ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Ноги мои гудели от усталости, когда я шла домой.

На часах показывало половина второго. Как обещала тетя Вера, она вернулась на рынок в обед и сменила меня.

К этому времени я продала еще на 100 рублей.

Два человека, все мужчины – накупили помидор. И пришли они с периодичностью в 10 минут.

Странное это дело, потому что меня не покидало ощущение, что ко мне «подогнали» этих покупателей. Не зная, верны ли мои мысли относительно этого, я тем не менее, испытывала благодарность к Создателю.

За свою работу я получила целых 20 рублей.

Приятная сумма, которую я решила отложить. Поэтому, чтобы не трогать её, я решила вернуться домой пешком, благо идти здесь было не так много – быстрым шагом около получаса.

К этому времени погода окончательно прояснилась. На темно-голубом небе приветливо светило солнышко, и я, пригретая его лучами и собственным быстрым шагом, почувствовала, что мне становится жарко.

Недолго думая, я расстегнула свою куртку, но даже это не избавило от ощущения того, что моя спина вот-вот покроется потом. В конце концов, я стянула куртку и перебросила её через руку.

Теплый ветерок пробежался по мне. Почти как летом! Я довольно заулыбалась и ускорила шаг.

Под подошвами приятно шуршала листва. Там, где она была сложена в сторону, я тоже сдвигалась в сторону и шла по ней. Не могла отказать себе в таком удовольствие! С детства любила этот звук. Было в нём что-то уютное, волшебное, родное.

Воспоминания о том, как мы с мамой вот так гуляли, отозвались щемящей тоской в моем сердце. Сама не замечая этого, я замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась.

Внутри клокотали невыплаканные слезы. Даже сейчас, спустя годы, я чувствовала себя той маленькой девочкой, потерявшей свою маму.

Выждав, когда боль стихнет, я медленно поплелась вперед. Самое главное в таком деле – продолжать идти, пусть даже так неспешно. Наконец, горечь стала почти незаметной, и я вернулась к своему быстрому шагу.

Впереди показалась школа, в которой я когда-то училась. Детвора, вывалившись гурьбой из дверей, помчалась в соседний двор, чтобы покататься на старых каруселях. Когда девочки забрались на неё, двое мальчишек, побросав ранцы, принялись раскручивать карусель.

Воздух наполнился гулом.

Детская площадка была старой, впрочем, как и пятиэтажки, и забор, разделяющий придомовую площадь и место, где находился участок для развешивания вещей. Краска, местами, облупилась, выцвела, но это нисколько не убавляло веселья ребятни.

Я улыбнулась. Их веселье благотворно повлияло на мое настроение. В конце концов, всё было не так плохо.

Я отработала свой первый рабочий день (и ничего, что он длился несколько часов). Не сломала ногу, когда падала, и заработала.

Я чувствовала себя самостоятельной, почти успешной. И на фоне этих ощущений, в голове завертелись мысли.

Я позволила себе помечтать.

Куплю себе джинсы, мальвины! А потом – нормальную осеннюю обувь… Если дело пойдет хорошо, и тете Вере понравится, как я работаю, попрошусь к ней работать на выходные.

Правда, неизвестно, как бабушка отнесется к этому. Про папу я не думала. О своих отцовских обязанностях он предпочитал не вспоминать. Но когда это случалось, это нужно было лишь для того, чтобы я помогла ему с заначкой, как прошлой ночью.

Ну, да ладно… Если я начну зарабатывать, то, может, смогу жить отдельно.

Этого я хотела больше всего.

Просыпаться сама, без криков бабушки. Есть то, что я хочу, даже если это будет просто хлеб и чай, и не получать за это получасовые лекции.

Не вздрагивать ночью от папиных шагов, не задыхаться от его перегара… Не отмывать после него ванную.

Я хотела просто спокойно жить.

Спустя время, показался мой дом. При виде него я ощутила неприятное жжение в груди.

Говорят, дом, это место куда хочется возвращаться.

Если это так, то квартиру, в которой я жила, нельзя было назвать домом. Подавив в себе неприятные мысли, я подошла к подъезду. Пустующие лавочки рядом молчаливо подсказывали мне, что сейчас местные бабули заняты просмотром телепередачи.

Открыв дверь, я прошмыгнула внутрь.

Серые, местами исписанные стены, дышали прохладой и унынием. Не желая разглядывать их, я взбежала наверх. Провернула ключ в замочной скважине.

