Я помню, как первый раз увидела его, бородатого, в свитере крупной вязки с растянутым горлом, в руках у него был «маленковский» стакан водяры, а по обе стороны от него сидели две девушки блядской наружности. Мне Арсений понравился с первого взгляда. Нас познакомили, и мне вручили такой же стакан. Пьянка понеслась. Арсений играл на гитаре и до хрипоты в голосе орал Летовское «Всё идёт по плану!!!», а потом нежно нараспев «Глупенький мишутка шёл по лесу, шишки собирал, тут же терял всё, что находил…». Я тогда этих песен не знала, а теперь знаю многие наизусть, и у меня тоже есть портрет Егора. Потом мы послушали эти же песни в исполнении самого Летова, на старом бобиннике Арсения. И ещё он рассказал трогательную историю любви и творчества Егора Летова и Янки Дягилевой, и что она якобы из-за него покончила с собой, когда ей не было ещё 25. Но это только одна из версий. Почему в расцвете лет умерла Янка, никто до сих пор не знает.

Майской тёплой ночью она ушла со своей дачи под Новосибирском и не вернулась. Её тело было найдено рыбаком в реке Иня. На похоронах собралось более тысячи человек. После похорон Летов зашёл в дом Янки и изъял все её письма, черновики и другие бумаги. Почитав биографию и посмотрев документальные фильмы о жизни и творчестве Яны, которыми меня снабдил Арсений, я нашла определённое сходство с собой. Например, Янка очень любила котов и ненавидела и боялась собак. Здесь я с нежностью вспомнила про свою подругу-Кошку, а собак я до сих пор боюсь, даже самых маленьких. «Собаки и машины – вот были два основных Страха в ее жизни» (из интервью её питерской подруги). Я тоже боюсь машин (мне часто снится сон, как я попадаю в невероятную аварию) и собак, а ещё темноты и замкнутых пространств.

Забавную вещь я прочитала в одном из интервью певицы. Оказывается, кроме Летова, у Янки некоторое время было увлечение неким мужчиной. Когда она пошла знакомиться с родителями будущего жениха, они первым делом стали показывать ей семейный альбом. После просмотра Яна заявила: «Вот это называется бытовуха, а для меня это – путь на эшафот». И рассталась с женихом. Вот только уже за эти слова и поступок люблю Янку. Говорят, она была неженственна и мужчины воспринимали её как своего парня, но кто, как не настоящая влюблённая женщина, споёт: «Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах…». В магазинах я скупила все кассеты Янки и Егора Летова, и с упоением слушала их. А главное – тексты, какие тексты!

В студенческие годы мы часто собирались на квартире Арсения – пили, курили, слушали настоящую музыку, он много рассказывал – я слушала. Девчонки блядской наружности неизменно присутствовали на таких посиделках. Когда мы покидали берлогу, они оставались с Арсением и бог знает что там творили.

Однажды в деревенском туалете нашего друга я нашла порножурнал, но не какое-то гламурное говно, а редкое подпольное издание, где тёлки с прыщами на жопах, а члены у мужиков нормальных размеров, немного кривоватые, у некоторых без особой эрекции. В общем, в этом журнале было всё по-настоящему. Я прихватила изданьице с собой, чтобы ознакомиться поближе. Дома, уединившись в ванной, я прочитала рассказ о том, как парень трахает девочку в лесу, а потом писает на её белоснежную блузку. Мне хватило секунды, чтобы кончить от одного лишь прикосновения к клитору. С тех пор это мой пунктик. Знай, Арсений, это ты повинен в пополнении коллекции моих извращений.

Как-то мы с Сашкой, Арсением и моей подругой Настасьей поехали в Самару на рок-концерт. Там было весело: пьяные, потные, все в пыли панки обнимали готов, в общем, все всех любили. Приехала я, собственно, из-за «Алисы». Костя Кинчев всерьёз и надолго «заразил» меня своим творчеством. По списку он должен был завершать концерт. Всеми немыслимыми способами, преодолевая давку и оцепление ментов, я прорвалась почти к сцене. Я пела и подпрыгивала вместе с толпой таких же, как сама. Костя, как всегда, был неотразим, а его мощная энергетика била прямо в самое сердце. В ночи мы долго не могли отыскать наш автомобиль, потом, утомлённые, возвращались домой.

В этот же период я познакомилась с творчеством группы «Калинов мост». Первый раз я услышала песни Димы Ревякина на виниловой пластинке, которую купил, Александр.

 
«Девочка летом,
слушала гром…
В станове молний
Писала альбом.
Огненный берег,
Заспанный пёс,
Скрип акварели,
Ситец берёз…»
 

Сколько мелодики в его текстах, они словно сотканы из нежной вуали. Когда в ночной программе Дмитрия Диброва я увидела парня с голубыми глазами, простоволосого, бородатого, в холщовой рубахе, то сразу влюбилась. Его энергетика – добрая и позитивная, совсем не такая, как у Кинчева, например. А вот Егор Летов излучает зло, и ненависть, и раздражение. Его энергетика негативная, слушая его песни, хочется всех убить или убиться самой. Тем не менее мне нравилось творчество таких разных людей.

Наши с Сашкой музыкальные вкусы практически совпадали, но взгляды на жизнь были совсем разными. Правда, сначала эта разница была не в тягость, потому что чаще мы общались телами или на темы, не затрагивающие каких-то глубин сознания. Как только наши разговоры заходили в русло самокопаний, самоопределений и мироощущений, начинались разногласия, и я предпочитала прекратить бессмысленный разговор, поскольку наши ценности в жизни были противоположны. Он хотел нормальной семьи со всеми её прелестями, я – свободы и приключений. На фоне этого моё решение выйти за него замуж выглядит абсурдным и нелогичным. В своё оправдание могу сказать, что на тот момент я не видела никого вокруг – он был лучшим. Я любила его. На своей свадьбе, помню, до блевоты наслушавшись уёбищной попсы, я всё-таки улучила момент, когда все гости, нажравшись до отвала, стали расходиться, и поставила в магнитофон кассету с любимой Янкой. И только Арсений поддержал меня, спев со мной «А мы пойдём с тобою погуляем по трамвайным рельсам…».

Спустя неделю после свадьбы мы поехали на море. В Геленджике поселились в комнатушке большого дома, хозяйка которого сдавала помещения отдыхающим. Это был обычный, как его называют, пристрой в деревенском доме: побеленные стены и потолок, две железные кровати, вешалка и тумбочка. Неотъемлемой частью деревенской жизни является, конечно же, туалет. Это дощатая коробка с дырой внутри и ямой под ней. Естественно, это нехитрое сооружение было одно и на всех отдыхающих, и на хозяев. Добавим к этому «набору» летний душ. Это просто название такое красивое. На самом деле летний душ – такая же по размерам коробка, как туалет, только стенами служат не доски, а грубая материя. Внутри – бочка воды, которая нагревается или не нагревается, в зависимости от погоды. Из этой бочки торчит лейка. Поворачиваешь кран – вот тебе и летний душ. И, конечно же, была баня – хорошая, просторная, с предбанником и ванной, где (о чудо!) была холодная и горячая вода и даже зеркало. Правда, кран в ванной располагался так низко, что приходилось практически ложиться на пузо, чтобы помыть голову.

До моря, как оказалось, идти очень далеко. И вот он – общественный пляж. Серо-желтого цвета вода лениво накатывала на берег и бултыхала мелкий мусор. Человеческие тела густо застилали песчаный пляж. Слева и справа – горы, прямо – небо. Если бы не отсутствие противоположного берега, море вполне можно было принять за городской пруд. Я ринулась в воду, лизнула ее. Вода была соленая. Я плавала, висела на муже, дико бултыхала ногами, подпрыгивала и всячески резвилась.

На второй день мы отправились на экскурсию к дольменам. Ехали в душном автобусе. Он ревел так, что экскурсовода, который в микрофон рассказывала всякие легенды о чудном городе Геленджике, не было слышно. Да я и не слушала. Не люблю я этих экскурсоводов. Еще не факт, что она правду говорит. Мне интереснее то, что я вижу сама, интересны свои ощущения. Я смотрела в окно: горы, поросшие зеленью, сменялись деревнями, где в садах росли апельсины и другие диковинные растения. По узкой тропочке мы подошли к первому дольмену. Экскурсовод продолжала рассказывать всякие легенды об их возникновении. Например, что племя карликов, жившее в пещерах, хитростью заставило могучих, но глуповатых великанов построить им каменные крепости, в которых они жили в полной безопасности. Согласно другой легенде, в них хоронили усопших. Но это все легенды, я правду хочу знать! Вот снял бы кто-нибудь документальное кино. Но откуда во втором тысячелетии до нашей эры камеры.

– Вот здесь был похоронен младенец, – говорит экскурсовод, – поэтому дольмен такой маленький.

Я заглянула внутрь, почему-то ожидая увидеть там бутылки и всякий другой мусор. Внутри было темно и чисто. «Наверно, убирают», – подумала я. Огромные каменные плиты, из которых состоял дольмен, были исписаны, как стены подъездов. «Здесь был Вася 1998 год», – гласила надпись на историческом памятнике. Ещё многие, безоглядно веря тетке-экскурсоводу, которая утверждала, что дольмены священны и если приложиться к ним телом, можно излечиться от всех недугов и даже забеременеть, охотно припадали своими потными телесами к прохладным камням. Некоторым места не хватало, и они занимали очередь. Вязали на рядом растущие кусты всякие тряпки, чтобы (опять же поверье такое) вернуться сюда снова. Меня все время бесил тупой стадный инстинкт. Поэтому я не завязывала тряпок и не терлась о стены дольменов. Я думала о том, как бы оказаться здесь вечером, одной, сидеть и смотреть на костер, на вершины гор, позолоченные заходящим солнцем, и думать о Вечном…

Вернулись мы домой уже поздно. Я решила помыться в летнем душе, а не в бане. Была уже глубокая ночь. Зашла в «коробку», разделась – холодок пробежал по телу. Вода, нагретая за день солнцем, еще не успела остыть и очень приятно ласкала тело. Когда ветер колыхал грубую материю, по телу пробегали мурашки. С улицы, из многочисленных ресторанов, доносились смутные звуки, сплетённых в одну мелодию. Над головой – звездное небо. Вы знаете, что на море звезды кажутся ярче и больше, чем в городе? Так я стояла с запрокинутой головой, сверху струилась теплая вода, и звезды кружились, и я вместе с ними.

Утром за окном было пасмурно, ветер. В этот день мы взяли билет на прогулку на корабле. Ближе к обеду погода развеялась. На берегу, где мы ждали отправления своего корабля, жарило солнце. Только мы отплыли от берега, солнышко скрылось, поднялся ветер, небо затянулось черными тучами. Море потемнело, стало такого красивого глубокого иссиня-зеленого цвета. Я подумала о моряках, которые терпели кораблекрушения и тонули в этих пучинах. Страшная, захватывающая, героическая смерть. Удивительно, но на берегу, от которого мы только что отплыли, продолжало светить солнце. Как будто два отдельных дня существовали параллельно. Наш корабль держал курс прямо навстречу шторму. Горизонт стал почти черным. Корабль раскачивало из стороны в сторону так, что невозможно было устоять, если не держаться за что-нибудь. Вода через борт хлестала на палубу. Пропитанный солью, свежий (хочется сказать, синий) ветер щекотал ноздри. Дети пищали, многие пассажиры спустились в трюм. Я, напротив, пыталась пройти на нос корабля, чтобы вдоволь насладиться этой стихией. Вскоре я промокла до нитки, но продолжала напряженно вглядываться в бурлящую воду, представляя себя тонущей в этих тяжелых жестоких водах теперь уже реально черного моря. Вскоре штурман повернул судно обратно к берегу. Там по-прежнему светило солнце.

Не могу удержаться, чтобы не рассказать о том, как я заблудилась в туалете. В один из вечеров мы с Сашей отправились гулять по городу. В больших курортных городах туалеты – на каждом шагу. Я завернула по направлению горящей стрелки с буквой «Ж». Муж остался ждать меня. Выхожу, смотрю – его нет и что-то не так. Что-то точно изменилось, пока я была в туалете. Подождав минут пять-десять, я решила пройтись по улице, может, он где-то на лавочке в темноте сидит, меня ждет. Прошла по улице туда-обратно раз несколько. Потом уже бегом – туда – сюда. Никого!!! Сижу на лавке, чуть не плачу. Блин, у меня ни ключей от дома нет, ни названия улицы и номера дома я не знаю. «Это Сашка так подшутил надо мной. Знает же, что я совсем не ориентируюсь на местности. Проучить, наверное, меня таким образом хотел», – думала я. И вдруг поняла, что именно изменилось с момента, когда я вышла из туалета. Улица стала совсем другая. Быстро соображаю: если я вышла через туалет на другую улицу, значит, могу таким же путем вернуться обратно. Не туалет, а машина времени. Я забегаю в этот злополучный клозет, выхожу в другую дверь, а за ней Сашка стоит там, где я его оставила полчаса назад. Правда, выражение лица у него странное. Говорит: «Ты где была? Я тебя повсюду искал! Что случилось?» Я начинаю сбивчивый рассказ о том, как выбиралась из лабиринта туалета. Мы хохочем и в обнимку продолжаем прогулку. Между тем, урок этот не прошел даром. Потом я в блокноте записала улицу и номер дома, так, на всякий случай.

Неделя нашего отдыха стремительно подходила к своему завершению. В последний день мы поехали на Толстый мыс. Нам сказали, что там вода чистейшая и мало отдыхающих. Представьте себе огромную отвесную скалу. Смотришь вниз, а там – синее море и волны белыми барашками разбиваются о скалу, брызги разлетаются во все стороны. Над всем этим заходящее солнце на розово-лазурном небе. Вид завораживающий. Вот такое настоящее бескрайнее море!!! Не то что городской пляж. Спуститься к морю можно по отвесной железной лестнице, вбитой в скалу. Там, внизу несколько смельчаков барахтались в волнах. Я стала спускаться вниз. Ветер задрал мой сарафан. На последней ступеньке ноги захлестнула набежавшая волна. Мы с Сашкой взялись за руки и вошли в воду, сначала по щиколотки, потом по пояс. Стоять было тяжело. Неспокойное море норовило швырнуть о камни или утянуть за собой в глубину. Камни большие, острые и скользкие. Жирные прозрачные медузы качаются на волнах. Вот волна бежит, поднимается над тобой и остаётся только чуть-чуть оттолкнуться и как бы запрыгнуть на неё. Но море коварное. Я чуть замешкалась, и волна накрыла меня с головой. Я в панике начала барахтаться, не чувствуя дна под ногами. Только моя голова оказалась на поверхности, как очередная волна снова утащила меня под воду. Воздуха не хватает, я понимаю, что тону. «Где берег, где люди, почему меня никто не спасает???» – мысли лихорадочно проносились в голове. Кто-то потянул меня за волосы и вытащил на берег. Я дико рыдала и причитала, что никогда в жизни больше не буду прыгать на волнах. Оказалось, что от берега я была совсем недалеко. Глупо было бы вот так утонуть.

Утром я последний раз искупалась в море и попрощалась с ним, загадав желание в следующем году обязательно встретиться.