Это будет не скоро:
по сто первому разу
нам придется по кругу
треугольник пройти
и, царапая раны
раздраженных фантазий,
затеряться изгоем
в самом долгом пути.
В одиночестве проще
осознать все причины,
по которым людей
дрессируют слегка.
Мы с тобой заслужили,
чтобы нас разлучили
и отправили в Вечность —
друг друга искать…
Но однажды ты вздрогнешь
от горячего ветра:
это мысли устанут
себя охлаждать;
в кружевном мире слов
не померкнут ответы,
потому что вопросы
растратят свой яд.
Это будет не скоро
(если вымолим сбыться),
и, устав от дороги,
устанем от чувств.
Сколько нужно свободы,
чтобы снова влюбиться,
но иначе изведать
те же души на вкус…
И звезды он не зажигал,
И волосы не трогал лаской —
Свет был пустым… Пустой запал…
И целый мир – пустой,
затаскан.
Всё выдохлось одним зевком.
Потухший рот чадил ухмылкой.
Пустые речи слиплись в ком,
Чтоб обрести хоть формы липкой,
Когда им смысла не дано.
И форма шевелилась ложью,
И руки липли… – вымыть!.. – но…
Увязла я…
Неосторожно.
2017
И что-то кончается —
в Абсолют.
И что-то рождается —
скромной тайной.
И вечная тема пяти минут
Однажды
сама от себя устанет.
И где-то бьётся последний глоток.
И где-то плачет вино ночное.
Всё будет вовремя —
значит, в срок.
Или не будет —
принять другое…
Но если ты попрощался
влёт,
А после —
кинулся в сожаленье,
То сколько этих минут пройдет
В твоем рассаднике
заблуждений,
Пока найдешь на земле слова,
Которым сам бы
сумел поверить,
И будешь память
на части рвать
Внутри гортанных
архиистерик!..
И даже встреча была
потом,
И ты укладывался
в минуты
И удивлял
мой остывший дом
Своим:
«Минута
весь год забудет».
Стыдились звуки таких речей,
И зрели гроздья —
для слёз салюта.
Ничей любимый
молчал с ничьей.
Любимой даже.
Но шли минуты…
Мне всё простится
За этот раненый позор —
Скитаться пылью вместо снега,
Растратой в пульсе человека,
Последним всхлипом ля минор.
Окт. 2017
Ветер будет рыдать как проклятый.
Переломами треснет мир.
Я искала тебя в страшном городе
В лабиринте закрытых квартир.
Ногти выскребла о запретное
В островки заключённых чувств.
Не давись без меня сигаретами,
Пока я в одиночку давлюсь.
___________________________________________
(Сам автор не курит и никому не советует; -))
Вот так уходят навсегда —
уйдя сначала
на минуту.
И в каждой букве
слово
Да
искало чистую посуду —
двоим
до капельки
отдать..
Сожми не так,
как будто я богаче
твоих возможностей —
и сложностей моих.
А просто…
Как весенний дождик плачет.
Сжимаясь до
доверия двоих.
Наверно,
я действительно дуреха.
Выуживая сложное
в простом.
Но если это сложное —
не плохо,
то разреши мне
выплакаться
в нём…
Гуляйте уже без меня.
Я – вчерашняя осень,
что мимо взгрустнула одна
на весенний мотив.
Достаточно раз не попасть
в тишину своей позы —
и станешь подделкой навек.
Тишина не простит…
Нужно просто остановиться.
Вспомнить имя своё
Никто.
Отодрать все чужие лица.
От себя…
Изо всех…
Зато
Быть собой…
и не быть —
но тоже.
Даже если —
до
пустоты.
И на ощупь в ней.
Осторожно.
Потому что она
есть
Ты.
Счастье – сорванные струны.
На седьмой – закончен год.
Подскажи мне, где та урна,
Что всю вечность стережёт.
Но ты сильно не тревожься:
Я сама её найду.
Спрячу рваное под кожей —
Буду целая в аду.
Не пытайся вынуть. Вечность —
Это память о тебе.
Время мёртвых не излечит,
Но живому —
ослабеть…
Рассудку ни влюбляется,
ни спится.
Рассудку непременно
нужен труд.
А грустный Бог
гуляет по страницам
и думает:
«Что делаю Я —
т у т?!»
Зачем у человека
столько силы,
чтоб тратить дар
на чокнутый
раздрай?..
Наверное, и в этом свой
красивый —
невинный смысл —
в распутности пера..
Разоблаченье чокнутых понятий
на паперти не ожидало хлеб
чужого понимания… В палате
раскрошен в мошкару, почти ослеп,
солёный луч недавних сновидений…
Куда же подевалась благодать,
дарующая вечность – в стёртой вене?
Зачем мне утро!.. Наказанье…
Спать!
Сон размывался под «благим» напором
жестокого на правду бытия…
И сам себе казался уже вздором,
преображаясь в скользкое «шутя»…
Ударом возвращалось утро в разум,
ломая зазеркальный циферблат.
И рот произносил дороже фразу —
для пустоты дороже выдать блат.
