Надоели стихи.
Буду нем, как слеза,
что учила себя быть мужскою.
Потому что душе
ничего не сказать,
если тело простилось с тобою.
И зачем мне стихи,
если нет красоты
в расставаньях на грани абсурда…
Снова в женскую душу
приносят цветы,
но венком избавленья как будто.
Любить любимое —
труда не стоит.
А можно ли
любить меня
трудней?
Я вроде говорю
совсем простое.
Но всё сложней
молчание во мне…
Закрываю ладонями душу.
Руки прячу в тепло.
Без тебя очень трудно найти
скорость нужной «фиесты».
И пришлось написать для зимы
сумасшедших
три пьесы,
чтобы действие в каждой из них
шло
три бешеных лета.
Так и буду спасаться.
Дурачить (себя ли?) на время.
А потом —
закрывать и не нужно:
никто не войдет.
И в свободной душе встану в очередь
к зимней премьере,
потому что колючей метели
дороже
ЕЁ
нежный лёд.
Вот и кончится лето.
А с ним и зима, и твой голос.
Нет команды вперед. И назад – я решаю сама.
Ведь для каждого голоса есть
и театр,
и тюрьма,
если мы выбираем свои
время жизни
и скорость.
Натыкаюсь на разные мелочи.
А серьёзное ждёт за углом.
Мне дойти бы – а будто и незачем.
Это «будто» всегда на потом —
И всегда вперемешку с реальностью,
Будто снова себе же закон.
Только мне снова как бы без разницы,
Если в сумме ты весь предрешён…
Я вдруг подумала: как же мы будем
дальше, – теряя друг друга теперь?
Разве с тобой мы не близкие люди,
если все вдохи мои о тебе…
если любое ненужное слово
сразу становится смыслом живым
и волшебство интуиции снова
дарит страданью божественный нимб…
Как же потом без тебя?!.. В этом мире
всё завершится, хотя не сбылось.
Глупая слава – любовь растранжирить
ради погибнуть ни вместе,
ни врозь…
Недосказано лёгкое слово.
Голос Сверху сломал бы его.
Мы молчали.
Боялись, что снова
Нас накажут
из-за пустяков…
Ты сегодня особенно нежен.
Будто каждое слово живёт
В расставанье…
Когда неизбежен
Разговор налегке.
И —
раз в год…
Рассвет сквозь пальцы просочился.
В ладонях – мелкий уголёк.
Слова разучивали числа —
Короче выжечь эпилог.
Ненужный день просил прощенья,
Что сам себя не уберёг
От мира, где жестокий гений
Глупцу указывал шесток.
А человек опять не видел
Того, что видеть и не мог.
Ведь главное, что каждый сытый,
Покамест всякий – не едок…
Не торопись. Взапой не значит кружкой
И жадно – недосуг искать бокал
Или стакан хотя бы, как пьянчужка.
Не торопись. Еще не доиграл
Вчерашний стыд, вальяжная свобода,
Характером характер – бурелом,
И выжившие женские остроты,
И не подвластное в уме мужском.
Не торопись. Едва воображенье
Дерзнет затмить июльский недокрой,
Как ладное хозяйское движенье
Усладу оборвет. И жар гнедой
Себя просыплет недозрелым плодом.
Я обернусь метелью в чуждый зной,
Изрежут леденящие остроты,
Обмякнет ум. Снежинкою резной
Вальсирую над разоренной ночью.
Рыдаю, ублажая пустоту.
И рвусь к тебе, – растаяв, – стыд мой хочет
Запойной жадности – уздой тому стыду.
2015
Я согласна по лезвию нежной струны
Ради вас исцарапаться, нежный!
_____________________________
Прощанье не должно быть слишком долгим.
Не выдержит ни время, ни душа,
Что времени не ведает, дыша
Вселенским сном – да стынет у порога
Осенний ангел… По-земному вечно
Скитается душа внутри аорты…
Любимый, ты теперь зачем?.. И кто ты —
Когда весь мир собой же покалечен…
И горячо – да так, что сердцу стыло*!
Под масками – кривляние гримас.
А за чертою – чей-то взрослый класс
Смеется над лицом, что ликом было…
…
Кусочки счастья – щепки детских скрипок,
Не пережившие жестоких рук.
Не ноты —
это души,
д у ш и
врут!
И нет мелодии…
Так ветрено —
и тихо…
_____________________________________
*Стыло – ритор. об ощущении одиночества, душевного холода: «Оглядевшись вокруг, Гуськов двинулся дальше; на душе у него было стыло…» (В. Г. Распутин, «Живи и помни»).
2017
Какой ты красивый на ощупь!
Какой ты приятный на взгляд!
У филина в крыльях – вздох ночи,
а мне – в твои руки шептать.
Назад?.. – отмотать невозможно.
Вперед?.. – догони-убегай.
Я буду с е г о д н я.
Я – кожа!
А мысли?.. – не трогай их тайн.
Касайся, где нет их…
где разум
беспомощен биться в бою.
Я – только сегодня. И сразу.
«А завтра?» – спросил.
Не люблю… —
вопросы о завтрашней боли,
о вольном разгуле ума.
Какой ты…!
КАКОЙ ТЫ…!!
Довольно.
Я – тоже такая…
Сама.
