Отзывы на книги автора «Михаил Арцыбашев»

Михаил Петрович Арцыбашев - непримиримый борец с большевистским режимом, писатель, публицист, один из руководителей газеты ''За свободу!'', которая издавалась в Польше, эмигрант, автор скандального романа ''Санин'' и романа ''У последней черты'', рассказывающий о самоубийцах, вызвавший весьма бурный отклик не только у критиков, но и у читателей. Россия начала открывать заново наследие Арцыбашева в середине 80-х годов, когда начали переиздаваться его книги. ''Записки писателя'' это что-то вроде небольших статей, которые регулярно выходили в его газете ''За свободу!'', любопытство они вызывали у меня именно из-за личности самого Арцыбашева, смевшего скандалить своими откровенными (ну по тем временам, конечно же) книгами и выводами о том, что вся жизнь наша бессмысленна.
В данном случае, это небольшие эссе, которые я бы назвала некрологами на смерть Чехова, Башкина и Толстого. Небольшие зарисовки-эссе на смерть писателей, которые коротко можно назвать: Писатель тоже человек. И если о Чехове и Башкине говорится, что это были ''милейшие'' люди, то на Толстом Арцыбашев слегка споткнулся. Об этом чуть позже.
По сути о творчестве Чехова и Башкина не написано ни строчки, немного и вскользь, только о том, что Чехов - милый человек и умер вовремя, а то впереди маячила революция, большевики, террор, казни, анархизм, восстание масс и прочее, поэтом Чехов умер вовремя. Меня это весьма удивило, потмоу как именно Чехов видел всю беспомощность интеллигенции, абсолютное непонимание мужика и интеллигента. Достаточно вспомнить рассказ ''Новая дача'' или ''Дом с мезонином'', где интеллигенция решает что лучше для мужика, а что хуже. Это, действительно, мило. Так вот, рассуждения Арцыбашева мне показались слегка наивными. Все же Чехов был большой писатель и сводить весь ''некролог'' к ''милому'' человеку, вовремя умершему слегка странно. А вот о писателе Василии Башкине рассказ чуть более развернут, но сводится к тому, что это был прекрасный человек, чье творчество не ценили при жизни (как я понимаю, не ценят и после смерти, потому что я не читала ни одного рассказа Башкина и не видела ни одной изданной книги его рассказов), но был настолько внутренне прекрасен, что даже скептику Арцыбашеву, считающему жизнь бессмысленной, показал оправдание мира:
Может быть, оправдание всего мира и есть в красоте? Может быть, все существует только для того, чтобы была красота?
Красота голубей, белого зимнего дня, белого гроба, тихой грусти, прелести умершей милой души Башкина.
А вот с Львом Николаевичем вышло не столь стройно и не столь однозначно. Это опять же - на смерть писателя. То есть записки на смерть Толстого. Арцыбашев с Толстым слегка запутался. Наверное потому, что Толстой это и вправду мощь. Мощь мысли, мощь духа, мощь писательства, и, даже если, все духовные и философские искания Толстого, не близки, отрицать его гений и мощь глупо и бесполезно - ты уйдешь в вечность, замеченный только своими близкими, а он - Толстой - останется на века и его романы будут возглавлять всевозможные зарубежные списки величайших книг, снимут еще не одну экранизацию прекрасной ''Анны Карениной'', его философия еще долго будет вдохновлять многих и многих. Глыба. Огромная глыба. Так вот Арцыбашев, не отрицая таланта и мощи Толстого, размышляет о том, что гений свой Толстой бездарно использовал - все эти бесконечные уходы, поиски. Но я думаю, что это просто несовпадение внутреннего ощущения, взглядов. Но тем не менее, Арцыбашев очень зло пишет о тех, кто после смерти Толстого, заламывая руки, кричал о том, что ''ушел гений и как нам дальше жить? кто нас будет направлять на путь истинный? ушла совесть и душа страны''.

