– Почему ты замолчала? Это так непохоже на тебя, – мальчик вновь улыбнулся, от чего Мэри наконец-то пришла в себя.

Он пригласил ее сесть рядом с собой у подножия дерева.

– Ты давно тут сидишь? – спросила она.

– Несколько часов, может больше. Сегодня отпросился у Цезарио, – ответил мальчик.

– Цезарио?

– Я работаю у него. Делаю мебель, иногда просто что-то шлифую, – ответил он и провел рукой по воздуху, имитируя идеальную поверхность своих изделий.

– Прости, что я опоздала… – несколько виновато произнесла Мэри, глядя на траву перед собой.

– Ты пришла, когда это было нужно. Я как раз закончил размышлять о мире… о людях… об Отце, – последнее слово он произнес с особым благоговением.

– Я тоже много думаю, – она заправила непослушную прядь черных волос за ухо, чтобы та не мешала украдкой наблюдать за Сыном.

– Надеюсь, мы думаем об одном и том же, – сказал он.

– А разве ты не знаешь, о чем я думаю? – удивилась девочка.

– Мэри, ты же мне еще не разрешила этого. А вторгаться в твои мысли я не хочу.

– Мне нечего от тебя скрывать! – заявила она, вскинув на него взгляд своих янтарных глаз.

– Я знаю. К тому же Отец сказал мне, что моя человеческая природа развивается постепенно, чтобы я прочувствовал, насколько людям тяжело, – он взял Мэри за руку, отчего ее сердце стало биться быстрее. – Ты же понимаешь, о чем я?

От волнения она смогла лишь слегка кивнуть, стараясь не пропустить ни единого слова.

–– Тебе нравится здесь? – спросил он.

– Было бы здорово, если бы весь мир стал таким, – все же смогла выговорить она, проведя ногой по траве.

Сын покачал головой и грустно вздохнул.

– Этот клочок Эдемского сада так и останется песчинкой в океане человеческой злобы… – мальчик проникновенно посмотрел на Мэри. – Мир всегда будет только местом изгнания. Но даже здесь благодаря свету Отца мы сможем сделать людей счастливыми.

– А если кто-то откажется? – обеспокоенно спросила Мэри, вспомнив «пастухов» из парка и Роланда Чекринса.

– Я готов ждать их, – ответил Сын. – А ты?

– Да, но…

В этот момент он увидел в глазах Мэри Стоун силу, способную стряхнуть ржавчину с этого мира, обновив его волной божественного света. Мальчик не подал вида, что испугался этой решимости. Он прекрасно чувствовал людей – их желания, мысли, страсти и надежды. В этой девочке не было привычной человеческой слабости, но ее ревность может сломать то, что он хотел построить, – царство счастья, где его будут любить, как бога. Одно его успокаивало: раз ее выбрал Отец, то Он и удержит ее в случае угрозы. Сын продолжал пристально смотреть в ее глаза. Мэри Стоун – она же не может занять его место рядом с Отцом? Нет, не может! Но ее присутствие привнесло в жизнь Сына самое важное – он больше не чувствовал себя одиноким вершителем подвига, призванного преобразить человечество.

Отец спокойно и незаметно наблюдал за подростками, уподобившись легкому дуновению ветра. Он смотрел на них то с одной, то с другой стороны ствола величественного дерева. Да, между этими двумя вспыхнула искра, из которой обычно разгорается любовь. Это очень хорошо, потому что им предстоит совершить невозможное – сделать человечество счастливым. Конечно, их любовь может все испортить, сделав его свет не столь вожделенным для них, как сейчас. Это в планы Отца никак не входило. Мальчишка, конечно, со временем полностью увлечется идеей своей божественности, а вот с девчонкой будет посложнее. Если она влюбится в Сына, а он оттолкнет ее, – она может наделать много глупостей. Это опасно. Но столь могущественную представительницу рода человеческого, способную пропустить через себя мощный поток его силы и не превратиться в обугленную плоть, он будет ждать еще тысячи лет. К тому же она в любом случае сможет поддержать Сына до того, как он окончательно окрепнет.

– Я смогу контролировать ее до тех пор, пока она не перестанет играть решающую роль, – убеждал себя Отец, но все же решил еще раз присмотреться к девчонке.

