– Знаете, исторические параллели иногда забавляют, но давайте всё же останемся в реальности. Монархия в России прекратила своё существование ещё в тысяча девятьсот семнадцатом году. Сейчас мы живём в Российской Федерации, где власть принадлежит народу, а главой государства является президент.

– Усыновивший меня дядя никак не оставит тему дворянства. Заработал денег, выкупил винодельню и дом в Крыму. Теперь мечтает о собственном поместье.

– О поместьях лучше поговорите с моей маменькой, Викторией Олеговной. Она поддерживала связь с главой рода Марией Владимировной и неким Алексеем Андреевичем из Объединения членов рода Романовых. Мне объяснили, что на две тысячи двадцать второй год живы всего одиннадцать мужчин с фамилией Романов. И с чего бы мне выходить за кого-то из них замуж? В тот день Николай II отрёкся от престола, а великий князь Михаил Александрович передал власть Временному правительству. На этом всё закончилось. По столу кулаком он не стучал.

– Вы считаете, что мужчина должен стучать кулаком по столу?

– А вы думаете, что стук кулаком – это признак только агрессии и потери контроля? Конечно, я не говорю о клинических случаях и неуравновешенных людях. Но если бы кого-то прижали к стенке, отнимая власть, разве не было бы оправданным стукнуть по столу и поставить всех на место?

– Алёна, но ведь всех же убили.

– Речь не о большевиках, а о Временном правительстве. У него хватило бы мужества заставить их подчиниться, и у нас была бы конституционная монархия, как в Великобритании.

– Душа моя, вы фантазёрка.

– Ой, да что с вами говорить, – она зевнула. – У меня целый шкаф медалей и кубков. За каждую из них соперники были готовы на всё: подсовывали допинг, резали одежду, втыкали иглы. Мужество либо есть, либо его нет.

– Я никому не угрожаю и вполне доволен собой.

– Вам и не нужно. Платон, вы не на войне и не в большом спорте. Вы психически стабильная личность.

– То есть вы размахиваете руками или стучите кулаком?

– Пока я лучшая, за мной остаётся последнее слово.

– Без «пока». Вы лучшая.

– Вы даже не представляете, как быстро всё развивается. Пятиоборотные прыжки, растяжка – всё это непрерывно совершенствуется.

– Прыжки – это фигурное катание, а растяжка – гимнастика. Бальные танцы – не акробатика.

– Да, но это всё равно спортивные бальные танцы. На первых порах можно обойтись минимальными вложениями, но потом приходится вкладываться в платья, туфли и индивидуальные занятия с тренером.

– Что вы сделаете, если встретите семикратную чемпионку? – улыбнулся Платон.

– Как говорил мой муж Лёша: «Отдай честь и сбавь обороты». Я его вдова, мать его ребёнка, а не действующий спортсмен. К тому же я главный судья, и этот змеиный клубок не моего уровня… Безумные родители-взяточники то и дело не дают покоя.

– Об этом некорректно спрашивать.

– Очень даже корректно. Вы мне напоминаете Гулю, которая советует брать долларовые конверты, чтобы не иметь проблем? Тоже за неспортивное поведение?

– На самом деле я не знаю ваш уровень дохода. Хотя, если честно, Егор говорил, что ждал бульдозер полгода.

– Я уже не говорю о том, что благодаря конвертам Егор бы ими обложился, а вы бы потеряли шанс ремонтировать мой балкон, – улыбнулась Алёна. – Занятия? Пожалуйста, сколько угодно. Я беру даже бесперспективных учеников, исходя из своего материального положения. Однако, некоторые умельцы подсунули мне конверт под дверь.

– Что вы сделали? – Платон Ильич улыбнулся.

– Я не звонила по телефону доверия, если вы об этом. Я знала, кто и где у меня танцевал, но унижать себя предположениями не стала. Прочла всем учащимся лекцию о статье двести девяносто Уголовного кодекса о получении взятки преподавателем. Спросила у детей, чьи это деньги – естественно, ответа не получила.

– И что дальше?

– Разразился скандал. Завуч прибежала меня отчитывать. Вы же помните, «Динамо» – змеиное гнездо, где я самая ядовитая змея.