Одна барышня рассказывала мне, как в день смерти Толстого прибежал к ней некий студент и сказал, схватившись за голову: как мы будем жить, как мы будем дышать без него!.. А когда дня через три жестокая барышня невинно осведомилась, как его здоровье и как ему дышится, студент удивился, а поняв злость вопроса, жестоко обиделся… Ничего, дышит и по сей день!.. Это не пустяк, и студент этот — яркий выразитель многих тысяч весьма далеких от наивности людей. Сколько было споров, с участием премьера Плеханова, между прочим о том, страшно или не страшно жить с Толстым и без Толстого, сколько известных людей писало, что им легче жить с Толстым, что они счастливы, живя в одно время с ним, а между тем никто из них в своей жизни, и как человека, и как писателя, не принял ни одного из заветов Толстого и после смерти его продолжал жить совершенно так, как и при жизни его.

Арцыбашев пишет о том, что никуда совесть и душа не ушли: А душа великая и совесть великая остались: где же вы дели книги Толстого?.. Кажется, все его учение выражено так полно, что полнее и нельзя. Не осталось ни одного темного места, не о чем спросить, как на этот счет думал Толстой? Яснее ясного изложены его заповеди. И кому действительно нужен Толстой как совесть, пусть развернет его книги и на каждый вопрос найдет ответ: живешь плохо потому-то, будешь жить правильно, если не будешь делать того-то, должен жить так-то и во имя того-то.
Все верно. Наследие писателя в его трудах. Его метания, его поиски, его чаяния, его сомнения, его восторг, его заблуждения - все там.
Но только очень верное замечание делает Михаил Петрович. Что в книгах и трудах выражена совесть Толстого, его поиски и многим, то есть для других это не годится, потому как каждый должен пройти свой путь совести и поисков.

И то, как он жил, как до самого последнего дня не угашал духа, к чему-то стремился, что-то искал, болел о правде и страдал от собственной неправоты, вся жизнь Толстого и его неукротимый дух точно были живым упреком для всех праздных болтунов, всех лгущих, всех тупых и сонных, навозящих землю в бессмысленном спокойствии свиней. В этом смысле Толстой был не совесть, а упрек совести, но, увы, как мало прислушивались к этим упрекам те самые, которые потом голосили над его могилой: «умерла совесть наша»!.. Ее у них и не было.

Я не могу назвать ''Записки писателя'' каким-то открытием для себя или глубоким исследованием творчества, но, тем не менее, некоторые места о Толстом и красивые слова о душе Башкина очень тронули. Не потеря времени, но и без этой книги вполне можно обойтись.

Мы все живем для того, чтобы завтра сдохнуть…
«Безобразная Эльза», песня группы «Крематорий!

– Удавиться, что ли, на время!
Михаил Арцыбашев «У последней черты»

Если вы хотите удавиться – читайте Арцыбашева! Он укрепит вашу мотивацию и поможет дружеским советом. Говорят, в начале двадцатого века это был один из самых популярных писателей, и я могу это понять. «У последней черты» – это роман в лучших традициях русской литературы девятнадцатого века, но сдобренный эротикой и разложением серебряного века. Разложением в большей степени. Это как раз то, что может оттолкнуть от этого произведения – оптимизма в нем и трех капель нет. Страдание, тлен, безысходность. «Веревка, пуля, ледяная тьма»…

Местами очень сильно веяло Федор Михалычем. В «Бесах» есть идейный самоубийца Кириллов, который желал умереть не из страха перед жизнью, а «только из своеволия», Михаил Арцыбашев значительно углубил идею «интеллектуального самоубийства» и из этого получился целый роман, в котором все умерли. Не знаю, считать это спойлером или нет, потому что автор сам с первых страниц намекает на то, что сейчас начнется.

Позже искали и нашли причину в лице некоего Наумова, нового инженера на заводе местного богача Арбузова. <…> Но, глядя вокруг открытыми глазами, нельзя не видеть, что никакая человеческая воля не может ни на йоту прибавить, ни на йоту убавить того, что есть в жизни, что развивается из корня, вросшего в самую глубину земли, и что раньше или позже, так или иначе, должно привести к неизбежному концу.

«У последней черты» – это русская рулетка по Арцыбашеву. Где-то в середине романа понимаешь, что холостых в этой обойме меньше, а потом закрадывается мысль, что их нет совсем, но надежда все же не оставляет, поэтому не перестаешь гадать, кому из героев повезет. Впрочем, автор без устали повторяет, что повезти никому не может, что человек несчастен по факту рождения, и всех нас ждет смерть.

<…> как могут люди при виде этого ужасного конца, который ждет всякого человека, зачинать, вынашивать и рожать новую человеческую жизнь, новое страдание?

