Следующий месяц прошел в режиме непрекращающегося аврала, по сравнению с которым работа на гастрольных судах во время турне по островам Корнезо выглядела просто нудной рутиной. Здесь же каждый день возникали новые задачи и проблемы, и спасало нас только то, что селферы гениально использовали возможности и умения каждого человека, не говоря уже о самих себе.

Я работал в компании с Богданом, селфером, и Юджином Амаду, начальником технических служб «Суворова». Мы должны были воссоздать оборудование, находившееся в уничтоженной носовой части корабля. И мы проявляли чудеса изобретательности и смекалки, чтобы из имевшихся на борту устройств, не являвшихся частью систем жизнеобеспечения и функционирования корабля, собрать аналоги аппаратуры, рассыпавшейся под воздействием тахионного оружия врага практически на элементарные частицы. По ходу дела нам удалось даже – по необходимости, естественно – усовершенствовать кое-какие стандартные схемные решения навигационного оборудования, и я лично четырежды удостоился скупой, но искренней, похвалы Богдана.

Мелисса же непрерывно пропадала на бесконечных планерках, отрываясь от решения насущных производственных проблем исключительно на переговоры по пси-связи с Землей и с базами Космофлота. Понятно, ведь угроза нападения врага в любой момент в любой точке пространства представлялась тогда весьма реальной. Даже Солнечная система могла стать объектом агрессии!

Я был даже рад состоянию всеобщей занятости, поскольку эта ситуация откладывала любые мои личные контакты с Мелиссой и Майклом на неопределенный срок. Да, я был в смятении. Я трусил. Я не знал, как себя с ними вести. Аврал был тем песком, в который я, как страус, засунул свою голову.

Но аврал не мог продолжаться бесконечно. В один прекрасный день все, что можно, было сделано. «Суворов» осторожно начал разгон. Конечно, идти на предельных или хотя бы на обычных скоростях мы не могли, но расчеты показывали, что процентов тридцать от максимальной скорости корабль выдержит. Для экипажа «Суворова» это означало работу в штатном режиме, а для остальных – возможность, наконец, отдохнуть. Нам предстояло, если все пойдет хорошо, не меньше двух месяцев полета.

Первые дни все, кроме дежурной смены экипажа, конечно, отсыпались. Я тоже.

На пятый день полета я подумал, что сегодня увижусь с Мелиссой. И действительно, вскоре я услышал «вызов», и она сообщила мне, что заглянет ко мне в каюту после обеда.

Мелисса, как я понимал, собиралась, наконец, ответить на мои чувства и утолить мою страсть… И Майкл, лишенный сейчас своего тела, наверное, был готов радоваться вместе с нами нашей любви. А я, кажется, не хотел уже ничего. Нет, конечно, любовь к Мелиссе никуда не исчезла, но страсть, пылавшая во мне раньше, куда-то испарилась.

Но не мог же я Мелиссе сказать, что не хочу ее видеть! Да это была бы и неправда. Я хотел ее видеть, но встречи боялся. Я просто-напросто запаниковал. Я сидел в кресле, тупо уставившись в одну точку, без единой мысли в голове.

Но минуты бежали, и момент, когда Мелисса войдет в мою каюту, приближался. Усилием воли я взял себя в руки и решил быть готов к любому развитию событий – от чисто дружеской беседы до бурного выяснения отношений, в том числе, и на мягких предметах обстановки. Соответственно, я навел порядок в каюте, запасся едой, забив до отказа разнообразными блюдами холодильник и буфет, и, конечно же, позаботился о собственном внешнем виде. Одежду я выбрал не слишком официальную, но, в то же время, и не подчеркивающую готовность к романтическому свиданию. Я надел серый спортивного типа костюм и свои любимые домашние туфли из узорчатой кожи иберисского варана.

И приготовился ждать.

Так, наверное, преступники ждут оглашения приговора… Не исключаю, что случись данная ситуация на Земле, я мог бы просто позорно сбежать из дома. Но с корабля-то никуда не убежишь…

К счастью, ожидание длилось не слишком долго, и не все отчаянные мысли я успел передумать. Я только начал мысленно составлять двадцать первый вариант жалостного рассказа о том, как сильно я утомился при выполнении ремонтных работ, как раздался осторожный стук в дверь.

Неверной походкой я подошел к двери и открыл ее.

В коридоре стояла – Надя! После Корнезо я Мелиссу в этом облике, в облике молодой балерины, ни разу не видел, и совсем растерялся.

Через несколько долгих секунд Надя как-то неуверенно улыбнулась и спросила:

– Может, ты все-таки разрешишь мне войти?

Я молча отступил от двери.

Мелисса-Надя прошла в комнату и села в кресло у низкого столика. Я подошел ко второму креслу и, не садясь, спросил:

– Хочешь выпить мартини? Есть розовый и белый. На Верфи-17 я лучше ничего не нашел.

Это я проговорил, не поднимая на Мелиссу глаз.

– Алекс… Хорошо, давай выпьем мартини. Пусть будет розовый.

Я достал из буфета бокалы, вазу с мандаринами и бананами, вазочку с зефиром и вазочку с конфетами, вазочку с дуфюрами и вазочку с пирожными, и, наконец, бутылку мартини. Я открыл бутылку и наполнил бокалы, по-прежнему не глядя на Мелиссу. Но боковым зрением я заметил, что она с интересом за мной наблюдает.

Я сел в кресло, взял бокал и, набравшись мужества, посмотрел Мелиссе в глаза:

– За что будем пить?

Мелисса опустила ресницы:

– Давай выпьем за здоровье Майкла. Знаешь, у него сейчас очень сложный период, он встраивает антиграв. Эта операция длительная, и она требует исключительной сосредоточенности. Он заблокировал свой мозг от всех внешних воздействий…

Мы чокнулись и, не торопясь, стали потягивать мартини.

«Поэтому Мелисса пришла ко мне именно сегодня! Она понимает меня как никто другой и щадит мои чувства…»

Но, оказалось, Майкл был только частью моей проблемы. Майкл был для меня, по большому счету, предлогом. Я осознал, что на самом деле я боялся совсем другого, и до этой минуты не хотел себе в этом признаваться. Я боялся, что Мелисса будет меня СРАВНИВАТЬ! За полторы тысячи лет у нее наверняка было множество разных мужчин, не говоря уже о Майкле! И сравнение, конечно же, будет не в мою пользу!..

Внутри у меня все как-то мелко дрожало. Я искоса взглянул на Мелиссу. Она разглядывала что-то в полупустом бокале и выглядела необычно смущенной и отстраненной.

Пауза затянулась, и неловкость ситуации становилась все отчетливее.

Не зная, что делать, я протянул руку к вазе с фруктами, и в этот же момент к вазе протянула руку и Мелисса. Наши руки соприкоснулись, пальцы переплелись, из ладоней Мелиссы выросли и проникли в мою ладонь тонкие черные нити…

И я вдруг понял, что чувствует Мелисса! Она тоже… боялась! Она все время думала о том, что меня, должно быть, отталкивает знание того, чем на самом деле являются селферы. Понимание того, что она – не человек… Что я, наконец, осознал, НАСКОЛЬКО она старше меня, и сколько ужасного было в ее жизни… Ей казалось, что все это должно меня отпугивать, что я не смогу ее любить, что ее вообще нельзя любить…

А Мелисса поняла все мои страхи и опасения…

Господи, мы боялись совсем разного!

Мы взглянули в глаза друг другу, и облегченно рассмеялись! И дальше все стало так легко и просто… Я даже не заметил, как мы очутились в объятиях друг друга. Просто вдруг я ощутил ее запах и вкус ее губ… Понял, что крепко обнимаю Мелиссу и всем телом чувствую, какая она мягкая и податливая… Я почувствовал ее руки, скользнувшие вдоль моей спины, ее бедра, прижавшиеся к моим… Потом как-то оказалось, что одежда нам уже не мешает, и мы можем еще теснее соединиться, слиться, срастись, проникнуть друг в друга, и в мире не было уже ничего, кроме гладкой и влажной кожи, горячих губ, прерывистых вздохов, стонов и вскриков… В изнеможении мы засыпали, обнявшись, и просыпались, сжимая друг друга в объятиях… Казалось невозможным оторваться друг от друга даже на секунду…

Тогда, в моей каюте на «Суворове», Мелисса хотела быть просто женщиной, хотела обычной человеческой любви, ласки, понимания и нежности. В тот момент в ней не было ничего от сверхчеловека, только человеческая жажда любви и тепла. И я не падал в бездну, не разлетался огненным вихрем по Вселенной, нет. Я любил Мелиссу, как любят люди, чувствуя только ее – и себя…

Но все-таки настал момент, когда надо было возвращаться к обычной жизни.

Мелисса сказала:

– Скоро Майкл снимет блокировку. Я понимаю тебя… Пусть этот наш день будет только нашим, я смогу это сделать… Майкл этот день никогда не увидит. Да он и не станет смотреть, он тоже прекрасно все понимает. Он, даже если бы мог сегодня нас видеть, не стал бы… Знаешь, мы еще не совсем забыли, как были когда-то людьми…

– Да нет, – ответил я, – отчего же… Пусть видит, я не против!

И я с удивлением понял, что действительно, не против поделиться с Майклом нашим с Мелиссой счастьем! Ведь мы трое были единым целым! В тот момент у меня было на душе так легко! Страхи, предрассудки и комплексы покинули меня, казалось, навсегда.

Однако прошли какие-то часы, и мне опять стало казаться немыслимым разделить то, что чувствовали мы с Мелиссой – только мы – с кем-то другим, даже с Майклом. И спасибо им, Мелисса и Майкл меня понимали, и на корабле, пока Майкл лежал в Р-камере, Мелисса ни разу больше ко мне не приходила. Конечно, мы с ней встречались, и даже иногда, не сдержавшись, целовались и обнимались, когда нас никто не видел – кроме Майкла, вероятно – но откладывали возможность в полной мере наслаждаться друг другом на потом. Мы могли себе это позволить. Ведь мы с Мелиссой возвращались на Землю, а Майкл должен был лететь к себе, на Базу на Альбе…

«Суворов» уже начал торможение на подходе к системе Зар, когда селферы, выполнявшие роль «живых зондов», один за другим начали выходить из Р-камер. Когда последний селфер покинул камеру, в их честь был устроен банкет. И оказалось, что нашлись умельцы, которые из имевшихся на корабле продуктов питания изготовили немалое количество спиртных напитков! Майкл, посмеиваясь, объяснил мне, что во времена его молодости подобным умением было никого не удивить. Во времена ограничений на спиртные напитки каждый уважающий себя мужчина – и многие женщины – прекрасно владел этим искусством, зная массу рецептов получения «самогона». А уж теперь, в век высоких технологий, на любой кухне изготовить практически любой продукт, за исключением, конечно, марочных вин, вообще почти что никакого труда не представляет. Но взять в ближайшем магазине, конечно, проще…

Однако в той ситуации, когда все запасы промышленно произведенных напитков были прикончены еще во время празднования победы, народу пришлось слегка потрудиться.

Из произведенных продуктов мне понравились два коктейля на основе чистого этилового спирта – лимонный и вишневый. Конечно, это были не мускат и не кагор, и даже не мартини… Но коктейли были весьма приятны на вкус и пились легко. Майкл, сидевший на банкете по другую сторону от Мелиссы, за ее спиной наклонился ко мне, когда я с удовольствием допивал третий бокал лимонного коктейля, и тихонько проговорил:

– Алекс, ты с этими напитками поосторожнее…

– А почему? Они так хорошо пьются! Даже легче, чем вино!

Однако когда я допил шестой бокал, то понял, что остановиться надо было на первом. Мой метаболизм дал какой-то сбой, и привычная мне почти мгновенная дегидролизация этанола против обыкновения задерживалась.

В конце концов, я все-таки решил выбраться из-за стола и прогуляться в известном направлении, поскольку воде в компании с ацетальдегидом уже давно пора было покинуть мой организм. Но, встав, я почувствовал, что зал ресторана начал вращаться вокруг меня, и я с трудом удержался на ногах. Ощущение было, как после тренировки на центрифуге, добрая ей память…

Путь в туалетную комнату оказался непрост и долог, хотя я точно знал, что она находится совсем рядом, в нескольких метрах по коридору от входа в ресторан! Но на дороге постоянно встречались какие-то подъемы и спуски, да и стены коридора непостижимым образом то и дело оказывались у меня на пути…

Впоследствии выяснилось, что с подобными трудностями столкнулся в тот вечер не только я. Обсудив данный феномен в офицерских кругах, мы пришли к выводу, что в то самое время, когда мы находились на банкете, «Суворов» попал в область пространства с переменной нелинейной метрикой, что отлично объясняло все имевшие место явления. Правда, проверить эту гипотезу по записям показаний приборов никто так и не удосужился.

В общем, банкет прошел отлично и плавно перетек в банкет уже на Верфи-17, где нас встречали, как героев. И справедливо. Мы все и были героями.

Впоследствии все участники рейда на «Суворове» получили вновь учрежденный боевой орден «Щит и Меч». Члены экипажей крейсеров «Дон» и «Маргарита» получили эти награды посмертно…

«Суворов» встал в док на капитальный ремонт, и все, вернувшиеся на нем на Верфь-17, стали ожидать отправки, кто – на Землю, кто – на Альбу. Транспорт с Земли был уже в пяти днях пути, а на Альбу десантники Майкла, и те, что летали в спасательный рейд, и те, что оставались на Зарине, должны были отправиться позже, с караваном новых кораблей, готовых вскоре сойти со стапелей верфи. Экипаж «Суворова», естественно, оставался ждать окончания ремонта.

Надо сказать, что на Верфи-17 и на всех верфях Космофлота уже было запущено новое поколение кораблей, которое имело в составе вооружения излучатели антипротонов и новую, гораздо лучше защищенную, систему внешних датчиков и пси-антенн.

И одиночных полетов в ближайшем будущем не предполагалось. Появилось новое понятие – «боевое охранение». Земля быстро вспоминала свой богатый военный опыт и готова была использовать его применительно к условиям войны в открытом космосе. И это было только начало…

Позже, когда мы с Мелиссой уже летели на Землю, она рассказала о еще неизвестных мне возможностях земной технологии, использовать которые в космической технике повода до сих пор просто не было.

– Помнишь, ты видел нас, селферов, в «натуральном» виде? Тебя ничто тогда не удивило?

– Конечно, удивило. Мозг селферов покрывает какая-то защитная субстанция, которой не страшны ни открытый космос, ни тахионные пучки.

– Да, и многое другое. Хотя, это покрытие – не абсолютная защита. Например, от внутризвездных давлений и температур оно не спасет. …Ты когда-нибудь слышал о ро-частицах?

– Да, на Марсе, когда вы обсуждали, почему ПСВ-двигатель пошел вразнос. И когда мы прилетели с Корнезо на Верфь-17, я слышал, как Майкл с Марком говорили о ро-частицах, толщине слоев и пси-проницаемости.

– У тебя прекрасная память. Но почему ты до сих пор не спрашивал меня или Майкла об этих вещах?

– Лисса, дорогая, ты же знаешь, в теоретической физике я не силен. Вот когда будут созданы и поставлены на вооружение конкретные устройства и приборы, вот тогда я и буду разбираться что к чему, и как оно работает.

– Ну, вот, считай, что такой момент уже наступил. По крайней мере, в отношении ро-взаимодействия, переносчиком которого являются ро-частицы. Собственно, они – одна из компонент темной материи. Эти частицы индифферентны к электрослабому взаимодействию, но они участвуют в гравитационном взаимодействии и могут аннигилировать с анти-ро-частицами, которых, впрочем, в нашей Вселенной практически нет. А главное, они способны взаимодействовать с нейтронами. Существует три типа ро-частиц. Ро₁-частицы притягиваются к нейтронам, ро₂-частицы отталкиваются от нейтронов, ро₃-частицы нейтральны по отношению и к нейтронам, и ко всем другим известным нам сегодня элементарным и квазиэлементарным частицам, кроме других ро-частиц, с которыми они взаимно притягиваются. А главное, все ро-частицы поглощают тахионы, преобразуя их энергию в энергию одного из энергетических подуровней вакуума.

Покрытие мозга селферов представляет собой многослойную пленочную структуру из устойчивых к самопроизвольному распаду тяжелых изотопов обычных химических элементов, нейтронов и ро-частиц разных типов. Такая структура проницаема для пси-излучния, но является прекрасной защитой практически от всех внешних воздействий. В том числе, она не подвержена разрушению потоком тахионов.

Ну, это понять я был вполне способен. А Мелисса продолжала:

– Надеюсь, настанет момент, когда и твой мозг будет покрыт такой же защитой. Технология покрытия ро-структурами отлично освоена, но она достаточно сложна и дорога, и до последнего времени не было никакой необходимости внедрять ее в космическую технику. Но теперь мы построим большие установки и все без исключения наши корабли, и новые, и старые, покроем такой пленкой. Однако это, как и антипротонные пушки – только частности.

На Земле уже работает группа физиков и инженеров под руководством самого Стефана Шеппарда. Они пытаются спрогнозировать, каким оружием может в принципе обладать цивилизация, способная создать тахионное оружие и преодолевать внутригалактические, как минимум, расстояния. А главное – как от их оружия лучше всего защищаться. Кроме того, они пытаются сообразить, каким образом мы можем использовать для разработки эффективного оружия те наши знания, которые еще не использованы в земных технологиях. Понимаешь, оружием может быть все, что угодно, но насколько эффективным оно будет в тех или иных условиях? Для каких целей имеет смысл его применять? Впрочем, подобные вопросы, насколько я помню, в Академии рассматриваются довольно неплохо, с массой конкретных примеров из военной истории. Так что ты прекрасно понимаешь этот аспект проблемы создания новых типов вооружения.

– Да, конечно.

– И уже сейчас начата подготовка к экспедиции в ту область Галактики, откуда приходили передачи акрейлов. Непонятные исчезновения их кораблей, возможно, являются результатом агрессии того же самого врага, с которым только что встретились мы. И то, что акрейлы внезапно замолчали… Мы должны послать не просто экспедицию. Мы должны послать флот, мощный, хорошо вооруженный и защищенный от всего, что мы сумеем себе вообразить. И этот флот поведет Майкл, кому же еще…

– Майкл?

– Да, это уже решено. Конечно, в эту экспедицию отправятся многие селферы. Но Командующим будет Майкл. У него из всех живущих сейчас на Земле самый богатый боевой опыт. Да и в научно-технических вопросах он разбирается немногим хуже Шеппарда. Не говоря уже о космологии. Ведь самая первая специальность Майкла – астрономия… А я должна буду остаться на Земле. Земля – главное. И есть ведь еще тридцать шесть наших колоний и сотни баз, разбросанных на территории почти в четверть объема Галактики. Мы должны обеспечить их безопасность. И есть еще наши братья по разуму… Ты же понимаешь, никто из них самостоятельно защититься от внешней агрессии никак не способен…

– А эветы?

– Не знаю. Это достаточно старая раса, но они так давно не воевали! Наверное, забыли, как это делается. Конечно, мы пошлем на Пирамиды делегацию, попробуем им объяснить, что они тоже могут стать жертвой… Но, не знаю, воспримут ли они это всерьез, да и смогут ли отрешиться от своих внутренних проблем. Знаешь, мне кажется, что самые активные из эветов давно куда-то ушли из нашей Галактики, а на Пирамидах остались только «няньки».

– Няньки?

– Ну, да…

На этом месте тот наш разговор прервался, поскольку Мелиссе сообщили, что пришел вызов с Земли, и она отправилась к связистам.

Но до этого разговора были еще дни на Верфи-17. Майкл и Мелисса собрались все-таки отдохнуть на Зарине, в Озерном Крае, на Базе-2, откуда прошлый раз нам пришлось так внезапно вернуться. Они звали с собой и меня, но я решил им не мешать. Ведь Майкл должен был улетать на Альбу, а мы с Мелиссой возвращались на Землю. И неизвестно было, когда еще им придется встретиться…

Я вообще не стал спускаться на планету. Я поставил пси-блок и не снимал его до тех пор, пока мы с Мелиссой вместе с несколькими сотнями людей и селферов не погрузились на три крейсера, пришедших за нами, чтобы переправить нас на Землю.