Он понял, что необходимо ускорить процесс ее взросления, чтобы она стабильнее воспринимала его энергию. Отец погрузился в расчеты необходимого воздействия: ему необходимо наполнить, но не разбить этот священный сосуд. Результатом прогноза он остался доволен: Мэри Стоун выдержит его эксперименты. Он видел, как девчонка на полном ходу несется навстречу несбыточной идее обратить сердца всех людей к Богу. Отец как никто другой понимал, что это невозможно. Да, она очень расстроится, встретившись с непреодолимой стеной – нежеланием человека открыться лучшему. Она уже сломала одного неудачника, который попался ей под руку. Сколько еще таких будет, когда она обретет полную силу? Нужно, чтобы его Сын уравновешивал это беспощадную религиозность. Сможет ли он? Вполне, иначе Отец даже не взглянул бы в его сторону.

Пока дети мило беседовали о том, как они поменяют мир к лучшему, Отец еще несколько раз облетел их, улавливая нотки голосов, дыхание, температуру тела, чтобы распознать движения их сердец. О да, они воодушевлены и искренни, и не сомневаются, что его сила божественна. Но они еще не знают: ее не хватит, чтобы насытить всех. Она достанется лишь небольшой части. Им предстоит собрать этих разумных животных в одном месте и изрядно подсократить их популяцию.

Агрхх! Как же их много, и все они напоминают ему о тех двоих. В каждом мужчине или женщине, старике или ребенке он видел двоих, с которых все началось. Отец пытался отогнать от себя тягостные, не померкнувшие за тысячелетия воспоминания, но его простая сущность с этим не справлялась. Ему нужно было вновь переключиться на расчет всех возможных вариантов развития событий, наметить путь, по которому он поведет человечество. Этот умственный процесс доставлял ему удовольствие, но когда варианты будущего заканчивались, боль воспоминаний возвращалась вновь. Это приводило его в отчаяние. Возможно, эти двое развлекут его чем-то новым. Все же человек на это способен, и даже он не в силах этого отрицать. От навязчивых мыслей Отца отвлек резкий тон девочки:

– … но родители меня не отпускают, чтобы я проповедовала, – обиженно произнесла Мэри.

Сын мягко засмеялся, как будто все шло так, как и должно было. Девочка улыбнулась в ответ, потому что любой звук его голоса успокаивал ее.

– Ты сказала им, что они не понимают, как это важно для тебя? – она кивнула в ответ. – Со временем они поймут, только не дави на них.

– Да? Думаешь, я смогу?

– Ты же мой Пророк, огненная Мэри Стоун… просто Мэри, – Сын сжал ее руку.

Мэри думала, что Сын действительно прав, и она слишком давит на окружающих, потому и не может добиться результата. Надо быть смиреннее и спокойнее. Он научит ее этому одним своим присутствием.

– Мы с тобой должны помнить, что важно добровольное принятие света Отца. Так он глубже проходит в душу человека, – сказал Сын.

– Я поняла, – тихо согласилась Мэри. – Но иногда нужно подтолкнуть людей, иначе они так и будут стоять и ничего не делать.

– Иногда нужно, но делать это стоит очень осторожно, – задумчиво ответил Сын.

– Осторожно и вместе, – напомнила она.

Сын повернул голову. В ее глазах кружились огненные вихри, подобные вспышкам на Солнце. Он залюбовался этими яркими протуберанцами, но холодок от тени Отца вернул его обратно.

– Да, вместе, – согласился Сын. – Пойдем посмотрим на окрестности. Ты же за этим пришла сюда. А потом тебе стоит вернуться к родителям. Они уже начинают волноваться.

Дети поднялись с травы. Мэри увидела, что, несмотря на ее высокий рост, Сын несколько выше нее, хотя и младше. Они быстро подошли к краю террасы и посмотрели на стекающий вниз зеленый каскад. Люди у подножия казались просто точками.

– Я очень хочу им всем помочь! – сказала Пророк.

– Ты не представляешь, как я этого хочу! – согласился Сын.

Довольный Отец вернулся к дереву. Его дети смогут поколебать основание Вселенной, если найти для них правильную точку опоры.

Постояв еще немного рядом с Сыном, Мэри нехотя пошла обратно. Ее так хотелось еще раз прикоснуться к его руке, но она сдержалась, понимая, что это лишнее. Он стоял и смотрел вдаль, когда она в последний раз взглянула на него перед тем, как помчаться обратно к родителям.

– Милая, неужели там так красиво? – спросил Генри Стоун у вернувшейся дочери.

– Очень! – весело ответила Мэри.

– Рад, что тебе так понравилось, – Генри поцеловал дочь в макушку.

