В. любил издеваться и морально, и физически. Все началось с резких и грубых хватаний за руки, когда у нас была какая-то очередная ссора. В. выходил из себя из-за любой ерунды, особенно если я категорически отказывалась безоговорочно принять его точку зрения. Он кричал, угрожающе нависая надо мной. Я же боялась его настолько, что иногда от ужаса не могла сделать вдох. Через некоторое время от грубых хватов В. перешел к более серьезным действиям. Я четко помню тот день: мы в очередной раз обсуждали его идею, для реализации которой мне нужно было взять на себя еще один немаленький кредит. Я уже была по уши в долгах: сначала кредит на свадьбу, потом куча кредитных карт, на деньги с которых мы платили за жилье и иногда за еду – В. позволял себе часто оставаться без работы «в поисках себя», а я, как верная понимающая жена, поддерживала как умела – работала и, когда не хватало денег, лезла в долги. В тот день я объясняла, почему я не полезу в очередной долг, а В. злился и кричал, что «нормальная жена всегда поддержит своего мужа абсолютно во всем». Минут через 40 мне надоело, и я захотела закончить беседу. В планы В. это не входило. Он схватил меня за волосы, когда я собиралась выйти из кухни. У меня была только одна мысль «мне больно, отпусти», но от ужаса я не могла сказать ни слова. Резким движением он развернул меня лицом к себе, максимально близко придвинулся, набрал в легкие воздух и начал орать мне в лицо. Я плакала. От страха и шока я закрыла глаза, руками держала его руки с моими волосами в кулаке. В. это не понравилось. Он с силой ударил меня по рукам, следом по лицу. «Открой глаза! Смотри на меня! Если ты не откроешь глаза, я продолжу тебя бить!» – кричал В. Я открыла глаза, но сил смотреть ему в лицо у меня не было. Надо сказать, что глаза психопата в спокойном состоянии больше похожи на глаза акулы – желание тупо жрать и убивать ради этого. Эмоций там нет. Во время приступов ярости глаза психопата преображаются. Там нет ничего, кроме удовольствия. Они все так же пусты, похожи на ледышки-стекла, но в них хорошо виден кайф, который получает психопат от издевательств и унижений над другим человеком.

Смотреть в такие глаза у меня не было сил. В. это приводило в ярость. Добавляли градус его ярости и мои слезы, а не плакать я не могла. Это происходило само по себе. В. понял, что плакать я не перестану, и потащил меня за волосы в ванную. Он включил на полный напор холодную воду и спросил меня «ты заткнешься или нет?». Думаю, даже если бы как по волшебству я тут же замолчала и перестала плакать, это ничего бы не изменило. Но я не могла перестать плакать ни по волшебству, ни просто так. Я продолжала плакать, и В. пихнул мою голову под кран с холодной водой. От того, чтобы захлебнуться, меня спасло, что я оказалась лицом вниз. В. держал меня под краном с водой, доставал, спрашивал «успокоилась?» и тут же снова запихивал под кран. Время для меня остановилось. В какой-то момент я ощутила, что теряю силы хоть как-то сопротивляться и обмякла. В. расценил это как то, что я успокоилась и буду спокойно и покорно слушать все, что он мне скажет. Он отпустил меня. Я села на пол в ванной, глядя перед собой в одну точку. В. закрыл воду, кинул в меня полотенцем, присел на корточки передо мной и сказал «вот теперь слушай меня внимательно. И советую не пропустить ни одного моего слова». В. говорил что-то нудным голосом где-то час, наверное. А так как я не могла не то, что плакать – я не могла дышать, В. расценил это как мое внимание к его словам. Поэтому он выговорился и ушел курить. Так закончился первый эпизод.

Сколько всего раз за время нашего брака В. меня бил различными способами, я не знаю. Я точно знаю, что это длилось около 3 лет. Три года я терпела и не могла найти в себе силы уйти от него – так сильна была во мне моя неуверенность в себе, так хорошо В. владел инструментами манипуляции и газлайтинга. Ссоры случались все чаще и чаще, поводом могло послужить всё, что угодно. В. со временем перестал нужным вообще держать себя в руках – любая мелочь могла послужить катализатором вспышки его гнева и последующих побоев. Я просто терпела и молчала.