Если бы не смерть, пропитавшая каждую страницу книги, любитель классического русского романа мог бы получить большое удовольствие. Здесь вся дореволюционная Россия с ее хаосом, дикостью и бесплодными умствованиями, с ее барышнями, студентами, купцами и офицерами (народ, как обычно, безмолвствует). Колоритные типажи, карамазовские страсти. Вот, к примеру, Арбузов – купец ярко-выраженного рогожинского типа, страстный, дикий и влюбленный в падшую женщину. Роковой любовный треугольник – «люблю и ненавижу», «так люблю, что, наверное, убью» и все в таком духе. Его соперник художник Михайлов – типичный представитель декаданса, поборник свободной любви, убийственной в своей безответственности. Между ними – Нелли, униженная, изломанная и жаждущая мести.

Проклевываются в романе и гоголевские мотивы маленького человека – чиновник со своей робкой мечтой, не материального, правда, плана. Рассказик, он, видите ли, изволил написать. Есть и вечный студент в рваных галошах, но с желанием осчастливить все человечество. Томные купеческие дочки (а река-то рядом)… Адьютанты-дуэлянты, и что-то такое в духе Куприна (а у штаб-ротмистровой жены – черный чулок на розовой ляжке!). Доктор Арнольди, от которого мне захотелось перечитать чеховского «Ионыча» – он ни во что не вмешивается, но все видит и понимает. Вот только Лев Толстой сюда не заходил – да и ну его, уж больно моралист, придет и все испортит. Одним словом, если вы хотите букет из всей русской литературы – пожалуйста. Здесь будут говорить часами, как безумные, стреляться на рассвете, пить чай с вишневым вареньем, мечтать о светлом будущем, запивать шампанское водкой, бить посуду, мазать официантам морду (лицо?) горчицей и скакать на чудо-тройке.

Мне хотелось бы рекомендовать «У последней черты» к прочтению, но я понимаю, что не каждый сможет осилить эту цистерну страдания без единой ложки меда. Лично я не жалею, что прочитала, хотя порой волосы вставали дыбом, иногда слезы сами текли, и казалось, что невозможно вынести такое до болезненности заостренное восприятие мира как живого страдания. Арцыбашев – прямой продолжатель традиций Гоголя, Достоевского, Чехова, и его можно поставить в один ряд с такими писателями-современниками как Куприн, Бунин. В чем-то он даже глубже последних, Арцыбашев ходит по краю философской бездны и заставляет заглянуть в нее читателя. Зрелище не из приятных. Наиболее близок по духу ему, пожалуй, Леонид Андреев с его трагическим мировосприятием. Но и в наше время страдание никуда не ушло из мира, поэтому такая литература остается актуальной. По моему мнению, Михаил Арцыбашев незаслуженно забыт, он стоит того, чтобы его читали. Только, если вам действительно хочется удавиться – тогда лучше не надо, а то...

– Скажите, для чего жить, доктор?
– Не знаю…
– Но вы-то сами для чего живете? – почти с ненавистью спросил Михайлов.
– Я? – с удивлением переспросил доктор. – Я просто устал…

И опять толстовская тема взаимоотношений мужчины и женщины и осуждение мужской тяги к обладанию женщиной. На самом деле в природе всё гармонично и женские особи любого биологического вида ровно так же стремятся соединиться с особями мужскими, как мужские особи стремятся обладать особями женскими. И даже в случае с видом хомо сапиенс на ранних этапах его социализации и развития половые отношения были строго регламентированы самим укладом жизни в этих первобытных родоплеменных образованиях и группах — для простого ознакомления с темой можно почитать Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». А потом уже стали накладываться разные социокультурные рамки и ограничения. Причём на разных этапах развития эти рамки и ограничения выглядели совсем по-разному и порой диаметрально противоположно.

Т.е. ничего дикого и животного (в уничижительном смысле этих терминов) в стремлении разнополых людей друг к другу нет. Женское развивающееся и созревающее тело ровно так же тяготеет к телу мужскому, как и созревшая мужская сущность стремиться выполнить своё биологическое предназначение и соединиться с женщиной.

