В соседней комнате боевик подмял под себя молодую девушку в разорванной одежде и расстегивал ремень, жизнерадостно хрюкая в предвкушении удовольствия. Я обломал ему весь кайф, что было силы треснув прикладом по затылку. Что-то хрустнуло, и недоказанова мешком осел на пол. Никогда не любил насильников. Давил бы гадов голыми руками. Видно, моя ярость отразилась на лице, потому что девушка вжалась в изголовье кровати, прикрылась руками и зажмурилась.

– Не трону я тебя, не бойся, – не своим голосом сказал я, тяжело опершись на дверной косяк. – Возьми одеяло, прикройся.

Снизу раздалась автоматная очередь. Подхватившись, я бегом рванул дяде Паше на помощь. Никогда себе не прощу, если пристрелят моего единственного друга в этом мире.

– Гости заходили, – крикнул турок, подымаясь мне навстречу. – Одного уложил, может, еще зацепил кого. Внизу окон много, а на второй этаж ведет только одна лестница. Продержимся. Должны же вернуться домой наши кормильцы! Вот их они и встретят. Если друг друга перестреляют, печалиться не буду.

Похромав до дивана, турок тяжело свалился, поджав ноги. Черт, я и забыл, что он инвалид! Как же напарник выдержал нашу вылазку? Я присел на пол у двери, пододвинул к себе автомат и стал ждать.

Внизу раздались выстрелы, послышался топот ног. Боевики обшаривали комнаты, простреливая двери. Я дождался, пока пришедшие окажутся подо мной, и бросил вниз одну за одной две гранаты. Меня осколки не достанут, а дому и так нужен был ремонт…

Больше к нам никто не заходил. Боевики явно были в замешательстве – тяжелого оружия, чтобы прострелить толстые стены, у них не было. Не зря же они поперлись сюда именно сегодня – значит, дали наводку, что на базе никого не будет; значит, рассчитывали обойтись без потерь. И никто не планировал вмешательства двух пленных рабов. Да я сам себе удивляюсь – насколько обезбашенным надо быть, чтобы решиться на такое предприятие. Видимо, я сильно изменился за последнее время.

Свалить боевики не успели. Подъехало несколько машин, послышались матюки, и перестрелка началась заново. Только недавние нападающие перешли в разряд обороняющихся. Ну, и я вас сверху немного приглажу. Короткими очередями я отправил в дальние края еще трех человек, прежде чем по окну начали стрелять. Укрываясь от выстрелов, я перешел в другую комнату, где сидела закутавшаяся в одеяло девушка, и приголубил еще двоих. Под перекрестным огнем боевики не выдержали и, побросав оружие, застыли с поднятыми руками. Огонь со стороны ворот прекратился; из-за забора показались знакомые лица. А вот хрен вам! Быстро поменяв магазин, я прицелился и уложил троих оставшихся. Если бы не подоспела подмога, эти «сдавшиеся» с большой охотой перестреляли бы нас, а потом занялись пленницами. Так что все я сделал правильно.

Двор наводнился «своими» бандитами. Я бросил автомат, подошел к дивану, на котором лежал дядя Паша, и опустился на пол. Наверное, начало сказываться психическое напряжение – голова гудела, руки тряслись и отказывались подчиняться. Я сидел на полу, как мешок с мукой, и не смог подняться даже при виде входящего в помещение Босса – сильнейшее нарушение местного этикета. Не взглянув на меня, главарь прошел мимо и зашел в комнату к женщинам, откуда уже выносили брыкающегося пленника.

– Здорово, Контуженный! – присел рядом на корточки Валет. – Давно не виделись. Куришь?

Я молча кивнул. Бандит выташил пачку, щелкнул зажигалкой и передал мне зажженную сигарету. Я посмотрел на уголек, вдохнул ноздрями аромат – и затушил сигарету об пол. Не стоит начинать после такого длительного перерыва. Неверно истолковав мои действия, Валет нахмурился, но ничего не сказал. И правильно. Пофиг мне сейчас на все, а уж тем более – на душевные переживания взявшего меня в плен бандита.