– Алёна, что именно вы сделали?

– Ничего исключительного. Их трепыхания мне наскучили. Я доказала, что их деньги мне не достались. Отстранила от соревнований всех богатых учеников. Кто-то ушёл, кто-то остался. Паре девочки и мальчика, которые не могли себе позволить такой наряд, купила костюм для выступления на деньги из конверта. Мы даже заняли призовое место. Какой был скандал…

– Алёна, для детей это было жестоко.

– Неужели? Они хотели упрятать меня в тюрьму. В то время я сходила с ума по полётам Лёши, каждый день после работы ходила в храм – мне не было разницы на их малолетних взяточников. Вообще, я капризная девочка… – Она подогнула ноги на кровати.

– Например?

– Не хочу ехать домой. В сырую квартиру с продуваемым окном, треснувшей штукатуркой повсюду, стенами, пахнущими старостью. Не стоило меня вытаскивать из кабинета. Я бы свернулась калачиком в кровати, укрылась одеялом и спала. Дорога долгая, здесь потолок красивый, я согрелась, да и ноги болят.

– Алёна, вы так ненавязчиво меня соблазняете?

– Да бросьте, нужны вы мне. Тут одеяльце пуховое, подушечка мягкая. Как вас Гуля называла: директор, акционер или бенефициар?

– И кто же я?

– Вы сами сказали, что вы собственник. Владелец заводов, дворцов, пароходов – настоящий негодяй.

– Почему?

– Зачем было целоваться? Лёша приезжал ко мне в марте двадцать четвёртого года. Неделю ему дали. За год я забыла, каково это. Теперь пойду к батюшке, он наложит какую-нибудь епитимью – что я буду делать? Стыд-то какой.

– Что такое епитимья?

– Это церковное наказание, нравственно-исправительная мера.

– Приведите пример? Я совершенно не разбираюсь в этом.

– В сказках моего сына вечно с царями какая-то беда: то жар-птицу ему подавай, то коней златогривых, то царевну. Не зная брода, суёмся в воду. Какое позорище! Как меня батюшка назовёт? Повелит поклоны бить до скончания века, пост держать или акафисты в одиночку читать, а может, вовсе от причастия отлучит? Господи, Иисусе Христе, спаси, сохрани и помилуй! Что свёкры мне скажут? Егору нет и трёх лет, а мать спятила! – Алёна осенила себя крестным знаменем.

– Алёна, вы православная?

– Да. Вы точно не мусульманин, не буддист. Не говорите мне… Я забыла это новомодное словечко.

– Я не атеист. Не угадали. Я крещёный в православие, просто редко хожу в храм.

– Надеюсь, вы не думаете, что я сумасшедшая в платке? Лёша умер, Егору исполнилось два с половиной года, квартира не выплачена, с балкона дует, свёкор заболел, свекровь в своём мире, не вдаваясь в подробности. Со свекровью у меня не было отношений – мы не враждовали, но она не одобряла «нездешнюю» танцовщицу бальных танцев в жёнах у старшего сына. Мои родители в северной столице, нет, вру. В августе они улетели в США.

– Вы ходили в церковь?

– Да. Батюшка посоветовал обратиться в военкомат. Президент выплачивает пять миллионов за погибших. Я сходила, собрала и отправила документы. Два месяца как в бреду. Перед банком долгов нет. Квартира моя и Егора. Лёши нет.

– Вы с свекровью подружились?

– Батюшка посоветовал говорить как есть. Я пришла к ней и всё рассказала. Она не захотела, чтобы мы с Егором уезжали в Санкт-Петербург, разрешила сыну жить с дедушкой, ведь с балконом беда. Надо встать и идти домой. Или я правда усну.

– Я вас отвезу.

– Не надо. Меня накормили бесплатным итальянским супом и подарили пирожные. Я не готова к интрижкам. Егор и так много пережил. У него день рождения. Мальчик ждёт, дедушка с бабушкой ждут, что я скажу? Они у меня все стараются: дедушка поправился, бабушка помогает, Егор ходит в детский сад. А я ударюсь в блуд, расстрою их. Зачем? Скажут: «Не натанцевалась», «Опустилась до…»

– Стоп. Незабудка моя, я тоже человек серьёзный, а вы придумываете какие-то страсти, – Платон улыбнулся. Он хотел засмеяться, но понимал, что тогда Алёна вскочит с кровати и убежит.

– Давайте решать.

– Что именно?

– По поводу дня рождения вашего сына. Я же говорил, что у меня серьёзные намерения насчёт вас. Я не против Егора. Сбежать не получится, – Платон заметил, как смутилась Алёна, а её щёки покрылись румянцем.

– Тогда, Платон, придёте к нам на день рождения Егора двадцать шестого апреля.

– Хорошо. Что подарить имениннику?

– Набор LEGO Duplo для трёхлетних детей. Нам как раз исполняется три года. Есть вполне приемлемые варианты. Только зоопарк не нужно – сходим, когда потеплеет. Будем праздновать у дедушки и бабушки. Ленинский проспект, дом двадцать восемь, квартира шестьдесят девять, третий этаж в пятом подъезде. Моя – семьдесят пять, пятый этаж в третьем подъезде. Приходите в час дня. Домофон ноль шестьдесят девять.

– Приду. А вы что подарите?

– Пойдём в театр на «Теремок» к Надежде Бабкиной. Ещё закажу развивающую игру «Рыбалка». Егор будет определять размеры, цвета, формы рыбок, их количество. У дедушки Миши есть спиннинг – он научит внука удить рыбу.

– Могу пойти с вами.

– Спектакль длится час десять минут, с интерактивным актёром. Дети будут строить теремок. Думаете…

– Думаю, пора перейти на «ты». Мы же целовались, Алёна. Согласна? – Ему показалось, что её синие глаза расширились. Она склонила голову набок и легко согласилась:

– Согласна. Сказка для малышей от трёх до пяти лет. Я пойду с Егором – боюсь, дедушка и бабушка заскучают при виде лисы, мышки-норушки, медведя и лягушки-квакушки. Ты тоже можешь заскучать.

– Всё в порядке. Надеюсь, в театре будет весело, и Егор останется доволен.

– Если хочешь, купи билет и сходи с нами. День рождения двадцать шестого апреля, в субботу. Билеты стоят по тысяча девятьсот рублей. Примерно двадцатого апреля куплю их после разговора со свёкрами…

Платон допил чай и съел оставленный себе канноли.

– Моя квартира недалеко от вас. Сначала к вам, потом ко мне. Живу на улице Фотиевой.

Алёна кивнула. В тёплом салоне премиального «Лексуса» она задремала. Когда он разбудил её без двадцати десять у шлагбаума семиэтажного дома у парка, она вздрогнула, будто испугавшись темноты, и спросила:

– Где мы?

– У твоего дома, Алёна. Проводить до квартиры?

– Не нужно. Спасибо. Ленинский проспект, дом двадцать восемь, третий подъезд, квартира семьдесят пять, – в её голосе слышалось действие вина. У него странно защемило сердце – пора было обратиться к врачу. Пока он выезжал на Ленинский проспект, Алёна провожала его взглядом.

От родителей Платон унаследовал двухкомнатную квартиру на Киевской площади с видом на сталинскую высотку. Благодаря доходам от собственного издательства он продал это жильё и приобрёл просторную пятикомнатную квартиру на пятнадцатом этаже элитного жилого комплекса на улице Фотиевой.

Около полуночи Платон вернулся домой. Его премиальный «Лексус» занял место на парковке, а лифт вознёс мужчину с чемоданом на седьмой этаж.

В просторной четырёхкомнатной квартире площадью сто двадцать квадратных метров царил безупречный порядок. Застеклённый балкон, изысканный ремонт с использованием дорогих материалов, паркетная доска, современная мебель с керамогранитной отделкой. В санузле был установлен тёплый пол. Планировка включала гостиную, совмещённую со столовой, и четыре изолированные комнаты.

По договорённости Лиза, как будущая жена, должна была следить за домашним уютом и наличием продуктов. Правда, за его счёт два раза в неделю приходили специалисты: клининг-менеджер и уборщица.