Но прежде чем открыть дверь, вздохнула, чтобы собраться с силами. А потом – тихонько прошла внутрь. Сделала шаг и прислушалась. Обычно, мне хватало несколько секунд, чтобы понять, какая обстановка дома.

В зале работал телевизор. Так, значит папа, скорее всего, развалился на диване и смотрел его. А бабушка, видимо, готовила обед. После пьянки он обычно предпочитал манную кашу, и бабуля даже специально брала пару дней без содержания, чтобы заботиться о своем единственном сыне.

Честно говоря, глядя на её заботу и опеку, я нередко ощущала себя лишней. Казалось, я каким-то странным образом очутилась в этой семье, и если бы не сходство (с отцом), я бы была уверена, что меня взяли из детдома.

– Лиза, ты? – бабушка выглянула с кухни. Лицо её было красным. Наверное, опять давление прихватило. Интересно, она не забыла выпить свои таблетки?

– Я, – я наклонилась, чтобы снять обувь, но бабушка остановила меня словами:

– Не разувайся. Иди-ка, сбегай за хлебом.

Она, вытирая жилистые ладони о старый фартук, подошла к шкафу. Достала кошелек, наскребла мелочь и протянула мне:

– Белый купи и батон.

– Хорошо, – согласилась я и поспешила выполнить приказ.

Желудок, до этого поднывавший от голода, напомнил о своем праве поесть неприятным жжением. Мысли о том, чтобы сказать бабушке, что я сперва поем, и только потом пойду в магазин, не было.

Сразу начнется такой ор, что потом и кусок в горло не полезет.

Я уже выходила из магазина, когда едва не столкнулась с Зоей Павловной, одним из наших преподавателей.

Дородная женщина, всегда находящаяся в хорошем расположение духа, она заряжала оптимизмом всех, кто был рядом с ней.

– О, Лизавета, – широко улыбнулась Зоя Павловна.

– Еще раз здравствуйте, – улыбнулась я в ответ и прижала к груди хлеб.

– Бабуля послала за хлебом? – преподаватель кивнула на хлеб.

Она была немного в курсе, какая интересная у меня семья. Не то чтобы я жаловалась, но Зое Павловне было достаточно немного пообщаться лично с моей бабушкой (та все-таки посетила место моей учебы), чтобы сделать свои выводы.

– Ага.

– Ясно, – Зоя Павловна понимающе вздохнула.

На короткий миг её улыбка померкла, а затем – вновь появилась на лице.

– Слушай, – понизив голос, продолжила преподаватель, – ты же у меня умница. Чистоплотная и аккуратная. Подзаработать хочешь?

Я тут же взбодрилась от её слов.

– Хочу, а что делать надо? – уточнила я.

– Да банкет организовать надо. Конкретно от тебя – нужно помочь с нарезкой. Оплата почасовая. За час – сто рублей.

– Сто рублей? – я округлила глаза. – Точно – просто нарезать?

– Точно. Ну, так что?

– Я согласна.

– Ну всё, тогда в пятницу, после занятий, едешь со мной.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Неделя тянулась мучительно медленно, и каждый день был похож на предыдущий. Отец продолжал утопать в своем запое, бабушка выполняла сразу две роли – спасателя и прокурора, а я – просто пыталась отгородиться от всего этого.

Но это мне удавалось лишь отчасти. Не очень-то просто абстрагироваться от происходящего, когда ты, пытаясь поесть, слышишь звуки блюющего отца, или же, уже засыпая, вздрагиваешь от громко хлопающих дверей и бабушкиных криков.

Меня спасала только учеба. Туда я уходила почти за час до начала занятий, и еще около двадцати минут скиталась по коридорам института в ожидание преподавателей.

Вот и сегодняшний день не стал исключением, я пришла, как обычно, рано. Невыспавшаяся из-за очередного дебоша отца (в этот раз он почему-то искал любовника моей покойной мамы), промокшая (по пути в институт начался противный, по-настоящему осенний дождь), я горела одной-единственной идеей – поскорее отправиться с Зоей Павловной на работу.

Я намеревалась зарекомендовать себя с самой лучшей стороны – в надежде что Зоя Павловна будет приглашать меня на такие подработки почаще.

Деньги мне были нужны – теперь внутри меня появилось навязчивое желание снять квартиру.