– Ты даже не представляешь, что ты сделал, – продолжил помощник главаря. – Ты спас единственную дочку шефа, она же – моя невеста. Понимаешь ситуацию?

Я сделал усилие и изобразил изумление. Да, полетят теперь головы, за дело и просто так. И полетят в буквальном смысле. Ведь неспроста нападение произошло именно в отсутствие основного состава банды. Значит – знали, что никого нет. Значит – либо атаку спланировал Барин, с которым у Шефа была встреча, либо инфу слили свои, что более вероятно. Не будет же так явно подставляться главарь другой банды.

Хотя, мне-то что? Я мог сбежать, а вместо этого опять сижу в окружении бандитов, не зная, что будет дальше. Зато совесть не будет мучать по ночам, если жив останусь…

Перед моим опущенным взором возникли добротные кожаные ботинки. Шеф стоял и пристально смотрел на меня, затем похлопал по плечу.

– Пошли, разговор есть. Валет, тоже пойдем поговорим.

Я тяжело встал, встряхнулся и молча пошел за главарем. Решается моя судьба, а мне фиолетово. Нельзя так себя держать. Эта усталость – психологическая, как реакция на проведенный бой. Поэтому яйца в кулак, морду – клином, и вперед, зарабатывать очки, пока масть прет. Ну, или пока ствол к виску не приставят…

Мы зашли туда, где женщины пинали недавно связанного «мачо». Теперь в комнате никого не было. Я прикрыл за собой дверь и стоял, переминаясь с ноги на ногу.

– У меня проблема, – сказал Шеф, глядя мне в глаза. Ну, блин. На то ты и главарь банды, чтобы решать разные проблемы. Главное, со мной разберитесь по-человечески. Устал я за вами какашки подбирать.

– За то, что ты сделал, я должен тебя наградить и принять в коллектив, – кашлянув, сказал он. – Но, видишь ли, какое дело. Не будут мои ребята с тобой работать, потому что это «западло» – есть, образно выражаясь, из одной миски с рабом. Я могу им приказать, но авторитет потеряю. А с этим делом у меня и так в последнее время проблемы. Поэтому выхода лично я вижу два. Первый сразу опустим – убивать тебя я не стану, хотя некоторые уже просили. Мол, если рабу дать оружие, он начнет стрелять. И не в кого-нибудь, а в нас самих. Да и как я могу убить спасителя моей семьи? Я лучше над пленниками поработаю, злее буду.

Я внутренне содрогнулся. Кто выжил в нападении, тем реально не повезло. После допроса сами будут пулю просить, для облегчения страданий.

– Вот. А насчет тебя решение такое. Виталий выдаст тебе комплект одежды, сухпаек на несколько дней и проводит до ворот. Я скажу своим – на нашей территории тебя не тронут. Не знаю, вылечил ты свои мозги, или нет, но лучше пробирайся к родне или знакомым. Я тебе посоветую идти в Минск. Вопрос закрыт. Еще что-нибудь?

– Есть одна просьба, – сказал я. Валет украдкой махнул рукой – мол, какая еще просьба? Живым отпустили, радуйся.

– Я прошу отпустить со мной Пашу.

– Кто это? А, твой хромой напарник? А он тут при чем? Разговор был про тебя одного. Хочешь – иди, не хочешь – возвращайся в сарай. Я сказал.

– Без него не пойду, – твердо повторил я, сверля глазами бандита. Главарь помолчал немного.

– Ты свой выбор сделал. Валет, отведи его на рабочее место.

Я молча шел за бандитом, следом ковылял хромой турок. А на душе так погано – не передать словами. Вот же гад. Ничего ему не стоило отпустить обоих, нет же – на принцип пошел. Ладно. Я не я буду, если при первой же возможности не сбегу. И дернуло же на защиту пойти! Хотя нет, это как раз-таки правильно было. А в остальном – косяк…

Паша бросился на меня с кулаками, когла услышал пересказ разговора с главарем.

– Да как ты мог! – вопил он, размахивая руками. – Дурачина, уходить надо было! Черт со мной, я уже старый, и так скоро помру! А ты жизнь свою загубил на ровном месте!

