…И доказывать некому. Только себе.
День почти настоящий. В иллюзии строчек.
И такой бесполезный в реальной судьбе,
Где никто настоящей тебя и не хочет.
Всё игра до поры… И поэтому пор,
Что по-детски открыты, – становится меньше.
Если любят тебя, то расстрелом в упор, —
Чтоб не мучились долго
любимые вещи…
Я буду сегодня живой
и счастливой.
А значит, любимой —
и даже родной.
У наших свиданий
все порции сливок
смешались
на Коже одной…
У наших свиданий
закончились числа
и буквы не знают
земной алфавит.
А значит, неважно,
что завтра случится:
всё Время
в себе же и спит…
У наших свиданий
и нас – понемножку.
Мы —
мысли друг друга
внутри Тишины
Спокойного Разума
Вечности Божьей,
в которой
мгновеньем пьяны…
У наших свиданий
нет имени даже —
хотя и случается нам
говорить;
но эти слова тоже —
будто не наши,
а Храм
Исцеляющих Рифм…
Мы будем сегодня!
Пускай и сегодня
себя называет иначе,
но мы
зовём это просто:
свиданье свободных
внутри
Заповедной Тюрьмы…
…
Пускай даже – ложь,
если мы не поверим,
что всё это правда,
хотя и никто
не ведает точно,
в каком измеренье
затерянных Истин
Исток.
Не плачь.
На этой чокнутой земле
уже случилось всё гораздо хуже.
Никто не жаждал быть
чужой игрушкой,
но все играть хотели…
Круче.
Злей.
Чтоб быть хозяином
несчастных кукол,
эксперимент
любовью величав.
А главное —
чтоб сытым был желудок.
И ниже…
Если этим и зачат.
…
Но что тебе уроки те?
Ты плачешь
лишь о своём.
Чужое горе спит.
И сколько б ни терзали
чьих-то Машек, —
твоё
иными машками
болит…
Без тебя этот мир станет жалкой игрою.
У меня отберут и последнюю радость.
Значит, жизни и не было. Не состоялась.
Или просто прошла.
Стороною…
Разве ты причинишь мне такое страданье,
если знаешь, как трудно смириться с потерей,
что уже – н а в с е г д а!.. и бессмысленно верить
в чьё-то: «Богу виднее»…
В истерзанной ране
время нервы мотает по кругу бессонниц,
для которых вообще не придумано утро,
и ты сходишь с ума…
впрочем, тоже – как будто…
небо выпив,
достав из колодца.
Где… и кто ты… зачем?!.. – в перевёрнутом мире…
ЧТО считается правдой, когда нет причины
возвращаться в себя… – без родного мужчины…
и в чужой одинокой квартире…
Была б любимая кровать,
а сон найдётся,
когда моя – живая – мать
уложит солнце.
За горизонтом – тишина.
Уснули волны.
Была б любимая она,
ему – и полно…
Зачем мне лишние страданья
В огромном склепе лишних слов…
Когда меня с тобой не станет,
Ты сам из сотни пустяков
Начнёшь слагать моё скитанье
По замыслу своих ветров.
Будет ли мне на земле этой правда?
Станут ли выше деревья в саду?
Пусть я листочек… но я ведь – крылатый!
Значит,
и не
упаду…
Я тебе улыбаюсь сквозь слёзы.
Осень – время улыбок насквозь.
Потому что мы так несерьёзно
Были вместе,
серьёзными – врозь…
Кончилась ещё одна тетрадь,
кляксой мониторной
ставя точку.
Хорошо…
Молитвой обнимать
тихое пространство
многоточий…
На чёрном нерве полутьмы
Играл последний полуночник.
Хотелось в целое размыть
Все полу-между-недоношен.
Хотелось сонные слова
Калечить до живого крика.
Последний нерв, не унывай!
Черней придумают интриги,
Где будет не до недофраз
И недокриков недоболи.
Весь мир – охранный перифраз
Единой тьмы.
(Стон колоколен?)
По сонному небу гуляется легче.
Ничто не тревожится здесь суетой.
И если тебя я (не дай Бог!) и встречу,
Одно успокоит: я сплю…
Я – ничто!
Расплата бывает такой эфемерной.
Но время теряет свои чертежи.
Ничто и Никто.
Никогда.
В костюмерной
Костюмы закончились.
Голеньким ж и т ь.
Асфальт утащили на небо.
Осталась сырая дорога.
А сверху – ни зёрнышка снега.
Лишь серого много. Так много,
Что нет на земле ему места!
Но как-то вмещается в душу.
Не сеяно. Твердо… А если
Себя изнутри я разрушу? —
Куда растревоженный хаос
Запрячется по этикету?
Как будто зима состоялась
Не снегом, а лишь
марафетом.
Солнышко в ладошку помещалось.
Только на ладошке много ранок.
Глупая, бессмысленная шалость:
Карлик
в соответствия
играет.
В голове затихает рассказанный вечер.
Словно кто-то его сочинил до меня —
и пригрелся внутри, хоть и греть было нечем,
убеждая, что он – это я.
А сюжет-то простой: делать вид, что не слышишь.
(Разве кто-то посмел бы тебе диктовать?!) —
И по-прежнему знать, что один из вас – лишний,
хоть ему и ложиться в кровать…
Я долго к миру привыкала —
И не привыкла до сих пор.
Хватаю чистыми руками
Дерьмо, напялившее флёр.
Не различаю суть покрова,
И сам покров уже не суть,
Когда любой натренирован
Тебя с закуской прихлебнуть.
Внутри сломался детский краник,
И кровь сливается моя
В изломы пьяного кривлянья
На страшной морде Бытия.
Мне больше некуда идти.
Мой дом закончился с порога.
А я осталась взаперти.
Как будто путник
без дороги…
Ты – брошенный в толпе?
Я это проходила.
И выбрала – одна.
А значит, вне толпы…
Пускай всё тот же путь,
И та же кровь в чернилах,
И вдох сиротских дней
Глотает ту же пыль;
И та же маета
Под стоны зимней ночи
Сминает лунный шлейф
Приснившихся грехов…
А после – ничего
Из сна того не хочет
И даже проклянёт —
Как плен земных оков…
Но эта тишина
Не ведает кривляний
Двуличных «сверху – вниз»
И «задом наперед»…
Я выбрала – одна.
Но ведь всегда проглянет
Хотя бы луч один —
Для каждого, кто ждет…
Приснись. Как будто в этом мире
Всё только сон. И ради сна.
И дважды два никак четыре
Не можно быть, где я – одна.
Где я, уставшая от чуда,
Ищу простого баловства.
Едва счастливая как будто —
И несчастливая едва…
И рдеет молодость, и плачет.
Багрянец сыплется с лица,
А лист, свернув себя в калачик,
Сны детства стелет у крыльца.
Котёнку было много лет.
Котёнок умер.
Он слишком долго ждал ответ
Больших и умных.
Да только взрослые давно
Большие очень.
Попробуй вставь в их «дел полно»
Свой закуточек…
Когда меня не станет, ты иначе
посмотришь на мои чуднЫе строчки
и в каждой пустяковой недостаче
найдёшь достаточность, что так не хочет
быть приручённой смыслом и тобою
и греет обездвиженные звуки
поодаль от костра: к нему толпою
идут лишь умные иль полудурки…
Нет, я не лучше самозванцев этих.
Я просто слушала больную душу
не их сужденьями, – зато в ответе
сама – за равнодушие дослушать;
за гибель остывающего слога
на полуслове нервного желанья.
А может, я и не желала много
успеть живою, – думая заранее
о том, что буду мертвая нужнее?
Не так ли всё устроено на свете?
Ты утомился…))) Монотонность эта
и есть моё последнее движенье…
24 ноября 2019
Видишь: словарик.
И только.
Глупых.
Коротких слов.
Речь отдыхает
в сторонке.
Собственной лжи
назло.
Сказано – ради
подвоха.
Вдоха.
Любой ценой.
Колется.
Капельно.
Плохо.
Значит,
еще живой.
Высчитай зори
по строчкам.
Зорким —
хотя слепым.
Да и
забудь их.
Пусть молча
тает
последний
дым…
Слово пророчит будущее.
Бойся писать стихи,
Если судьба подслушает
Их переводом плохим —
И не поймет, что раненый
Смерти себе не желал.
Просто сгребал развалины —
Выстроить тронный зал.
Честно убытки взвешивал.
Честно болел, но – вслух.
Ветер смеялся, бешеный,
«Крик» извратив на «крюк».
…А чувства – как в оковы втянута,
Вся словно полынья, душа.
И кажется, что вновь обманутый
Священный жест карандаша.
Ему б писать о ласках повести.
Ему б поэмы сочинять.
А он, устав от женской горести,
Спешит себя же поломать___________
2012
У прозы места больше, но…
для всякого больного сердца —
своё убежище и дверца
от сказки тихой и лесной.
Последней точке за стихом,
дается больше нужной воли.
Мой страх в лирическом герое
теряет память… Голышом
я бегаю по лесу так,
как чувствую ногами землю.
Стихами говорю – и внемлю!
И —
выстрел в грудь:
«Каков спектакль!».
2017
Мне взгляд твой на стихи понятен.
Но дух не знает края норм.
Поэтому порой невнятен
Многоречивый мой синдром.
Надеюсь, это не в убыток
Запасам книг вселенной всей.
Ведь короток век маргариток
Средь многоцветия полей…
2012
О проекте
О подписке
Другие проекты