Я почти потеряла все запасы сил и терпения, чтобы продолжать жить с отцом и бабушкой. Казалось, все двигалось к какому-то апофеозу, который должен был закончиться трагедией.

Но я не хотела в ней быть.

Слава Богу, занятия прошли благополучно и интересно. Несмотря на усталость, я слушала лекции, конспектировала их, а потом – вместе с одногруппниками спустилась вниз, на практическую работу.

Группа у нас состояла из 16 человек. 8 девочек и 8 мальчиков. Всё поровну. Одногруппники были адекватные, общаться с ними было приятно, но никого из них я не могла бы назвать настоящим другом.

Даже Аленка – моя подружка, дочка тети Веры, и та подходила для этого слова с натяжкой. С Аленкой можно было повеселиться, погулять, но глубоких, душевных разговоров у нас с ней никогда не было. Она не понимала моей частой грусти, как и не понимала, что такое авторитарная бабушка и отец-пьяница.

Один раз, еще прошлым летом, устав от её расспросов, я пыталась объяснить ей почему я такая нервная (на её взгляд), но Аленка закатила глаза и сообщила мне, что я слишком впечатлительная натура.

На этом мое желание раскрывать ей душу окончательно отпало.

Это не делало Аленку плохой, нет!

Просто мы были разными, и когда наши настроения совпадали, мы весело общались.

Но так бывало не всегда.

– Ну что, помощница моя, готова? – встретив меня у гардеробной (как было обговорено раньше) улыбнулась Зоя Павловна.

– Всегда готова, – я широко улыбнулась в ответ и застегнула молнию куртки до конца.

– Машина ждет. Поехали, – Зоя Павловна, как настоящая командирша, махнула завхозу – приземистому мужчине и его спутнику чуть помоложе. – Несите!

Судя по всему, сегодня эти мужчины выполняли роль грузчиков. В картонных коробках, которые они понесли к пожарному выходу, лежала вся необходимая утварь для сегодняшней работы. Доски, ножи, терки… Все издавало брякающий звук, что наталкивало меня на мысли, что шел не завхоз, а рыцарь в доспехах.

Я улыбнулась собственному замечанию. Настроение мое с каждым шагом становилось все оптимистичнее.

Я не боялась. Все было обговорено заранее – работаем до восьми вечера, потом меня отвозят домой. Бабушку я предупредила заранее, что у нас будет практика в одном из кафе. Та, занятая обслуживанием своего сына, не стала уточнять деталей, так что придумывать не пришлось.

– Во, какая красавица! – одобрительно выдохнула Зоя Павловна, когда мы остановились возле серебристой иномарки.

– Ого, – я удивленно посмотрела на преподавателя.

Та широко улыбнулась и, открыв дверь, первой забралась внутрь, показывая этим, что бояться нечего. Я села рядом и настороженно посмотрела по сторонам.

Я впервые сидела в иномарке. А ощущение было такое, что я нахожусь в космическом корабле. Видимо, удивление было столь явным на моем лице, что Зоя Павловна рассмеялась и обняла меня.

– Красиво, да? – вздохнула она. – Оказывается, и так люди живут. Ну, поехали.

Мы ехали минут 15, а потом – выехали за город. Немного занервничав, я начала поглядывать на дорогу. Мимо проносился осенний лес – прекрасный в своем великолепие.

Золотисто-красная листва щедро украшала ветви, и когда деревья чуть покачивались от ветра, листья медленно падали вниз, отчего в моей груди каждый раз все взволнованно вздрагивало.

Даже сейчас, в этом унылом сером оттенке дождливого дня, яркие краски листвы казались завораживающе красивыми…

– О, вот и Санта-Барбара, – улыбнулась Зоя Павловна, кивая головой вперед.

Там показались крыши домов.

– Санта-Барбара? – переспросила я.

Разумеется, я знала этот нескончаемый сериал. Только вряд ли тут жил Круз Кастилио (один из героев сериала).

– Ну да. Так местные прозвали этот район для богатых, – ответила преподаватель.

Машина завернула на узкую дорогу, и первое, что я заметила, каким ровным был асфальт. Не то что в городе, где порой, на дороге были такие дыры, что лужи там неделями высыхали…

Мы проехали еще около 5 минут, и все это время я с интересом поглядывала в окно. Еще бы! Тут были такие домики – один краше другого, хоть кино снимай. Интересно, кто тут живет?

Словно услышав мои мысли, Зоя Павловна приглушенно сказала: