Ведьма

Там чудеса, там Леший бродит,
Русалка на ветвях сидит.

Когда она говорила: "Славой я объелась" - это было не фигурой речи, а констатацией. Слава обрушилась на Надежду Лохвицкую, больше известную по псевдониму Тэффи, огромная как дом. Или даже как кондитерская фабрика - в ее честь назвали сорт карамели и во время поездки с авторскими чтениями, поклонники завалили этими конфектами весь ее гостиничный номер. Ее рассказы любил царь и читал их по воскресеньям в кругу семьи, а советское книгоиздательство не переставало пиратски выпускать книги Тэффи, с 1919 года пребывавшей в эмиграции.

Мне повезло свести знакомство с чудесной прозой Тэффи в конце восьмидесятых прошлого века и с тех пор радуюсь всякой возможности прочесть-перечитать. Эпизод в начале десятых, некий заезжий магнетизер поместил на афишу среди прочих вещей, которыми собирался поражать публику: "определение вашего метафизического возраста". И Тэффи сказала случившемуся рядом Сологубу, что не сходить ли, а он ответил, что и без эзотерики видно - ей вечные 13. Рассказы сборника "Ведьма", который писательница считала самым удачным своим - тоже одновременно умудренный и девчоночий взгляд из долгой эмиграции в невозвратно утерянное, что годы и десятилетия было не только естественным, но единственно возможным: "Иногда, вспоминая, даже удивишься – неужели были такие люди, такая жизнь?"

Сюжеты сборника так или иначе связаны с мифологией, суевериями, историями о нечисти и необъяснимом, входящем в нашу жизнь. Все это скорее не характерно для Тэффи, она такая Джейн Остен Серебряного века. склонная иронизировать над увлечением образованного класса мистикой, спиритизмом и прочим. Но как быстро слетает с нас шелуха культуры, случись столкнуться с необъяснимым и пугающим, как скоро самые утонченные становятся дикарями, жмущимися к пламени костерка в пещере. "Ведьма" - в каком-то смысле попытка постичь русскую душу через ее связь с вещами, о каких Гамлет говорил другу Горацио.

Вот история одной уважаемой дамы из титульного рассказа о глухой провинции, куда служба забросила мужа героини, о дикой дремучести тамошних нравов, о невыносимой скуке и отсутствии сколько-нибудь пристойного общества и совершенной невозможности найти хорошую прислугу: местные бабы либо пьют, либо воруют, либо то и другое. Впрочем. хозяйке относительно повезло, ее горничная была тихой, работящей и обладала способностью находить потерянные предметы. Хотя была эта Устюша не без странностей: раз отправила восвояси гостей, к приходу которых готовились, сказав, что хозяева легли спать; в другой раз на несколько дней умотала в родную деревню, не предупредив ни словом. Кухарка говорила, что она "шепчет" на хозяев, оттого и не боится увольнения. Кульминацией становится случай со стульями, в самом деле жуткий. Да вы почитайте сами, а можете послушать, читает Елена Дельвер замечательно.

Странная графская дочка Яся, которую привозят соседям погостить, а она умудряется хозяйских детей запугать и сбегает по ночному лесу домой, а подросши и вовсе творит жуткое ("Лешачиха"). Кусочек из жизни обычной для Тэффи несуразной дамочки, романтизирующей собственную неказистую жизнь ("Домовой"). Печальная история горничной, полюбившей на беду красавца кучера Федько ("Русалка") и совсем в стиле Тэффи иронично-саркастичный "Банный черт". Невероятная "Крепостная душа" - одна из вершин творчества: старая нянька. такой Фирс в юбке, рассказывает историю из своей крепостной юности, о том, как выдала добрую сострадательную хозяйку самодуру-мужу, старуха искренне верит при этом, что поступила правильно, напрочь отгородившись от знания, что погубила любимую барыню. Очень по-русски: уничтожить походя, а после удивляться, чего не так, то любя, для их же пользы?

Значительная часть рассказов сборника "родом из детства". Девочки шалят, дружат, влюбляются, ждут чуда, переживают из-за ерунды и живут свою маленькую жизнь. не подозревая о потрясениях, которые готовит им взрослая. Прекрасный хрустальный шар, что так скоро и невозвратно разобьется, ах, знать бы заранее... Хотя, что изменило бы такое знание?

Тэффи прекрасна со всем своими извилинами, а возможность встретиться с ее малой прозой - всегда праздник, негромкий, под сурдинку. Тихая радость.

Если бы эта книга была бы у меня в бумажном варианте, ей бы смело можно было присвоить звание "За самое длительное путешествие". Где я только не читала ее- в поезде Харьков-Ужгород, в автобусе Братислава-Вена, а финальную страницу виртуально перелистнула в районе чешского села Крушовице, где расположен знаменитый пивзавод.
Вроде бы книжка относительно "худенькая", и написана легким языком, но читалась достаточно тяжело. Во-первых, я не могу отнести себя к любителям малой формы. Мне бы сблизиться с героями надолго, хотя бы страниц на 100. А тут- буквально пара-тройка страничек. Во-вторых, я не люблю этот период российской истории, когда "и вашим и нашим- спляшем", т.е. до революции 1917 года- времена революционных настроений. И хотя большинство рассказов аполитично, атмосфера мятежных настроений общества чувствуется.
Что понравилось- так это цикл рассказов про нечистую силу. Тем более, известные своими приведениями словацкие и чешские замки за окном автобуса, располагали к такому чтению.
Спасибо мини-флэшмоб лотерее "Дайте две" за новое знакомство

"Прежние писательницы приучили нас ухмыляться при виде женщины, берущейся за перо, но Аполлон сжалился и послал нам в награду Тэффи, не "женщину-писательницу", а писателя большого, глубокого и своеобразного".
Саша Черный.

Замечательные рассказы о простом и грустном, о мелочах жизни, о нравах российских столиц и глубинки, о жизни в эмиграции.

Одновременное существование смешного и грустного, комического и трагического - мир рассказов Тэффи. Есть что-то от Чехова, что-то от Зощенко
Она не выдумывает, а лишь показывает то несуразное, что считается нормой обыденной жизни.

Ирония Тэффи не унизительна. В комедийности рассказов - попытка посмотреть через смех на простого человека, его каждодневные заботы и тревоги. Но это смех сквозь слезы.

Честно говоря, мне показалась спорной идея объединить в одном издании рассказы из отдельных сборников. Уж больно они разные, о разном и написаны в разных условиях в разное время. Сие пусть останется на совести издателя, прелести рассказов это николько не убавляет.