И надевалось наизнанку тело.
И для души ложбинка сна… – мечтой,
пропахшей спиртом с каверзным уделом
натужно раскоряченных бинтов.
Довольно, утро?
Я готов.
Готов.
Полет без крыльев —
это быть внутри
весь наизнанку.
Плен внутри свободы.
На всякий недоеденный кусок
Найдётся недоевший и голодный.
И, если ты не самый грустный клоун,
Сумеешь быть счастливым на чуток.
Но чаще – ты всего лишь жалкий шут,
Которому объедки не помогут, —
И нужно бестолковую дорогу
Осмыслить без чужого «подадут».
Прости меня…
В красивой тишине
я и себе кажусь красивей, – тоже
скучая по взаимностям возможным,
но и… страшась взаимности вдвойне.
Проси немного: стих – строкою,
Не ставшей строчками о нас.
Пусть каждый выживет собою
Внутри «ты сильный – я сдалась».
Всё – как хотел. Любви немножко.
Игры умеренно и – впрок
Безумной страсти чёрной кошки,
Что не жалела острых строк.
Теперь иди. Другие строки
Я берегу лишь для себя.
У этой кошки одинокой
Полно свободы, где не спят,
Но и не мучают притворством,
Решая, кто кому трофей.
Я не прошу. Я буду просто
Себе наивернейший зверь.
Наверно, час прошел… В пустом сознанье
вмещался только час… – как три меня,
сложённые распадом бытия,
но в тонком замысле… пока не замер
плод, что зача’ли формулой души,
с любовью говорящей без цензуры
на языке печальном, но лазурном…
Я замолчала.
Выучишь – скажи.
Разгулялся дикий ветер.
Видно, каждый ласки ждёт.
Если боль его приметят,
Выйдут встретить из ворот.
Может, кто-то пожалеет.
Может, спросит между дел,
Отчего в прозрачном теле
Каждый нерв осиротел?
Отчего все ноты в горле
Порасхристаны до ран?
Отчего чужое горе —
Даром выпитый стакан?
Разольются три аккорда
Опрокинутым нутром.
Ветер, милый, знать бы, кто ты, —
Не впустить чужого в дом.
Ветром тронуто неукрытое.
Это снова без снега холодно.
Пылью мается. Да молитвами.
А душа, как и прежде… голая…
Ты уже отпустил меня.
Это «счастье» тебе не нужно.
У тебя есть другая я,
Что придумана быть
послушной.
И живи с ней. На три зимы
Растяни свой талант фантазий.
Может, хватит. Но дать взаймы
Не смогу. Отпускать —
так сразу.
Станешь старше и даже жив
Будешь дольше, чем я – такая,
У которой всегда ножи
Кровото’ченны.
Замолкаю…
Мы разбивались по чуть-чуть,
но лучше б мы разбились сразу.
Ты всё просил меня уснуть,
а я цеплялась жить, зараза…
Да и не жить… Так… вопреки
дышать…
Как вредная ненужность.
И, гордо пряча синяки,
не опуститься пить из лужи.
А птица чистая пила…
И пёс. И кот. И солнце даже.
Зачем же я себе лгала,
глотая чай
позавчерашний?…
Осенний бал всегда печален,
Как будто время невпопад
Играет музыку, в начале
Уже предчувствуя распад.
Под маской солнечных свиданий —
Разлуки бледное лицо.
И в чьей-то сладкой полутайне —
История твоих рубцов.
Прощаться стало всё привычней,
Хоть и досаднее вдвойне.
Изломы линий истеричных
Сгорают листьями в огне.
Всё смешано в одно мгновенье,
Как будто мир сошел с ума.
Но в этом танце света с тенью
И есть гармония сама…
Я увижу в тебе только то,
что – во мне.
Мы друг друга увидим
своим
отраженьем.
Если жизнь изнутри
станет смыслом
и в н е,
хватит нашей любви… —
до распада сложений,
до конца
не рожденных для зренья
миров,
о которых никто
кроме нас
и не ведал.
Если ты
моим смыслом
в себе быть готов,
то и я себя
мыслю!
Спасибо за это…
Никто ему не говорил,
что человек красив
изъяном.
И он потратил столько сил
скупить всё то,
что было даром…
Всё закончится быстро,
Несмотря на пролог.
В морду вырастут лица.
Зверем станет зверёк.
Сколько лиц ты примерил
Ради шкуры одной?
Не корми в себе зверя.
Пусть закончится мной.
Если хочешь иначе,
Он тебя не простит.
Слишком долго я плачу,
Примеряя твой стыд.
Отпусти меня быстро,
Чтоб вернуться нельзя.
Если вспомнишь молиться,
Значит, вспомнишь, где я.
Нужно ли было с тобою встречаться,
так и не выйдя за тёплый порог?
Только приходит мне ворох квитанций,
будто живу не одна.
Даже срок
в них совпадает по дате знакомства.
Разве такое возможно, когда
ты в моём сердце, и только?..
Я просто
делаю чай на двоих.
Чудо ждать…
О проекте
О подписке
Другие проекты