2017
На губы капает твой вкус игривый.
У тела кровь – рассветных радуг цвет.
Ты входишь и надменно, и красиво
В мой дом… и дальше… Не умею ведь
Словами ублажать тот смысл безумный.
Но всё подчинено ему. В руках
Плетутся слоги, заполняя трюмы
Сознания… но полувыдох… крах
Очередного слова – там, где разум
Не хочет просыпаться для тревог.
И только счастье – целиком и сразу —
Лежит в объятьях пары длинных ног..
Рука в руке. Ни ты, ни я
не торопились быть послушней.
Вздыхали рядом все моря
синдромом пересохшей лужи
под городским «невмоготу»…
Рука в руке желала только,
чтоб не мешали: тот ли?.. ту?..
и так ли люди одиноки —
влюблённые – среди людей,
чтобы стремиться быть подальше
от человеческих страстей,
совокупляющихся с фальшью…
…
Моя рука – в твоей руке…
Моря купаются в тумане…
И пятки мокрые – в песке…
И волны… —
пьяное пиано…
2017
С тобой и разговор прощает тон,
что всполохом горячки раздраженной
вдруг между нами выставит заслон, —
а свечи обыграют это в стоны…
Ты – нежности дыхание… Мой лёд
расплакался в тебе слезами счастья.
И даже утро звёзды соберет
чуть позже – поцелуем на запястье.
Ноябрь, 2017
Строка моя растратила позор
Засилья безалаберности сорной,
Пока тобой болела и, влюбленной,
Теряла силу из разбитых пор,
Взамен не получая росных капель
Или хотя б мороза острых сабель,
Чтоб ум, разбуженный, был свеж и скор.
Нет, всё ушло в одно лишь «как-нибудь».
Я кожу пересаживала в поле.
Ждала, что ты найдешь меня, расстроен,
Что не тебя я пью, теряя суть
Самой себя и мысли босоногой,
Чей каждый шаг – отдельная дорога,
Когда хватало кислорода в грудь.
Так было до тебя. Сама герой
Расписанных сценариев и съемок,
Где режиссировала дозу ломок,
Когда хотела быть/не быть одной.
И даже не заметила, как страшно
Меня украли у меня однажды,
Калеча в неуклюжий перекрой.
Дождей дрожащий перламутр
Остекленел – и тает…
У Времени на перекур
Себя же не хватает…
Всё истекает… всё пройдет…
Окурки губ попросят…
А я раскалываю лёд
И пью хмельную осень…
2017
Стояло сердце.
Шли часы,
по стрелкам истекая кровью.
Второй…
Четвертый…
Полосы
искал рассвет взлететь раздольем
над бешеным позором душ
высокоскотского геройства.
Рассвет упал, —
рассветам чужд.
Спасайте мир.
Зажгите звезды…
У стен качался рисунок стыков.
Изломы линий искали край.
И дом хотелось, как мебель, двигать,
чтоб выворачивать полнутра
холодных мыслей по четным числам
и по нечетным рассказ о них…
Хотелось большего: просто сбыться
ожогом тела в лучах живых.
Мне не важно уже, где теперь моя будка.
Мне не важно, кобель или сука!.. Скулит
семидневный щенок.
Трется мордой об ухо.
А за ухом как раз
и гниет,
и болит…
Я гоню эту морду – а мордочка снова
тычет, тычет туда, где терпеть нету сил.
И от боли ту тварь задушить я готова,
потому что меня так никто не любил,
чтобы тыкаться мордой туда, где не надо,
чтобы жаркой слюной мои руки святить!
И зачем ты мне нужен?
Зачем виновата?
В этой будке уже
никого не родить…
2017
У музыки крылья тонкие.
Идет против ветра россыпью.
И платит налоги жестокие
За право быть против. Фоскою,
А может, судьбою отчаянной
Для тех, кто отчаялся в совести
Понять назначенье печальных,
Найти оправданье задористым.
Слова – пустые, высохшие тени…
И нет во рту противнее слюны,
Чем от публично-лживого растленья
Скорбящей по Истоку тишины.
Ты это слово подбирал три года?
А может, в три секунды сочинил?!
Я – зверь!.. Давай начнем твою охоту
В притоне раскоряченных чернил…
Осенний день всегда тревожит грудь.
Как будто вспоминаем
наше детство,
что унесем с собой
когда-нибудь
в Страну разгадок —
или неизвестных.
А может,
Там не будет ничего,
иль ожидают новые задачи,
и Вечность
в обрамленье берегов —
в оковах роскоши почетной —
плачет…
плачет…
Осенний день дарует миг любви
В канун холодных расставаний завтра,
и ночь глазищем раненой совы
готовит мир
к заслуженной расплате.
Но нам еще прощаться не пора.
Хоть листья на ветру
в любовной трели
срываются под занавес костра,
как бусины спадают
с ожерелья…
Ощущений… – я лес осенний!
Всё мне нравится до щекотки:
Мои желтые, в тон, колготки,
Золотые на веках тени,
Твои руки прохладой томной,
Да по веткам моим высоким,
А по листьям – горячие соки
Запекаются кровью темной.
Разве это кора виновата,
Что живет человеческой кожей,
Для которой не ветер дороже,
А ладони —
туда и обратно…
2017
О проекте
О подписке
Другие проекты