Глава 2

Империя Ригорон. Южные провинции. Город Ближние Патны.

Риккон въехал в Ближние Патны ближе к вечеру. За время пути он успел привести мысли в порядок и наконец успокоиться. Сознание правильности своих поступков придавало уверенности и позволяло отбросить лишние эмоции. Именно лишние эмоции заставили его совершить ошибку, он испугался, запаниковал, а в кабинете Горного дома наверняка были бумаги, которые изобличат заговорщиков.

Мыслями он все еще возвращался к деталям убийства. Мог ли он поступить иначе? Например, сообщить отцу, предъявить доказательства и привести свидетелей, которые слышали чистосердечное признание заговорщика. Подобная тактика против Родиона не сработает, он хорошо научился манипулировать людьми, даже собственными родителями. Риккон остановил его, пожертвовал собственным именем и честью. Что войдет в историю? Несчастный мученик и его убийца. Никто не узнает, что так называемый мученик мог стать настоящим чудовищем, ввергнуть страну в хаос междоусобной войны, пойти на отцеубийство и братоубийство.

Самое сложное позади, можно без оглядки собирать улики, вычислять сподвижников и привлекать свидетелей. А для того вернуться в логово заговора, в центр южных провинций, в город разврата и предательства, в Ближние Патны.

Родион, по сути, не виноват, он жертва дурного влияния. Ной Орс – вот первопричина зла, источник тлена, корень интриг, гордыни и воровства. И такому человеку Император доверил своего самого способного сына, отдав на перевоспитание неокрепшую детскую душу. Родион стал похож на своего дядьку, принял его мировоззрение, встал на сторону зла. Риккон не может поверить, что подобное произошло в его семье, с его братом. Нет прощения злодею, Ноя Орса следует распять в назидание всем заговорщикам, повесить, четвертовать, сжечь, а прах сбросить в сточную канаву. Без церемоний, без суда. А с ним генерала, Наместника, судью и местного князя.

Летний дворец – вотчина Наместника южных провинций, Риккон здесь гость, слуги и стража ему не знакомы, они наверняка входят в число заговорщиков, если до сих пор не сообщили в Тайную канцелярию о творящемся беззаконии. Никому нельзя доверять, он взял с собой своих людей, прошел в служебную часть дворца и вызвал к себе Ноя Орса. Пройти в личные покои он может, но уже один, без сопровождения и соглядатаев.

Ожидаемо Орс не откликнулся, засел в своем крыле здания, и очень может быть, быстро собирает вещи. Риккону ничего не оставалось, он прошествовал в личный кабинет дядьки. Здесь тихо, пусто, словно хозяин не появлялся в комнате по меньшей мере с полгода. Пусто в приемных, в чайной, в столовой. Заговорщик прячется от неминуемого возмездия, оттягивает момент встречи или уже грузит сундуки в дорожную карету. Риккон выглянул в окно и вздрогнул от громкого звука.

Смех, грохот, возня в ближнем коридоре и топот ног. Риккон покинул кабинет, последовал за звуками, прислушивался и настороженно осматривался по сторонам. Он выбрал неудачное время, вечер, в коридорах сумрак, факелы искажают реальность, пляшущие тени на стенах и потолках. Даже храброе сердце екнет в дурном предчувствии. Снова смех, он слышит уже двоих, приглушенные голоса и хлопанье дверьми. Что происходит?

– Ной Орс, стой! – рявкнул незваный гость.

– Мой нелюбимый и неродной племянничек? – взвилась самая кривая тень. – Что ты здесь делаешь?

Риккон поводил факелом вокруг дядьки и с сомнением закусил щеку. Гость впервые пожалел, что не отложил встречу до утра. На Ное Орсе из одежды… только юбка. Ничего более, самая обычная женская юбка, которую тот из чувства напускной скромности натягивал подмышки и виновато улыбался.

– Хм… думаю, твой ответ будет гораздо интересней моего, – Риккон отступил еще на шаг, чтобы в полной мере рассмотреть мужчину в юбке. – Впрочем, пояснения будут излишними, – пришел к выводу он. – Я не готов слушать тот бред, что ты привычно несешь, стоит только прижать тебя к стенке. Немного странно говорить подобные вещи мужчине в дамском белье, но официально заявляю, что вы, Ной Орс, изобличены, расследование завершено, приговор не подлежит обсуждению. Пройдите к эшафоту.

Ной заинтересованно шмыгнул носом и поправил спадающую юбку.

– Скучно живешь, Риккон. Виселицы, расследования, приговоры. Никакой фантазии.

– Отчего же, – зло процедил тот. – Могу с фантазией. Пригласить музыкантов на церемонию повешения? Какую музыку предпочитаете, господин Орс? Ох, простите, Ваша Светлость. Тебе выдали княжеский титул, покровительство Родиона Ялагра помогло? Больше не поможет, игра окончена, Родион ме…

Риккон не успел закончить. Декорации не изменились: темный коридор, пляшущие от факелов тени по стенам; одна из них стала слишком большой и неестественной, мужчина резко дернулся назад. В голове мелькнула мысль, что ничего более ужасного он в своей жизни не видел, и это стоит того, чтобы отлететь к стене, удариться затылком об обод факела и рухнуть на пол.

– Ули, детка, как ты вовремя, – с облегчением выдохнул Ной. – Я говорил, что люблю тебя.

Женщина неуклюже поправила ножны меча, заправила сбившуюся рубашку в мешковатые брюки и затянула на голове узел от платка на манер гралийских пиратов.

– Ты не говорил, что ждешь гостей. Я бы оделась в приличное платье.