Войдя в квартиру, Платон поставил чемодан у стены и включил свет. Из гостиной доносилась музыка – его невеста не спала, несмотря на поздний час.

В гостиной Лиза кружилась перед зеркалом в новом наряде. Услышав звук открывающихся дверей, она обернулась:

– Платончик, наконец-то ты приехал! Посмотри, какая обновка! Больше миллиона стоит. Стоит того, правда? Поцелуй меня!

На ней было изысканное полупрозрачное платье из переливающегося шёлка, которое действительно выглядело роскошно.

– Обойдёмся без поцелуев. Лиза, я разрываю нашу помолвку.

– Платон, о чём ты говоришь? У нас же всё прекрасно!

– Я больше не хочу быть с тобой. Поездка в Санкт-Петербург помогла мне всё понять.

– Но я же люблю тебя! Свадьба совсем скоро. Я специально купила это платье, чтобы тебе понравиться.

– Ты мне больше не нравишься. Можешь оставить себе и платье, и кольцо на память. Я не хочу видеть ни их, ни тебя.

– Что я сделала не так?!

– Я не потерплю ни руководства на работе, ни диктата в доме. Для меня неприемлемы твои походы к колдуньям, привороты и прочие действия, которые могут навредить моему здоровью.

– Ты пять лет выставляешь меня на посмешище! Невест не обязывают стоять у плиты и драить полы! А ты целыми днями работаешь или мотаешься по командировкам! – По выражению её глаз Платон понял: она действительно обращалась к ворожеям и делала на него приворот.

– Мы с тобой из разных миров. У нас совершенно разные жизненные ценности.

– Платон! Я люблю тебя! Я твоя невеста! Этот приворот – всего лишь временное средство на период твоей командировки! Благодаря ему ты не забыл меня!

– Твои навязчивые сообщения меня изводили. Никого нельзя заставить любить против воли. Печально, что ты этого не понимаешь.

Платон набрал номер охраны и включил громкую связь:

– Охрана. Доброй ночи, слушаем, – ответил глубокий голос.

– Доброй ночи. Говорит Долгоруков Платон Ильич из второго подъезда, квартира сто тридцать восемь. Прошу помочь выпроводить из квартиры мою гостью Беристяну Элизу Фёдоровну. Попросите клининг-специалиста подойти и помочь собрать её вещи. Желательно управиться как можно скорее. Организуйте для неё такси до дома: район Черемушки, улица Профсоюзная, дом сорок, корпус один, квартира сто двадцать пять. Расходы я беру на себя. Предупреждаю: я не желаю больше видеть её в своём доме. Она себя дискредитировала, и я запрещаю ей появляться здесь.

– Ваше распоряжение принято, Платон Ильич. Направляем к вам клининг-специалиста.

– Благодарю за оперативность.

– Платончик, мои вещи не поместятся в один чемодан! Ты выгоняешь меня посреди ночи, как преступницу!

– Твои действия показали, что ты действительно поступила преступно. Подумай, что и для кого ты делаешь. В качестве прощального жеста дарю тебе мой командировочный чемодан. Сообщу помощникам, чтобы освободили его для твоих вещей. Забирай и уезжай. Где ключи от квартиры?

У Платона потемнело в глазах, он сжал кулаки и стиснул зубы от ярости.

– Ключи в прихожей, – испуганно ответила Лиза. – Платончик, зачем такая жестокость? Я же старалась ради тебя! Я всё делала для тебя… Мечтала о нашей свадьбе.

В этот момент раздался звонок в дверь. Платон прошёл в прихожую, открыл дверь запасным комплектом ключей и убрал их в карман. Вошли молодой охранник и девушка в зелёном комбинезоне – клининг-специалист.

– В углу стоит мой командировочный чемодан. Разрешаю Элизе Фёдоровне забрать его, сложив туда вещи из гостиной. У неё есть ещё один чемодан. Главное, чтобы в квартире не осталось её вещей. Как вас зовут?

– Иван, – представился охранник.

– Полина, – добавила уборщица. – С вами всё в порядке? – Девушке не понравился затуманенный взгляд собственника квартиры.