Однажды я пришла на работу с синяками на лице после очередного эпизода. Помню жгучий стыд, который я испытывала, когда коллега спросила, что это со мной. Я соврала, что ударилась об стол. Больше В. по лицу меня не бил, осторожничал. Бил только по голове, по телу – так, чтобы синяки было не видно под волосами или одеждой. То, что я за 3 года избежала сотрясений и переломов я объясняю только тем, что у меня очень влиятельный ангел-хранитель.

Последний эпизод произошел за 4 месяца до развода. К тому моменту я уж прошла через массу различного рода издевательств, побоев, унижений. Однако, я пошла к психотерапевту, чтобы разобраться, что же со мной не так. С одной стороны, про мою «ненормальность» мне постоянно говорил муж-психопат, а внушать жертве вину за происходящее они умеют лучше, чем кто бы то ни было. С другой стороны, я сама где-то глубоко внутри себя понимала, что жить с монстром и терпеть побои нормальный человек не станет. Я хотела разобраться в себе и к моменту последнего эпизода я уже знала, что нужно разводиться с В. То, что происходило между нами не то, что семьей – отношениями назвать было сложно. Последний эпизод лишь ускорил мой поход в ЗАГС с подачей заявления о разводе. К тому моменту в доме появилась кошка. Я очень сильно привязалась к этому меховому комочку. Во мне было очень много любви, которую я с радостью обрушила не нее: любить мужа я не могла, а детей у нас с ним, к счастью, не было. В тот злополучный день я взяла кошку на руки, но ей совсем не хотелось хозяйских объятий. Она начала вертеться и махать лапами. В какой-то момент, отпуская ее, я приблизила лицо на опасное расстояние, и лапа с выпущенными когтями задела меня. Я подошла к зеркалу и увидела под правым глазом вырванную полоску кожи. Зная, что в перспективе это станет шрамом, я заплакала. Винить кошку я не видела смысла – виновата была лишь я. Не следовало опускать лицо, когда зверь был явно недоволен моим присутствием. Я достала обеззараживающее средство, ватный диск и начала промывать рану. В. был в кухне и услышал, что я плачу.

– Что случилось? – крикнул В.

– Кошка мне лицо поцарапала, я сама виновата. Просто больно немного и шрам останется, наверное… – ответила я.

– Ну и хули ты ревешь? Заживет! – в голосе В. слышалось сильное раздражение. Матерные же слова в общении со мной давно стали нормой.

Я молчала. Кровь остановилась, я заклеила лицо пластырем и пошла выкинуть ватный диск. В. увидел моё заплаканное лицо, я встретилась с ним глазами и направилась к мусорке. А дальше я помню все как в замедленной съемке. В. молча вскочил с диванчика в кухне, метнулся в комнату, и я услышала громкий и полный боли кошачий крик. В. схватил кошку за шкурку на спине (не за холку, именно за спинку) и, зажимая ее в кулаке, пошел в кухню. Я кинулась спасать животное.

– Что ты делаешь?! Отпусти ее!!!

В. игнорировал мой крик и попытки отобрать у него орущую от боли кошку. Он молча взял большой кухонный нож и пошел в коридор. Если честно, я не успела даже ничего подумать. Я лишь отчетливо понимала, что сейчас он ее убьет. К тому моменту я слишком хорошо знала В. и на что он был способен. Я бросилась за ним в коридор, практически повисла у него на руке и кричала, чтобы он отпустил животное. В. в ответ начал орать мне в лицо, что и я, и моя кошка задолбали его.

– Я сейчас убью ее нахуй! Вы обе меня достали! Спокойно пожить не даете!

Я держала кошку руками, пытаясь разжать его пальцы с ее шкурки. Нож во второй руке в тот момент я не замечала. Наконец он отпустил кошку, я позволила ей спрятаться и лишь тогда стала отступать сама. Я ушла в комнату, села в дальний угол дивана, прижала колени к груди. В голове и в груди была полнейшая пустота. Даже страха не было. Лишь краем сознания от отметила, что я могу быстро схватить для защиты, если В. пойдет с ножом на меня. На моё счастье В. остался стоять в дверях. Он был в ярости. Очень долго орал что-то – я не помню, что я не слушала. Я лишь смотрела, что он делает. На каждое повышение тона голоса он с яростью втыкал нож в дверной косяк. Он орал и бил ножом, орал и бил, орал и бил.