В нашей повести в первой её половине перед нами едва ли не напоказ представлены три модели мужского полового поведения: это студент Луганович с его неприкрытым и практически напрямую высказываемым желанием обладать Ниной, это студент Коля Вязовкин — томный романтик и откровенный и открытый воздыхатель, это инженер Высоцкий с его талантом уболтать и размягчить девушку/женщину и довести дело до желаемого им финала. В принципе, каждый из них (так же как и многие другие встреченные Ниной мужчины) стремится к одному и тому же — соединиться с Ниной на телесном уровне. Ну вот разве что Коля с его романтической робкостью и нерешительностью может быть поначалу стремится быть просто рядом с Ниной и только лишь держаться за руки и глядеться в глаза, но и то, ответь она ему на его томные воздыхания взаимностью, и скорее всего дальше их отношения всё равно стали бы развиваться по известному сценарию — простого держания за руки непременно стало бы мало и понадобились бы ему затем и губы и плечи и все прочие анатомические детали женского тела.

Наверное вся проблема не в том, что таковы мужчины вообще все и в частности, а именно в самой Нине. Которая сама не знает, чего хочет (а на самом деле просто созревает её тело, играют и начинают плясать гормоны, и становящееся женским тело начинает требовать своё, телесное, вызывая в девушке и томление и смутные желания и влечения и страхи и вообще всю эту неразбериху), и на самом деле просто ищет как бы большой и светлой любви (помним-помним — «зачем нам кузнец? Нам кузнец не нужен!»), ищет взаимного чувства и ласки. Заблуждаясь, что она может ограничиться только одним лишь взаимным чувством и лаской на уровне поглаживания и робкого прикосновения — вслед за этими робкими прикосновениями всё равно последуют и поцелуи и прикосновения и ласки более откровенные и скорее всего всё равно всё придёт к закономерному естественному итогу.

И конечно главная вина (как ответственность) во всём (почти во всём) случившемся с Ниной лежит здесь на Лугановиче, который не сумел дать молодой девушке ту порцию романтического счастья и погнал своих сексуально озабоченных коней нетерпеливым галопом. Но и тут — думается, что по-настоящему он всё-таки Нину не любил и воспринимал просто как желанный сексуальный приз того лета, т. е. принял свою гормональную бурю, подкрепляемую несговорчивостью и неуступчивостью Нины, за любовь.

А любил её, наверное, один только Коля Вязовкин. Но и то, на тот момент вряд ли бы он смог дать ей то, чего она так неосознанно хотела и к чему стремилась — замямлил бы он и свою любовь, и её ответные чувства, коли они возникли бы.

Говорить что-то о поведении и отношения к Нине инженера Высоцкого просто нет нужды — в повести все его помыслы откровенно показаны и рассказаны автором. Обыкновенный самец, который с удовольствием загибает пальцы при каждой очередной победе и тут же начинает свою охоту на другую дичь.

Как-то комментировать поведение писателя Арсеньева тоже нет особой нужды, просто вся проблема в том, что он ведёт себя как бывалый матрос, у которого в каждом порту по жене. И беда Нины только в том, что она влюбила себя в этого инженера человеческих душ и безоглядно бросилась в его расчётливые объятия. И будь он слегка романтичнее и просто порядочнее, то скорее всего не стал бы доводить дело до конца; он же просто воспользовался влюблённостью Нины и хотя и предупредил её о временном характере их связи и о том, что он женат, всё же подлежит осуждению — более старший и более опытный всегда несёт большую ответственность. Хотя (пара слов в защиту) вроде как мог старался и посвятить Нину и в любовь и в радости и удовольствия телесных взаимоотношений.

А вот то с ней происходило потом, всё это можно только отнести опять-таки на счёт её романтических особенностей и ожиданий. И хотя мы в подробностях ничего не знаем, но в принципе она сама всё понятно объяснила своей короткой фразой о том, что сколько она ни искала чистой и светлой любви, всё равно неизменно получалось в итоге только секс и постель и разврат. А просто не нужно излишне ни романтизировать жизнь, ни чрезмерно её драматизировать. Мир не добрый, мир не злой — он такой, какой он есть.

PS Невинность 14-летней девушки-подростка естественна, девственность 18-летней всячески одобряется, отсутствие сексуального опыта у 25-летней молодой женщины скорее изумляет, а девственность 60-летней ничего кроме жалости не вызывает.

Какой-то он весь нескладный и неладный, этот господин Ланде. Полублаженненький (не блаженный, от которых до святых полшага всего, а именно полу…) и от этого полу… какой-то жалкий и нелепый. Этакая помесь Алёши от Достоевского и некоторых толстовских персонажей. Вроде как человек искренне верует в святую всё прощающую любовь ко всем живущим на Земле людям, хоть к близким, хоть вообще ко всем, и вроде как искренне старается донести эти свои взгляды и убеждения до всех, до кого может дотянуться его мятущаяся душа, да только ни в одном случае ни с каким конкретным человеком ничего путного у него не выходит — ни до кого он не дотягивается, а только лишь вносит смуту и смятение в человеческие души и в человеческие же судьбы. Хочет как лучше, а выходит только горе и страдания и у себя самого, и у всех, к кому он прикасается этим своим толстоевством. Не люблю таких, какие-то они поддельные и понарошечные. Суррогаты. И финал у него закономерный и предсказуемый, причём предсказуемый не только автором или читателем, но и другими персонажами повести. Никому он был не нужен при жизни, ни в послесмертии никому не пригодился. Разве что зверьё покормится. И то польза.

"О, проклятая жизнь!" 

Было это приблизительно в 1897-98 годах. В тихом и спокойном городе Ахтырка произошло важное происшествие - покушение на самоубийство. Стрелялся молодой человек Арцыбашев, покушение произошло на почве тяжелой семейной драмы, положение стрелявшегося тяжелое, почти безнадежное, в рану вошло и белье, опасаются заражения крови (Из "Е. Агафонов, Воспоминания о М. П. Арцыбашеве"). Однако он выжил, а через несколько лет его имя стало известно практически каждому: Арцыбашев был самым популярным писателем России начала ХХ века.

"У последней черты" это второй роман писателя. Как подсказывает название, основная тема романа - смерть. Автор не церемонится с читателем и "умерщвляет" на наших глазах 10 человек: трое умирают естественной смертью и семеро кончают жизнь самоубийством (юношеский опыт несомненно пригодился для работы над романом). Арцыбашева не интересуют кровавые подробности, хотя должна сказать, что смерть он описывает замечательно, такой, как она есть: страшной, омерзительной, грязной; его интересует, как человек доходит до этой точки. Предмет исследования Арцыбашева, писателя-психолога: душа человеческая. Анализирует людей он мастерски - потрясающие портреты, такие живые в своих страданиях, в метаниях, в сомнениях, в любви, в скуке, в желании умереть; я полюбила всех персонажей. У каждого героя имеется прототип, взятый Арцыбашевым из известных произведений других писателей: Иван Иванович похож на Ивана Ильича из повести Л.Н.Толстого "Смерть Ивана Ильича", Трегулова Лиза на "бедную Лизу" Карамзина, купец Арбузов на Рогожина из "Идиота" Достоевского и т.д. Мой любимый персонаж в этой книге - доктор Арнольди, напоминающий Ионыча Чехова. Когда его спрашивают: "Доктор, ну а что же вы не застрелитесь?", он спокойно отвечает: "Да зачем мне стреляться? Я и так давно уже умер." В какой-то момент я вспомнила "Тошноту" Сартра: та же безысходность, та же тоска, то же болото. Но если Сартр оставляет свет в конце тоннеля своему герою, то Арцыбашев честен - никакой надежды, никаких признаков счастья, никаких намеков на иную судьбу, только смерть. 

«Синенький свет проник в комнату и бледными глазами робко осматривал все ее углы. Метель утихла, земля была покрыта снегом, все было ровно, бело и чисто. Опушенные белыми сугробами, неподвижно стояли деревья в саду. В комнате Чижа было тихо и пусто. Голые стены смотрели холодно и сурово, и жуткая тишина стояла среди них.

Маленький студент висел на вешалке рядом со своей коротенькой шинелью. Пара маленьких калош, старых и рваных, стояла на полу возле.»

- так заканчивается роман.

Кому бы я порекомендовала эту замечательную книгу? Экзистенциалистам. Нигилистам. Мизантропам. Тем, кто чувствует безысходность жизни и ненавидит людей, тем, кто думает о смерти, тем, кто задыхается в тесной атмосфере посредственности и лжи, тем, кто давно уже "умер". Всем тем, кто нашел так называемый смысл жизни, книга противопоказана - вы в ней ничего не поймете.