Я молча уклонялся от ударов. Ну не мог я бросить старого ворчуна, пережив с ним такое. Мы своих не бросаем. Дед рассказывал, в войну могли половину отряда положить, чтобы одного с поля боя вынести. Потому что человек, с которым ты перенес столько тягостей, даже не брат тебе. Он становится еще ближе, и эту неразрывную связь никак уже не изменить. Турок тоже это понимал. Перестав на меня бросаться, он сел возле стены, обнял себя руками и качался из стороны в сторону, бубня что-то себе под нос. Я взял вилы и молча начал чистить загон. В этом состоянии и застал нас Валет.

– Не кипешуйте, хлопцы, – ухмыльнулся он. – Амнистия!

С этими словами бандит бросил на солому два тюка с одеждой. Мы переглянулись.

– Что стоите? Раздевайтесь, мойтесь. Я вам мыло принес. Не одевать же чистую шмотку на ваши вонючие туловища. Рюкзак с хавчиком – за дверью. Да что вы стали, блин? Отпустили вас, обоих! За ворота выведу, переночуете за старым дубом, там кострище есть, валежник рядом. Давайте в темпе, меня невеста ждет.

В замешательстве я начал скидывать с себя рванье. Валет, ухмыляясь, сел на ящик, достал сигарету и закурил. Да, удивил меня Шеф. И авторитет перед «братками» не потерял, и со мной по-человечески рассчитался. Стратег, блин.

Через некоторое время, чистые и переодетые, мы снова шли следом за бандитом, но совсем с другим настроением. Впереди нас ждала неизвестность, а главное – свобода.

Когда стемнело, разожгли костер. Сушняка вокруг действительно было много. Меня даже посетила мысль, что его преднамеренно разбросали здесь побольше – не могло столько валежника собраться здесь естественным путем. Так или иначе, давно я не испытывал такого сильного чувства удовлетворения. Сытые и счастливые, мы лежали возле весело потрескивающего костра и смотрели в усеянное звездами небо.

– Куда ты пойдешь теперь, дядь Паш? – спросил я, пуская в небо колечки дыма. Валет не поскупился, и всунул в рюкзак целый блок сигарет. Не выбрасывать же их, в самом деле. Израсходую потихоньку, порадую измученную душу.

– В Минск, конечно. Меня уже, поди, списали совсем. Из пункта «А» выехал, в пункт «Б» не приехал. А здесь война. Вот племяши удивятся! Слушай, пойдем со мной! – оживился турок. – Рабочие руки везде нужны, а мы с тобой вроде как закаленные. Со всем на свете справимся!

– Нет, не пойду, – отказался я. – У меня своя дорога. Утречком встану, и буду искать то место, где меня нашли. Ну, я же рассказывал тебе.

– Да, знаю, – отмахнулся Хромой. – Никак, понимаешь, не верится мне… Я много всего повидал, но чтобы человек из другого времени – не знаю. Может, тебя в самом деле миной накрыло?

Я молча отвернулся. Единственный человек, которому я все рассказал, до сих пор мне не верит. Черт с ним. Мне сейчас главное – дойти до этих рунных валунов и на месте разобраться, что же в самом деле произошло. Ведь это действительно произошло, и я пострадал от действий непонятных мне сил. Я должен понять, что случилось и как теперь с этим жить.

В кустах затрещали ветки. Паша встрепенулся и подхватил с земли толстую палку, которой поворачивал угли в костре. Всполохи огня осветили девушку, испуганно замершую на границе видимости с корзиной в руках. Постояв немного, она решилась и, сделав несколько шагов, присела у костра.

– Чего тебе, красавица? – приветливо спросил турок. Гостья не ответила, только посмотрела на меня. Вспомнил! Это ее я спас от насильника. Так вот, значит, какая невеста у Валета…

– Спасибо вам! – шмыгнула носом девушка. – Я пирожков вам принесла, еды всякой. Мне Виталик сказал, где вас найти, специально сюда отправил.

– Так батяня твой расплатился уже с нами. А больше и не нужно ничего.

– Я же от себя, от чистого сердца!