Я ждала, когда он устанет. Наконец, он выдохся и ушел курить на лестничную площадку, а я очень быстро убрала все ножи и вилки, которые смогла найти. На следующий день, когда я осталась дома одна, и шок понемногу начал меня отпускать, я осознала 2 вещи. Первая: когда я висела в коридоре у него на руке, упрашивая отпустить мою кошку, могло хватить малейшего неосторожного (специального?) движения рукой с ножом, чтобы убить меня. Вторая: если вдруг случится следующий раз, вместо дверного косяка 100% буду я.

Я подошла к дверному проему и сосчитала количество отверстий от ножа. Их было 37. В этот самый момент решение уйти от него стало необратимым.

Я выбросила тот кухонный нож, потому что резать им хлеб и продукты после случившегося я бы не смогла никогда. А спустя некоторое время, когда у В. было хорошее настроение, я сказала, что хочу развестись. На тот момент у него уже была другая женщина, к тому же она была беременная. Ему было куда направить свое внимание и энергию, и он с радостью согласился на развод. Если бы у него к тому моменту не было новой жертвы, он бы меня не отпустил – историями про женщин, пытающихся уйти от мужа, но настигнутых, избитых, иногда и убитых, пестрит весь интернет. Мне очень повезло. 27 июня 2017 года мы развелись.

Что же привело меня в отношения с психопатом? Огромная совокупность различных факторов совпала в 2012 году. Моё состояние нелюбви к себе, отчаянное стремление быть как все, отсутствие понимания себя, принятия себя, огромное количество отрицательных установок, неумение слышать себя. Мне было 26 лет, почти все мои одноклассницы и университетские одногруппницы уже были замужем, родили как минимум 1 ребенка и вели размеренную тихую жизнь. Я же откровенно кайфовала в многочисленных командировках, делала карьеру, но считала, что со мной что-то не так, ведь меня до сих пор никто не позвал замуж. Понять свои настоящие желания на тот момент я не могла. Слишком плохо я знала и понимала саму себя. Поэтому я действовала в заданных социумом стандартах и рамках. Мне нужно было обязательно выйти замуж, чтобы не чувствовать себя неполноценной.

В. появился в моей жизни как раз на пике того состояния, когда я ловила кайф от жизни и вовсе не собиралась строить серьезные отношения. Однако чувство собственной ущербности в сравнении с «успешными» замужними знакомыми не давало мне покоя. В сочетании с тем, как быстро все закрутилось, как стремительно В. не оставлял мне не единого шанса выдохнуть и передумать, остановиться, осмыслить все, я не могла сказать «нет» ни ему, ни его напору. Поэтому я вполне добровольно взошла на этот эшафот. Эти почти 5 лет брака очень сильно изменили меня. И не в лучшую сторону. Если, находясь в браке, у меня были силы хотя бы иногда «выныривать» из бездны, ходить к психотерапевту, предпринимать попытки изменить что-то в себе, то после развода я обнаружила себя в полностью уничтоженном состоянии. Предыдущая психотерапия нисколько не помогла. После развода я себя ощущала полностью ничтожным существом без пола.

Бывший муж за 4 с лишним года сумел убедить меня, что отвратительный человек, бездарность, непривлекательная и асексуальная женщина. Признаться самой себе, что у меня серьезные психологические проблемы, я не могла – у меня не было на это сил. Поэтому я вроде бы как затеяла очередной заход к психотерапевту, но перестала ходить. Недостаточно глубока была яма, я не достигла дна жизни еще, я не осознала, не поняла, что хочу меняться и менять всю свою жизнь на корню. Поэтому я выбрала марафон от популярной инстаблогерши вместо глубинной психотерапии в расчете, что мне это поможет измениться, записалась в тренажерный зал и начала худеть. Чуда не произошло. Я, конечно, похудела, но вовсе не из-за диеты, а из-за сильнейшего гормонального сбоя. А вот марафон мне не помог обрести себя настоящую и чувство собственного достоинства. Скорее наоборот, марафон привел меня в отношения с нарциссом. А так как основная тактика нарцисса по завоеванию жертвы – это идеализация, я попалась на эту удочку крепко. После 4 с лишним лет унижений мне дали понять, что я идеал женщины, что я привлекательна, желанна и вообще – о такой как я только мечтать можно. Я не могла не попасться.