МОШКАРА НЕБЕСНАЯ

В тот день девушка дала Сане Белорецкому от ворот поворот. Сказать, что это подействовало на него как гром с ясного неба, нельзя. Также абсолютно не годились и все другие, испытанные временем, эвфемизмы для подобных случаев. В общем, зомбированное новостью широкоплечее тело двадцати трёх лет от роду не помнило, как оказалось спустя полтора часа у квартиры Хомяка. Тот, низенький, толстенький и с большими щеками, захлопнул дверь и молча пропустил его в комнату.

Там был ещё один друг, который регулярно захаживал к Хомяку по старой памяти, – Паша Никонов, Санин одногодка. Он сильно смахивал на корень-переросток мандрагоры, но, в отличие от того, был более разговорчивым.

– Не гожусь я в принцы… – убито пробормотал Саня вместо приветствия, плюхаясь на диван.

Хомяк хмыкнул в том смысле, что это ни для кого не новость, и уселся за клавиатуру ноутбука. Сидящий в кресле Никонов едва удостоил гостя взглядом и отвернулся к занимавшему половину стены мультивизору, от которого веяло свежестью. Там как раз шла реклама мятных таблеток.

По прошествии добрых двадцати минут, на протяжении которых экран на пару с вмонтированным ароматизатором демонстрировали приятные запахи, Белорецкий добавил, преодолев прострацию:

– Ни тебе белого «Мерседеса», ни коня, ни других вечных женских ценностей…

Паша снова одарил Саню взглядом и произнёс со свойственным ему реалистическим оптимизмом:

– Я так понимаю, что Ленка тебя послала…

Саня молча кивнул.

– Да, за такое и убить, надо думать, не грех? – фыркнул Никонов, после чего поинтересовался, доставая из-под кресла початую упаковку: – Пива?

Поразмыслив несколько секунд, Белорецкий помотал головой:

– Пиво – не выход… И водка – не выход… Всё – не выход…

Слушая вполуха друзей, Хомяк хмурился и неслышно перебирал пальцами по клавиатуре. Долговязый Паша, вытянув ноги, хлебал пиво из банки и делал вид, что его интересует передача, идущая на экране мультивизора. На то, что звук отсутствует, он старался не обращать внимания. Друзья ждали, когда Саня договорится с собой. Тот же продолжал переваривать события сегодняшнего дня.

История его была проста и доступна для понимания любому мужику, а уж закадычным друзьям тем паче. Правда, после школы их дороги немного разошлись, но дружба осталась, потому что всегда при встрече находились темы поговорить. Хотя бы потому, что были они молоды и холосты.

К тому времени, когда Никонов ушёл в бизнес к своему родственнику, а Хомяк окончил университет, Саня – потыкавшись то сям, то там, – обнаружил, что страсть бессильна перед безденежьем. И, спасая положение, с год назад уехал на Север, чтобы заработать на свадьбу и хотя бы один медовый месяц. Однако, как это нередко бывает, по возвращении героя из странствий оказалось, что его принцесса предпочла другого. Да мало того, что предпочла, так ещё и чудесным майским утром объявила, что через несколько дней быть её свадьбе. И добила приглашением.

– Не стесняйся – приходи! Артёмка всё поймёт – я ему о тебе рассказывала. – Лена, уставившись на него огромными светло-зелёными глазами, говорила что-то ещё, но Белорецкий уже ничего не слышал.

Чтобы это делать, ему не хватало воздуха. Казалось, он как вдохнул весь воздух мира, так и забыл выдохнуть. И с этим надо было что-то делать, чтобы жить дальше.

Неожиданно для всех Саня очень громко выдохнул, затем шумно втянул воздух, поморщился и спросил обычным голосом:

– Чем это у вас смердит? Как в свинарнике, ей-богу…

– О, вот что с людьми аутотренинг делает! – оживился Паша. – Это мы, если ты не заметил, передачу про животных смотрим, а Хомяк с усилением ароматов переборщил. И сейчас химичит там чего-то… Нет, чтобы проветрить!