– Ладно, не начинай, – отмахнулся турок, роясь в корзине. – Спасибо тебе, конечно, дочка, за заботу, но скажи – не страшно тебе одной по темноте гулять, после того, что случилось сегодня?

– Я не одна, папа ко мне охранника приставил, – сказала девушка. – Вот еще, возьмите. Мне папа подарил, давно еще. Мне это ни к чему, а вам пригодится. Вы хорошие, в людей стрелять не будете.

С этими словами она вытащила из-за пазухи тряпичный сверток и передала мне. Е-мое! АПС – автоматический пистолет Стечкина, с двумя запасными обоймами, вычищенный, весь в масле. Ничего не скажешь, хорош подарок! Я такие в армии пристреливал. Выбирали лучших стрелков из сержантского состава, и отправляли в тир, вместе с ящиками оружия, пристреливать стволы перед отправкой в часть. До этого, во время учебы, я был кандидатом в сборную по стрельбе – пули ложил кучно, но не всегда в центр, поэтому и завернули. Зато в тире так навострился – хоть медаль на «плазме» вырезай.

– Ну все, я пойду, – поднялась девушка. – Корзину себе оставьте, пригодится.

– Подожди, – попросил я. – В какой стороне находится место, где в прошлом году журналистов разбомбили? Меня там в плен взяли, хочу еще раз побывать, на местах, так сказать, боевой славы.

– Так это вам в другую сторону от усадьбы надо. Вон туда пойдете, все время прямо. Не ошибетесь, там одна дорога. Через две деревни на перекрестке налево, и еще пару километров. Там рядом еще ориентир – старые рунные камни.

Я так и подскочил.

– Их я в первую очередь хочу посмотреть! А что ты про них знаешь?

– Да ничего особенного. Никто не знает, откуда эти надписи. Приезжали как-то историки, до войны еще. Смотрели, фотографировали. Ну, а потом сами знаете. Не до истории было.

С этим я был согласен. По рассказам крестьян, здесь такие бои шли, что главной задачей населения было найти, где схорониться. Бандитам тоже на историю плевать. Значит, ориентироваться будем на месте.

Поднимая пыль новенькими «берцами», мы с напарником неторопливо шли по наезженной дороге. Впереди показалась первая деревня из двух обещаных, и там явно было не все в порядке: вокруг нескольких машин сновали люди, загружая в багадники мешки и кудахтающих кур.

– Это не грабеж, – сказал турок, приложив руку ко лбу. – Нет, ну, в принципе, это, конечно, грабеж, просто крестьяне отдают дань своей «крыше». Так что, расслабься. Давай лучше присядем, перекусим.

Пожав плечами, я сбросил рюкзак, отнес его на травку неподалеку и накрыл скромную «поляну». Ждать пришлось недолго – машины развернулись, и направились прямиком к нам. В бинокли смотрели, что ли?

– Кто такие? – высунувшись в окно, требовательно спросила бритая голова.

– Вольные мы, – поклонившись, сказал турок. – Босс отпустил, за заслуги. У Валета можете спросить.

Бритый перевел взгляд на меня и некоторое время рассматривал.

– Ладно, поехали, – буркнул он. Машины сорвались с места и уехали в сторону поместья.

– Могли бы быть проблемы, – посмотрев им вслед, сказал дядя Паша. – Что тебе, поклониться жалко, что ли?

– Накланялся уже по гроб жизни, – хмуро ответил я, увязывая остатки трапезы.

– Зря. Поклониться не тяжело, а получил бы пулю – и конец истории. То, что тебя выпустили, еще не значит, что за тобой какая-то сила. Гордость потерпит, а пулю из головы не выковыряешь.

На этой лирической ноте мы пошли в деревню. Крестьяне, безропотно отдавшие запасы продовольствия, с опаской косились на двух исхудавших проходимцев, но мы не обижались, а, вежливо кивая, пошли дальше.

Вот и знакомые места. Дорога, рядом – заросшая травой воронка, ставшая последним пристанищем несчастных журналистов. Значит, слева – камни.