– Чувствую себя немного не в себе. Голова кружится, не выспался. Наверное, реакция на погоду. Нужно как можно скорее выпроводить госпожу Берестяну. Полина, с этого момента все вопросы по уборке обсуждайте напрямую со мной.

– Как скажете, Платон Ильич.

– Иван, Полина, буду благодарен за вашу оперативность.

– Я пока схожу в аптеку в торговом комплексе. Вернусь около часа ночи и закрою за вами дверь.

– Приложим все усилия, – пообещали работники.

Платон направился к аптеке.

Холодный ветер с силой ударил в лицо, точно весь мир ополчился против его стремления к свободе. Во дворе, огороженном от внешнего мира, одинокий дворник с метлой наперевес сметал остатки снега.

На углу жилого комплекса располагалась аптека – светлое помещение с просторными полками, заполненными разноцветными упаковками лекарств. За аптечной стойкой молодой продавец в белом халате перекладывал препараты.

– Доброй ночи, – поприветствовал Платон. – Мне нужно успокоительное. От дурных мыслей.

– Постойте, – оживился скучающий фармацевт, поправляя очки. – А какого характера ваши мысли? Можете назвать их навязчивыми?

– Да. Они появляются не вовремя и мешают контролировать жизнь.

– Вам стоит обратиться к психиатру. Обсессивно-компульсивное расстройство – это психическое состояние, которое проявляется в повторяющихся нежелательных мыслях и страхах, приводящих к навязчивым действиям. Сокращённо – ОКР. Оно возникает из-за стресса, травм или дефицита определённых нейромедиаторов в организме, – увлечённо начал объяснять парень. – Я учусь на психиатра, и мы это проходим. ОКР серьёзно мешает повседневной жизни.

– Как это лечится?

– Навязчивые мысли поддаются лечению. Но для этого требуются достаточно высокие дозы антидепрессантов-психостимуляторов, курс – от шести недель. Поэтому вам нужно как можно скорее попасть к специалисту. Обычные успокоительные в вашем случае не помогут. Их обычно используют при лечении зубов или эндоскопических процедурах.

– Что можно принять прямо сейчас, во время приступа?

Фармацевт задумался.

– Без рецепта могу предложить зверобой. Эта трава входит в клинические рекомендации при лечении депрессии. Также есть анксиолитики – препараты для лечения тревожных расстройств. Они снижают активность областей мозга, связанных с тревогой и страхом. Относятся к группе транквилизаторов и хорошо помогают при тревоге, нарушениях сна и неврастении.

– Давайте и зверобой, и анксиолитик. Надеюсь, поможет.

Фармацевт спокойно нашёл травяной сбор.

– С зверобоем нужно быть осторожным. Возможны аллергические реакции. Его нельзя принимать вместе с антидепрессантами – это усилит эффект и может дать негативные последствия. Не рекомендуется беременным, кормящим женщинам и детям до двенадцати лет.

– Спасибо за консультацию. А как принимать анксиолитик?

Парень достал нужную упаковку.

– Принимается внутрь, после еды. Разовая доза – десять миллиграмм, суточная – тридцать миллиграмм, разделённых на три приёма в течение дня. Курс лечения – от двух до четырёх недель.

– Спасибо, – Платон расплатился за покупку.

      Ветер завывал, закручивая в длинные спирали падающее с неба мелкое белое крошево. Добираясь домой, Платон взмок. На выходе из квартиры его ждали Иван и Полина с чемоданами и рыдающей Лизой.

– Платончик! Как ты можешь быть настолько бессердечным?! Полина, я же его невеста… – голос Лизы дрожал от отчаяния и обиды.

Он достал кошелёк и, не глядя, швырнул сотрудникам по пять тысяч рублей:

– Ребята, вызовите ей такси. Елизавета Фёдоровна должна добраться домой! – его голос звучал твёрдо, почти холодно. – Спасибо за помощь. Лиза, всё, что останется от тебя в квартире – будет выброшено. Прощайте.

– До свидания, Платон Ильич, – почти шёпотом произнесли работники, чувствуя напряжение в воздухе.