Тот молча включил вытяжку и сменил канал. На экране камера неспешно плыла сосновым бором, а комнату заполнил хвойный аромат.

– Вот! И глазу приятнее, и носу спокойнее! – констатировал Никонов и вдруг забеспокоился: – Кстати, там футбол скоро! Или уже начался? Хомяк, убери этот чёртов лес!

Спустя несколько секунд на экране бегали почти осязаемые игроки, а на трибунах тихо шумели уже более призрачные болельщики.

– Кстати, – хмыкнул Никонов, убедившись, что матч только начинается, – жаль, что вы с Ленкой… Ну, того…

– Ну, Пашка, ты!.. – укоризненно хрюкнул Хомяк.

– Да ничего! Это точно не светопреставление, – отмахнулся повеселевший Саня. – Будет и нашей улице радость, ведь есть на свете повесть и попечальнее…

– Молоток! Твоё моральное здоровье! – Друг приложился к бутылке, а затем подмигнул: – И наш сюрприз таки пригодится!

– Какой сюрприз?!

– Да Хомяк на днях целый сайт открыл прям для таких, как ты! Ну, тех, каким ты был ещё недавно…

– Жених-собака-друзья-точка-нет? – ухмыльнулся Белорецкий. – Теперь может ещё один открыть – друзья-собака-жених-точка-нет. Учитывая варианты выделения главного слова, там посещений наверняка будет больше.

– Я понял! Казнить-нельзя-помиловать! – Никонов жизнерадостно заржал. – А ну, покажи ему!

Хомяк улыбнулся и нажал несколько клавиш.

Футбольное поле сменил зал стриптиз-клуба. Аромат свежескошенной травы вытеснили едва уловимые запахи хорошего табака и ещё чего-то пряного. Заиграла приглушённая музыка, на сцену выбежала стриптизёрша, послышался одобрительный свист. Девушка взлетела по шесту и начала бегать кругами по потолку, одновременно роняя одежду.

– Это наша заставка! – с гордостью сказал Паша. – Я его еле уговорил, а то он – пошло, мол, банально…

– Проворная девка! – одобрил Саня.

Никонов самодовольно улыбнулся, а Хомяк снова пробежался пальцами по клавиатуре. Опять появился стадион с той лишь разницей, что теперь в центре поля стоял шест, где стриптизёрша продолжала свою разоблачительную деятельность. Правда, что-то там плохо совместилось относительно запахов, о чём тут же им сообщили носы.

– Слушай! – Паша, отчаянно морщась, повернулся к хозяину. – Я до сих пор был уверен, что в картриджах нет настолько вонючих наполнителей…

Тот лишь многообещающе хмыкнул, мол, что ты знаешь об аромоприставках, и неожиданно разразился целым потоком слов, что бывало с ним крайне редко.

– Что такое, по-вашему, запах? – спросил он и, зная, что друзья вряд ли ответят на простой для любого мало-мальски подкованного химика-программиста вопрос, продолжил: – Говоря научным языком, это специфическое ощущение присутствия в воздухе летучих веществ, которые обнаруживаются рецепторами обоняния, то бишь – нашим носом. Компьютерная программа тупо выдаёт код, соответствующий в её понимании определённому предмету. Более сложные способны комбинировать запахи в неких пропорциях, то есть синтезировать нечто другое. И если в них поковыряться… Сейчас я вам одну штуку продемонстрирую!

– Ладно, хакер-переучка, успокойся и убери к чёрту эту красавицу – тут штрафной бить собираются, – перебил Паша.

Однако Хомяка уже понесло. Он прикипел к клавиатуре. Друзья даже не заметили, как под восторженный рёв трибун по поводу забитого мяча с поля исчезла стриптизёрша. Не уловили они и того, как хозяин с подленькой улыбочкой откинулся от клавиатуры и зажал себе нос.