Так и оказалось. Бандиты лишь поверхностно осмотрели место моей неудачной рыбалки. За одним из поваленных камней, к моему превеликому удовольствию, торчал уголок туристической сумки. Моей сумки. Турок, покачивая головой, с удивлением смотрел, как я вытаскивал на свет божий мотки лески, крючки, блесны. Банку с протухшей кашей, поморщившись, выбросил в кусты. Затем появились сокровища: мобильник, портативное зарядное устройство и связку ключей от машины. Самой машины рядом не было, но ключи я выбрасывать не стал. А вдруг? Проверил телефон. Естественно, батарея в нуле. Я вторкнул в разъем провод и начал неторопливо крутить ручку зарядного.

– Что ты делаешь? – нарушил молчание турок.

– Мобильник заряжаю. Что за глупый вопрос. Классную штуку китайцы придумали, да? Встроенный аккумулятор заряжается от сети, от компьютера и от небольшой динамо-машины вот здесь, сбоку, видишь? Я кручу ручку, в устройстве появляется ток и заряжает аккумулятор, а заодно и батарейку телефона. Специально для рыбалки купил. Тут еще и радио есть, и фонарик.

– Да, – почесал голову напарник. – Я у нас такого не видел.

– Ты «у вас» многого не видел, пока в плену сидел. Может, и здесь такие штуки делают. На вот, крути. Я пойду еще одну штуковину поищу.

Передав устройство дяде Паше, я поднялся и начал вертеть головой. «Так. Костер у меня был справа. Потом я поднялся, повернулся, кажется, еще вправо, в сторону дороги. Прошел несколько метров, и меня поймали. Значит, ищем здесь». Порыскав в высокой траве минут десять, я поднялся и почесал голову. Ничего. Пройдемся еще раз. Здесь стоял, здесь поймали. Носком ботинка ковырнул комок земли в траве. О, вот и мой доисторический «ноутбук». Наверное, забросало грязью во время ливней. Все, можно собираться домой.

Турок усердно крутил ручку зарядного устройства. Оживший «мобильник» сеть не нашел. Неудивительно. Вряд ли поблизости есть хоть одна передающая станция. Зато нашел несколько станций по радио. Передавали веселенькую музыку, погоду и новости. А вот это действительно интересно…

Какая-то поп-звезда пришла на вручение престижной премии без нижнего белья и активно это демонстрировала. Американские военные, окрыленные очередным успехом в Иране, решили напасть на Гондурас. На вопрос ведущего, зачем американцам страна, в которой нет никаких полезных ископаемых, кроме бананов, присутствующий в студии генерал меланхолично произнес – а вдруг? Про нашу местность не было сказано ни слова.

– Ну что, дружище, пора прощаться, – я поднялся с камня и начал собираться. Сумку с вещами и пистолетом оставил Паше. Меня и так первый же патруль остановит, зачем мне лишние проблемы? А Паше пригодится. Турок недоуменно посмотрел на меня.

– Ты что, серьезно? Дружище, я, конечно, верю, что ты нормальный, но, блин… С трудом, короче.

Я бросил ему камень с наполовину раскрытыми створками.

– Эта штука перенесла меня сюда. Надеюсь, она работает в обе стороны, так что здесь наши пути расходятся. Тебе нужно к родственникам в Минск, а я хочу домой.

Обнявшись с напарником, я стал в центр камней и открыл «ноутбук». Крышка щелкнула, снова явив общественности символы – только они не светились, как в прошлый раз. Я набрал в грудь побольше воздуха, задержал дыхание и нажал на знакомый символ. Затем еще раз. И еще раз.

Ничего. Ни сирены, ни свистопляски. Растерянно выдохнув, я с недоумением посмотрел на прибор. Что произошло? Может, сломался? Но ведь работал же он после многовекового нахождения в проточной воде! Я раз за разом нажимал на кнопку, обходя по кругу стоящие камни, и все безрезультатно. Паша печально смотрел на меня, качая головой.

– Я не псих! – от отчаяния бросив на землю прибор, крикнул я. – Эта штука работала, а я из другого времени. Ну скажи, ты же видел мои вещи, они же не отсюда. Я вообще приехал на рыбалку!

Турок дружески обнял меня за плечи и усадил на камень.

– На вот, выпей, полегчает.