– Я его не приглашал. Зачем мне, «невинной девушке», этот убийца? – Ной кокетливо задрал юбку и пнул безжизненное тело когтистой ногой. – У меня медовый месяц, а из подарков у Конни только виселица. Фу, как он некрасиво лежит. Посмотри, он уже живой, или еще мертвый?

Улия сняла с пояса плетку для ролевых игр и ткнула племянника в живот.

– Он угрожал повесить тебя?

– Ули, в голове, которая досталась Риккону, не так много извилин. Одна из них действительно похожа на петлю для виселицы, но я об этом стараюсь не думать. Родик направил нас послами в Алесцию, чтобы скрыться от его незаконного преследования. Нам завтра в дорогу, а он заваливается в мой дом с угрозами. Может добить его, а труп закопать?

Женщина мысленно примерилась к объему и весу тела. Принц второй крови – мужчина крепкий, тяжелый, копать придется глубоко.

– Закопать труп в саду мы не сможем. Ты расставил стражу на каждом углу. Спрятать в доме тоже плохая идея, он быстро даст о себе знать. Придется освободить самый большой дорожный сундук.

– Взять его с собой в Алесцию? – брезгливо поежился супруг. – В моем любимом сундуке? Там все самое необходимое: мази, благовония, крема, бритвы. Я лучше дворец сожгу вместе с трупом, чем останусь без крема под глазами.

Любой, кто знаком с княжной Улией Тирэлл, не сможет не признать развитость этой девушки и ее проницательный ум. Она умеет просчитать события на несколько шагов вперед, и тем утереть нос даже самому зарвавшемуся жениху. Это, к слову, и стало причиной ее позднего замужества, она буквально источала вокруг себя ауру, подавляющую мужское самолюбие. Оценить подобное сокровище мог только мужчина, на голову превосходящий ее по части мозговой деятельности или… Ной Орс.

– Ули, крошка, придумай что-нибудь. Мы не можем оставить его так. Он очнется и испортит нам отъезд в Падмиру. А я так готовился, заказал новый гардероб, чтобы стать настоящим падмирцем. У меня четыре сундука неношеные.

– Избавимся от трупа в северном предгорье, – зловеще проговорила она. – А до того он проедется с нами в карете в качестве провожатого. Ной, неси самого крепкого вина. Сегодня по версии следствия вы с племянником напились до бесчувственного состояния, а утром я вас обоих погрузила в карету.

– Как это снимет с нас подозрение? – засомневался молодожен.

– А мы не знаем, что с ним стало, когда он вышел из кареты, – выпучила она глаза.

– Ули, я люблю тебя, девочка моя. Самого крепкого вина, или можно сэкономить? – засуетился Ной.

Риккон очнулся от тряски в карете. Голова болела так, что звуки острыми стрелами впивались в затылок. Каждый камушек под колесами вызывал стон, и даже волосы, будто неродные, корнями впивались в кожу. Открыть глаза очень больно, но, если сделать это, солнечный свет немилосердно ударит по сетчатке, а зрелище сидящей напротив самой некрасивой женщины вызовет тошноту. Конни перегнулся вниз и дернулся от спазма.

– Спасибо, что вызвался нас проводить, мой заботливый неродной племянник, – раздался рядом скрипучий, словно притупленная пила, голос.

– Кто вы такие?

Спутники не торопились отвечать, многозначительно переглянулись и заговорщически повели плечами. Некрасивая женщина зачем-то рассмотрела крепкую пустую бутылку, а некий дядюшка поправил ухоженную челку седых волос массивной ручкой трости.

– Разве можно так пить, мальчик мой?

– До потери памяти, – возмутилась тетушка. – Ты вызвался проводить нас в дальний путь, но мы с твоим дядюшкой все еще негодуем.

– Какой путь? – стонал Риккон. – Какой дядюшка?

– Ты забыл своего самого любимого и дорогого дядюшку, князя Цивиэлла? – с надеждой спросил пожилой человек. – Ули, детка, в нашем деле появились новые обстоятельства. Они могут в корне изменить следственный процесс. Полная или даже частичная амнезия нас вполне устраивает.

– Может не рисковать? – женщина разочаровано спрятала бутылку назад, в сумочку.

– Не рисковать здоровьем нашего мальчика? Именно так мы и сделаем.

Риккон с трудом выбрался из кареты. От качки его совсем развезло, лицо позеленело, он с трудом открывал глаза. Вокруг суета и шум, трудно разобрать, что за место. Будто солдатский гарнизон. Пострадавшего подхватили заботливые руки и донесли до местного лазарета. Ему показалось, что он всего на миг сомкнул глаза, а его уже тормошили и били по щекам.

– Ах, какое несчастьице случилось с нашим наилюбимейшим милордиком, – громко пропела девица с маленьким ртом-бантиком.

– Что происходит? – хрипел потерпевший. – Где я?

– В новеньком лазаретике. Он покуда не достроен, но для вас, наш многострадальный милордик, мы поторопим стройку. Генерал Сиретик лично распорядился, чтобы стеночки возводили и днем, и ночью.

Риккон наконец увидел, что стен в самом деле нет, но вокруг десятки людей, они с руганью и шумом укладывают камни прямо вокруг него, будто замуровывают приговоренного к смерти. Работа спорилась, генерал Сиретик наверняка человек влиятельный, несколько дней, и у его больного ложа появятся не только стены, но и крыша.

– Ваша Светлость, – склонилось к нему мужественное лицо вояки, – не извольте беспокоиться. Все золото, что мы получили от Наместника южных провинций, пошло на нужды лазарета. Стройка почти завершилась. Вы лично сможете проконтролировать, что ни одного камня из его пожертвования мы не потратили зря.

– Где я?