Прошло ещё несколько минут, пока до Белорецкого и Никонова дошло, что происходит немного не то, что должно сопровождать просмотр футбольного матча в смысле чувственных реакций. Да мало сказать не то – творилось вообще нечто противоестественное для людей с пока ещё стандартной сексуальной ориентацией. Они с вожделением смотрели на футболистов, а в их штанах происходило недвусмысленное шевеление.

Первым, украдкой глянув на Саню, не сводящего заинтересованного взгляда с одного из форвардов, занервничал Никонов.

– Что за фигня? – пробормотал он, краснея.

Хомяк захихикал, что для него было подобно гомерическому хохоту, и отрегулировал вытяжку на полную.

Саня очнулся от транса и, тоже ничего не понимая, покрутил головой.

– За такие шутки морду бить надо! – недовольно буркнул Паша и потянулся к банке.

– А это уже были феромоны, – сквозь смех сказал Хомяк. – В данном случае – женские.

– Что за херомонию ты тут разводишь?! – возмутился Никонов. – Превратил футбол в порнуху и доволен!

– Феромоны, хутор ты не компьютеризированный! Это, опять же, говоря научным языком, не всем балбесам доступным, вещества, выделяемые животными и специфически влияющие на поведение тех, кому это интересно. В общем, почти то же, что и запах, только воспринимается как сигнал к действию другими органами…

– Я так понимаю, что ты опять там с программами накрутил. – Паша чихнул. – Дать бы тебе в нос!

– Небольшие подпрограммы способны творить чудеса! Будь на экране хоть лягушка, вы посчитали бы её принцессой! Э-э, Санёк, извини… – стушевался Хомяк.

Тот задумчиво посмотрел на него и поинтересовался:

– И, надо понимать, они практически не пахнут?

– Тут всё от концентрации зависит, а наши носы – далеко не самые совершенные обонятельные приборы. Запахи – это, так сказать, отнюдь не наш конёк.

В глазах Белорецкого вдруг загорелся огонёк заинтересованности.

– А на обыкновенные запахи эти феромоны наложить можно?

* * *

Усталые, но радостные, Лена и её новоиспечённый муж стояли в проёме входной двери в свадебных нарядах и самозабвенно целовались, как и положено молодожёнам. С трудом оторвавшись от жены, Артём выдохнул и сделал приглашающий жест:

– Прошу, дорогая!

– Спасибо, пупсик! – Лена скользнула в квартиру. Особым умом она не отличалась, предпочитая шлифовать не извилины мозга, а пяточки – скрабом, ногтики – пилочкой, и вообще считала, что красота спасает от всего.

Артём зашёл следом, включил свет в коридоре и закрыл дверь.

– Чёрт, это мы у чьих родственников таких банальностей набрались? – пробормотал он.

– Какая разница? – Лена сбросила туфли и пошевелила пальцами. – Фух, чтоб я ещё раз эти колодки надела!..

– А платье тебе не жмёт? – муж обхватил её сзади.

– Да вроде нет… А что?

– Надеюсь, ты его тоже больше не наденешь… – Артём вцепился зубами там, где крепилась застёжка-молния, и потянул на себя. – Р-р, порву, как Тузик грелку!

Ткань затрещала. Лена рванулась вперёд.

– Пусти, идиот! Пусть хоть на память останется, а если тебе так хочется поточить зубки, погрызи туфли!

– Я что, собака? – тут же надулся муж, предоставив жене свободу.

Судя по всему, назревала первая семейная ссора, что в празднично-ночные планы Лены не входило. Нужно было срочно менять тему разговора. Она включила мультивизор.

– О, только глянь, сколько нам поздравлений!

Продолжая недовольно бурчать под нос, Артём подошёл к столу.

– Смотри, какую забавную картинку племяшки из Гундоровки прислали! А вот – от брата. Жаль, что не смог приехать… Глянь, даже Сашок отметился! – Лена щёлкнула кнопкой мыши, и перед ней расцвёл роскошный букет белых роз, распространяя вокруг дурманящий аромат. – Ух, ты! Вот уж от кого не ожидала!

– Как по мне, то довольно пошло, – буркнул Артём, потом перевёл взгляд на Лену и… Он внезапно поймал себя на том, что жена не так уж сильно возбуждает, как всего каких-нибудь несколько минут назад, и пробормотал: – Пойду, кофе приготовлю…

– Взбодрись, – проворковала Лена, с наслаждением вдыхая запах роз. – Ночь, родной ты мой, у нас будет длинной! А я пока отправлю эти розы Таньке – пусть оближется!

Артём мысленно сплюнул и поплёлся на кухню. Нос не мог подсказать ему, что воздух в квартире всё сильнее насыщается мужскими феромонами, но сигналы в мозг исправно посылал. Следствием подлого поведения органа обоняния было то, что на естественную усталость мужа начало накладываться непонятное ему, а поэтому пока ещё только слегка пугающее отвращение к предстоящему.

…Несмотря на все старания молодой жены, первую брачную ночь в лучшем случае можно было бы назвать вялой.

* * *

За прошедшие два месяца в квартире у Хомяка практически ничего не изменилось. Разве только вместо того, чтобы спокойно смотреть футбол, Саня и Паша, сидя на диване, с тревогой наблюдали за хозяином, который озабоченно рылся в интернете.

– Вот что делает с человеком разгулявшееся чувство вины, – менторским тоном произнёс Никонов и отхлебнул пива.

– А что он натворил? – поинтересовался Белорецкий.

Саня пришёл минут пять назад, и его просто распирало от новости, что его принцесса собирается разводиться. В благодарность он притащил с собой упаковку пива, но Хомяк на такой щедрый дар не обратил ни малейшего внимания. Впрочем, это его, Саниного, внутреннего восторга ничуть не уменьшило.

– Тараканы его, понимаешь ли, озаботили, – фыркнул Паша.

– Я ему давно говорил, что пора из этого клоповника выбираться. Купил бы себе нормальную квартиру в новом доме! С его талантом это же раз плюнуть!

– Нет, его не местные тараканы интересуют…

– А на каких он зациклился? На тех, которые в голове заводятся? – неподдельно удивился Саня. – Надо же! Я и думаю – к нему друзья с пивом, а он… А ведь как сейчас нормальный перед глазами стоит!

– Ну, до клиники ещё не дошло, но шансы растут. У него нынче в голове не только тараканы, но ещё и пчёлы-убийцы и, кажется, муравьи-людоеды…

– Бабочки-белочки и прочие мутанты! – Белорецкий заржал.

Хомяк отвернулся от монитора и с укоризной посмотрел на смеющихся друзей.

– А ведь это, Саня, всё из-за тебя, – сказал он.

– Да ну?! Я никого не скрещивал, а даже наоборот – этому процессу помешал. Ленка вчера подала на развод!

– О! – не то удивился, не то восхитился открывающейся перед другом перспективе второго дубля Паша. – Это повод! Хомяк, бери пиво!

– Встретил её, говорит, мол, выходила замуж за одного человека, а после свадьбы его словно подменили! – Саня залился счастливым смехом. – А от роз моих она до сих пор без ума!

Вместо того чтобы взять заботливо открытую другом банку, Хомяк мрачно заявил:

– Вот с этой твоей дурацкой идеи всё и началось!

– В смысле? – нахмурился Белорецкий. – Что-то я очень смутно улавливаю связь…

– Да всё элементарно, только мозгов не хватило это предугадать!..

Саня повернулся к другу и кивнул в сторону хозяина квартиры:

– О чём бормочет этот озабоченный оракул?

– Сам ты озабоченный! – огрызнулся злой Хомяк. – Это же как дважды два! Ленка отправила твои розы подружке, та – ещё кому-то, и в итоге – пошло-поехало!