовутся
О пропащем имени моём.
 
 
И сегодня о моём романе
С той, с которой даже не знаком
Я провою, будто бы в капкане
Словно в пасть мне ткнули кулаком.
 
 
Нет ни солнца, света нет в помине,
Нет молитв возлюбленной души.
Сжёг её в берёзовом камине
И забыл в какой-то там глуши…
 

В голубой задумчивой мгле искрилась его гладкая, словно полированная тёмная кожа. Переливаясь разным огнём, устремлялась то в красные тона, то в непонятно лиловые. Дяч любил человеческие мысли, облечённые в рифму. Рифма – перевод человеческих мыслей на небесный язык. И так намного понятнее, что переживает человек. А эту музыку слов слушал всегда. Ласкала его нежную душу своей бесконечной тоской о невозможном.

Но, теперь, впервые за всё время, сколько себя помнил, затосковал сам Дяч. Как он пропустил гибель своего сына Жоча? Такой талантливый был мальчик, такой отпетый мерзавец, что просто сказка! И вот, теперь его нет. Паучьи пальцы c дрожью перебирали затхлые страницы рун. Но, самое удивительное для него состояло в том, что не обнаружил в библиотеке книгу рун под номером тысяча. Смешное открытие, до слёз, и удивительное, до ужаса. «Девятьсот девяносто девять – шептали, подрагивая, его тонкие губы, которых даже в общем-то и не было – странная ирония чисел и провидение Родителя моего». Вся комедия положения, по его разумению, состояла в том, что продолжения у его рун больше не было. А нет продолжения, нет и истории, нет будущего. «Ну как же, как же, – метались хаотично его мысли – нет тысячной книги. Где мой Ноль, где мой объём, моё право на существование?». Окинул взглядом свой мир: «что с ним будет? Как это всё понять, и почему?». Всмотрелся глубоко вверх, туда, где пребывал его Родитель. Но, в ответ, кроме ровного золотого сияния ничего не увидел. Дяч знал, что Родитель его любил даже больше, чем своих светлых ангелов.

Часто, сквозь сон, чувствовал Его ласкающую руку и любящий взгляд. Связь у них была странная. Редко разговаривали друг с другом. Однажды Родитель сказал ему, что Дяч – избранный. А когда Дяч стал горячо и неистово возражать, что, мол, такого не бывает, тогда почему он тут, внизу, – в ответ заметил лишь слабую и очень печальную улыбку. И чувствовал ещё Дяч, что всё происходящее с ним не по его воле совершается. Это чувство было у него где-то там, внутри, с ним он жил всегда. «Чтобы понять окончание, надо обратиться к началу – вспомнилось ему – значит, нужно взять первую книгу рун и прочитать там о причине отсутствия тысячной, взглянуть между строк, естественно. Сейчас это должно мне открыться наверняка. Именно сейчас, когда я живу во времена последих книг, мне откроется тайна первой, как последней». Неверным движением потянулся к первым рунам. Раскрыл. Побежали первые строчки.

Почему-то поймал себя на ощущении, что читает её в первый раз. Хотя, знал там всё наизусть. «Странно, как многое из того, что знаем, мы не понимаем – пошли его первые мысли – нет, не так. Каждое время даёт взгляд на одну и ту же информацию под разным углом зрения. А сейчас мне осветилась другая грань этих строк. Получается, что даже тексты книг многогранны. И каждая грань освящается другим временем. Интересно, а знает ли сам автор об этом, когда пишет тексты? – Не должен. Должно быть так: тот, кто умеет писать – не знает, о чём и что пишет. А тот, кто знает, что писать – писать не умеет». И тут, поймал себя на мысли, что с ним происходит нечто необычное. Ведь он читает те же строчки, которые читал уже миллионы раз, а видит сейчас совершенно иную картину. Пальцы вдруг стали судорожно сжиматься, до боли, до бесконечности, словно пытаясь раствориться в этой боли-пространстве, а, затем, как-то внезапно обмякли, тоже пытаясь исчезнуть, но уже в безвестности.

«Нет ни солнца, света нет в помине, нет молитв возлюбленной души – бормотали беззвучно губы Дрона. Не заметил, как к нему приблизилась Олия, и даже когда её образ отразился в его глазах. Кокетливо поправила свою причёску в его глазах, словно зеркале, но, шутка не удалась. Дрон Олию не видел. Она это поняла и пристроилась рядом. Так молчали неопределённо долго. И, Дрон заговорил: «вот, скажи мне. Стихи нас привлекают своими рифмами. Это крылья, позволяющие им просто летать. А что позволяет рифмам взлетать и кружить там, очень высоко в небесах? А ещё, знаешь, в прозе тоже есть рифма и тоже есть свои крылья. Но, крылья эти необычные. Когда человек сталкивается с парадоксами, душа его начинает трепетать и взлетает очень высоко, выше, чем от рифм.

Повернулся к Олии и по его взгляду поняла, что вернулся. «Нам почему-то всегда кажется, что в книгах написано больше, чем в стихах – продолжал он – потому что книги громоздкие, а стихотворение, часто, не больше одной страницы. Но, книга вовсе не несёт в себе большей информации, чем стихотворение, это всего лишь мысли. В стихах много образов. Один образ – уже целый мир. И часто этот мир по описанию больше даже тысячи страниц книги. Я читаю строчки стихов, и чем больше пытаюсь понять их, тем в большую пропасть падаю».

«Ты прав, Дронушка – Олия поправила платье и обхватила руками колени. Её взгляд устремился куда-то вдаль – книги передают мысли, а стихи – образы. А в книгах рифмами служат парадоксы. Именно на них душа взлетает глубоко ввысь. Люди об этом не знают, но встреча с парадоксальными утверждениями поднимает читателя вверх. А стихи, хорошие стихи, они все на парадоксальных мыслях, кишат ими. Поэтому, стихи так насыщены информацией. А ты пробовал слышать содержание песен? Обратил внимание, что в каждой песне – своя история? Юджин их часто слушает. Ему интересно понимать историю каждой песни, почему автор написал это, что произошло у него с любимой?». Дрон взглянул на Олию. Ему стало больно. Едва отвернув взгляд, проговорил: «в этих песнях одна тоска по потерянному прошлому и несчастному настоящему. Ты встречаешь женщину, начинаешь писать рифмы, которые чувствуют, что ничего не получится. Потом она, конечно, уходит. И теперь ты пишешь рифмы, провожая её навсегда из своего сердца. Потом ты пишешь от одиночества, а потом встреча, но уже с другой, повторяется. И так у всех. Но, рифмы свои, люди пишут по своему сердцу и далеко не всегда это отображается на бумаге. Вечная боль души. Как в Аду». Олия вздрогнула и растерянно посмотрела на Дрона: «но, ты встретишь свою половинку, обязательно». Дрон покачал головой: «не верю».

Взяла его руку. Крепко сжала: «ты спас меня, я помню. Найду тебе половинку». – «Верю».

Серебристыми звёздочками мерцала тьма, перемигиваясь с пустотой. Именно сейчас в этом был какой-то только им обоим известный тайный смысл. Веки Дяча чуть подрагивали. Обратился внутрь себя. Ни о чём не хотел думать. Нужно было убрать всё лишнее, чтобы добраться до основ своей памяти. Где-то там могла быть разгадка того, что он узнал сейчас из первой книги рун. Неожиданно вздрогнул. Лёгкое прикосновение вернуло в реальность. Открыв глаза, с удивлением обнаружил мягкий свет. Давно, давно они не встречались, а здесь и вообще никогда. Увидел протянутую ему руку, недоверчиво потянулся к ней, словно ребёнок, не веря, что подобное вдруг однажды возможно.

Почувствовал непонятную силу, увлёкшую его мягко вверх… за его владения. Дыхание перехватило от давно знакомого запаха и забытых цветов окружающего пространства. «Я хочу тебе о чём-то сказать – услышал он Его голос – нам предстоит долгий путь.

«Приготовься, сейчас мы будем покидать физиологический организм нашей Сущности – услышал он мягкий голос – Всё, что ты видел – это различные скопления звёздных галактик, самых разных. Они различные по своей структуре и назначению. Это были и кости, и мышцы, и потоки комет – кровь, бурлящая, словно по каналам. Нет никакой разницы с человеческой физиологией. Что в микроскоп, что в телескоп, люди изучают одно и то же. Только, одно в сильно уменьшенном масштабе, а другое – в увеличенном. А теперь соберись, сожмись внутренне».

Дяч почувствовал, как его не то что передёрнуло, а будто разорвало на пополам и он оказался в очень лёгком пространстве цвета, которого он не знал. Перед ним находилось какое-то существо, отдалённо напоминающее человека. «Это Сущность. Ты живёшь в одной из его ДНК». – «Да он уже не молодой». Ответ последовал не сразу, перед Дячем замелькали другие подобные существа. «Да – снова послышался голос – почти весь уже заполнен памятью. Вспомни, что человеческий мозг уже на девяносто пять процентов заполнен памятью прошлых воплощений. Осталось совсем немного, память у этой Сущности переполнится и она умрёт. Но, воплотиться уже на следующей своей планете». Дяч был потрясён. Мог представить всё, что угодно, но только не такое. «Я заметил нездоровый цвет его лица, это что, болеет?». Но, в ответ ничего не услышал. Молчание было лучшим ответом на его вопрос. «И получается, что это я виноват во всём?

«Приготовься, услышал он в ответ, сейчас будет ещё более неприятный переход». И тут же Дяч почувствовал, как его рвануло во все стороны и внутри у него будто что-то перевернулось. «Если будет ещё один переход, то я уже точно до дому не доберусь» – подумал Дяч. И словно в ответ услышал: «взгляни внимательней перед собой, это Нулевое пространство. Видишь, как крутит. От него, если замечаешь, отходят все двенадцать пространственных измерений. Сейчас мы с тобой войдём в миры третьего пространства». Дяч не очень всё понимал.

Но вот, в глаза бросилось странное явление: где-то там постоянно сверкала чёрная молния и белая, словно сталкивались две огромные глыбы и разносили далеко по пространству вскипающие от возмущения бурлящие волны. «Это этап формирования плоскости, материальная система числа Четыре. Троичность материи была заложена удачно. Но, на переходе к формированию плоскостных структур миров третьего пространства происходит сбой. Как однажды это вдруг произошло, так повторяется из раза в раз. Это и есть причина трансформации мира ангелов. И ты, как мой самый любимый, был отдан на заклание. Именно тебя коснулось это изменение». Наступило молчание. Дяч очень хотел спросить, что же теперь делать, но, не решался.

А продолжение последовало: «единственное, что я мог сделать, это послать своего Сына на землю. Ты с ним встречаешься каждый раз. И каждый раз вступаешь с ним в борьбу. Но, происходит это бессознательно с твоей стороны. Сделать с собой ты ничего не можешь. Я люблю тебя. Прости меня. Такое мы можем себе позволить только с теми, кого больше всего любим. И это логично, потому что парадоксально». И снова между ними наступило продолжительное молчание. Дяч в этот момент понимал и всё и ничего одновременно.

«Такое бывает. Я не мог ничего предпринимать другого, кроме, как, защищаться. Вмешиваться в сам процесс сбоя – это искусственный шаг. Совершенно непонятно, что бы за этим последовало. Установить причину этого события даже Я не в состоянии, это уже дальше Меня. Но, известно лишь, что любое событие, начавшись, обязательно заканчивается. Словно разбушевавшийся океан от цунами сначала поглощает всё прибрежное, а потом возвращается к себе. Мы здесь потому, что сила этого цунами иссякла. Я хотел показать тебе это, чтобы ты знал это внутри себя». Дяч медленно прошептал: «И что теперь будет?».

Глупее и бессмысленнее вопроса он задать не мог. Как ни странно, это понимал, понимал бессмысленность своего существования… ему так вдруг показалось. Глубоко и жалостливо вздохнул. Наверное, больше уже ничего не хотел в этой жизни и от этого мира. Но, и на этом ещё ничего не закончилось. Продолжение удивило его и он забыл уже, что больше не видел смысла своего существования. «Итак, волна этого цунами иссякла. Воды собираются возвращаться в свои берега. Чёрно-белые разрывы, которые ты видишь, однажды примут последние капли своего возмущения и исчезнут. Процесс перехода числовых систем при зарождении миров третьего пространства снова станет гармоничным, всё восстановится, как было и должно быть. Эти чёрно-белые трения-разрывы, ты их узнаёшь? Не узнаёшь. Это сбой в человеческой популяции, когда у людей произошла очередная трансформация. Вспомни. Они размножались почкованием. Это появление женщины от мужчины. Когда эта стадия эволюции у человечества закончила своё развитие, началась новая трансформация: живорождение. И именно здесь, в этот момент ты видишь эти бело-чёрные вспышки. Эхом они отразились на сознании ангелов».