Прочитал в сборнике Юрия Полякова "О странностях любви". До этого об Арцибашеве практически ничего не знал, и он стал для меня своего рода открытием нового интересного автора из когорты российского зарубежья. В этой его повести, кстати, как и во многих других произведениях представителей этой когорты, ощущается любовь к потерянной родине и глубокая ностальгия по ушедшему прошлому и родным пенатам. И это придает ей печальную лиричность и настраивает на пессимистический лад, оставляя при этом положительное отношение к главному герою и произведению в целом. Очень понравился язык повести, пейзажные зарисовки, их гармоничное сочетание с настроениями персонажей и описываемыми событиями. Впечатляет главный герой повести, привлекая своим ярко выписанным характером, отношением а своей судьбе, что несколько размывается его поведением в концовке.

В настоящее время полно написанного в таком ключе. Больше похоже на антиутопию. Но… Арцыбашев один из первых поднял эту тему, поэтому первые лавры ему – заслужил.
Человечество теряет цивилизацию и возвращается назад, собирая вещи, оставленные прошлыми веками. С точностью до наоборот. Сейчас мы собираем то, что осталось от прежних народов и культур, а в рассказе герои и мы меняемся местами.
Для начала ХХ века очень даже ничего. Арцыбашев – талант.

На дневник повесть Арцыбашева похожа мало, скорее перед нами монолог мужчины, вещающего из гробницы.
Жил-был обычный человечек, вроде бы всё было гладко, но однажды, ввиду расстройства из-за поведения супругу, он пускает себе пулю в голову. Уже 10 лет прошло с дня его похорон, ему скучно и он рассуждает, вспоминает свою жизнь, проделки.
Как известно, самоубийц раньше хоронили далеко от могил ушедших волею судьбы, поэтому тоску по общению понять можно.
Он всегда был уверен, что любви нет, и только после смерти стал свидетелем доказательства того, что настоящая любовь, которую не убивает уход в мир иной, существует.

Действие происходит в те времена, когда барышень еще называли на "вы". Но основная тема: мужчины изначально воспринимают женщину, как сексуальный объект, и какой бы чистой и честной она не была, они все равно рано или поздно вынудят ее стать такой, как им представлялось. И в этом наше, женское, несчастье. В общем, вполне себе такой сюжет, есть, над чем подумать, и есть герои, которым можно посопереживать.

Прежде всего, хочу предупредить – если вам хочется почитать чего-нибудь легкого или же у вас депрессия и посещают суицидальные мысли, то этот роман лучше отложить подальше.

Хотела я сначала познакомиться с его «Саниным», но так получилось, что первой мною прочитанной книгой автора, стал роман «У последней черты».

Арцыбашев страдал от депрессии, и в студенчестве даже принял неудачную попытку самоубийства, поэтому мысли о смерти, передача того, как чувствует себя самоубийца, у него получились пугающе достоверными. В исповеди Михайлова доктору Арнольди так же видны биографические мотивы – сам Арцыбашев болел чахоткой, от осложнений которой, собственно, и умер …

В тексте исправно прослеживается тень Достоевского, причем из разных романов – Арбузов будто младший брат Рогожина (или, если хотите, Дмитрия Карамазова), есть герой, похожий на Кириллова из «Бесов»… Но сюжетно романы отличаются. И если Достоевский оставляет какую-никакую надежду, то у Арцыбашева ее нет вовсе.

Также Арцыбашев необыкновенно чувственный писатель, что довольно смело для того времени. Лексически можно было и получше, но психология и авторский стиль вытягивают. И, хотя у Бунина в «Темных аллеях» описана страсть куда лучшим языком, Арцыбашев своей чувственностью все равно цепляет, хоть ближе к середине и устаешь от ее однообразия.

Здесь нет хороших героев – каждый из них далеко не идеальный, со своими пороками. Некоторые сюжетные ходы показались фантастическими, особенно ближе к концу, но и им удается смотреться гармонично в мире, созданным автором.

И, конечно, у Арцыбашева получилось попасть, так сказать, в моду того времени – он смешал воспевание смерти, невероятную чувственность, вызов моральным устоям и немного психологии и философии.

В подростковые годы писатель был бы невероятно мне близок. Но, несмотря на то, что сейчас любимым роман не станет, он безусловно мне понравился и безусловно заслуживает внимания.