– Но, к сожалению, нам пора возвращаться! – добавила Эмма.

– Да, пора, – согласилась девочка.

Когда они летели обратно в апартаменты, Эмма спросила у дочери, где еще та хотела бы побывать. Ответ про мастерскую «Цезарио и сыновья» очень удивил их. Мэри нашла этот столярный цех в городском путеводителе и удивилась обилию восторженных отзывов: «Лучшая эксклюзивная мебель», «Сплав простоты и изящности», «Душевность и легкость на вашей кухне», – довольные клиенты не скупились на лестные эпитеты.

– Послезавтра я весь ваш, мои звездочки! – согласился Генри. – А завтра у меня очередные встречи в отделе спецопераций Министерства безопасности.

– А что вы там будете обсуждать? – спросила Мэри, рассматривая медленно плывущий внизу городской пейзаж.

– Фух… разное. Например, завтра нам будут рассказывать сказки про то, как выгодно для города привлекать наемников для стабилизации ситуации на улицах, – весело ответил он. – Но я думаю, что дроны – идеальное в наше время средство контроля.

– Нужно просто помочь людям стать лучше, а не стрелять в них! – тихо заметила Мэри.

– И кто же это будет делать? Социальные методики уже доказали свою несостоятельность. Церковь? Тоже. Бог? А кто от его лица рискнет учить людей? Никто уже никому не верит, особенно там, на дне.

Эсмеральда осуждающе посмотрела на мужа, который зачем-то поднял эту трудную и невеселую тему в присутствии дочери. Мэри сделала вид, что не расслышала, хотя очень хотела ответить, что именно она будет говорить от лица Бога.

На следующий день Генри по телефону сообщил, что они вместе идут на праздничный ужин в министерстве, который состоится после завершения официальной встречи. Недовольное лицо дочери родители предпочли не заметить. Мэри прекрасно понимала, что это официальное мероприятие очень важно для ее отца, но настроение от этого лучше не становилось. Они с мамой стали собираться. Эсмеральда делала это быстро и методично, ведь времени оставалось не так много. Для себя она приготовила бежевое, почти невесомое платье с закрытыми и плечами длиной немного ниже колен. Оно великолепно подчеркивало ее пленяющую красоту.

– Мэри, – позвала она дочь, раскладывая на кровати приготовленные для нее вещи.

Когда девочка вошла в спальню, ее уже ждал коралловый брючный костюм, похожий на тот, что был на Эмме в самолете. От внимания матери явно не ускользнуло желание дочери выглядеть похожей на нее. Мэри понравился этот наряд, и она тут же схватила костюм и розовую рубашку со строгим воротником, чтобы переодеться и примерить на себя элегантный образ для светского раута. Через пять минут девочка уже крутилась перед зеркалом рядом с мамой, стараясь разглядеть себя со всех сторон. Она двигалась грациозно, как львица саванны. Эмма удивилась, заметив эту новую юную грацию. Неужели Мэри так быстро растет? Да, костюм прибавил ей год-полтора, но откуда такая внутренняя уверенность? В любом случае, для ожидающего их мероприятия – это только плюс.

– Ты такая взрослая! – с гордостью произнесла Эмма.

– Угу, – Мэри с прищуром смотрела на свое отражение в зеркале, пытаясь увидеть черты Великого Пророка в своем облике, но ничего необычного не находила.

– Но это не значит…

– Мам, сегодня я не собираюсь ничего делать без вашего разрешения. Я не хочу, чтобы вы с папой волновались, – подтвердила свой взрослый статус юная красавица.

– Отлично.

Через час аэротакси отвезло их в министерство, прямо на парковку зала приемов, расположившегося на двадцать первом этаже. На ужин собрались представители силовых ведомств со всего мира. Генри Стоун, встретив у входа жену и дочь, вместе с ними присоединился к остальным высокопоставленным гостям. Приветствия и знакомства сменяли друг друга, сплетая привычную для официальных раутов цепочку светских связей. Для Мэри все эти чиновники были на одно лицо, но она не ничем не выдавала своего недовольства: настоящая дочь своего отца! Генри то и дело поглядывал на девочку и улыбался, поддерживая ее в этом непростом испытании. Именно так к этому относилась и сама Мэри, считая, что натренированное терпение пригодится ей для грядущих проповедей.

– Генри, Эсмеральда… – поприветствовал их худощавый высокий мужчина лет сорока пяти в квадратных очках с линзами без диоптрий.

Это был Матиас Фишер, глава отдела экономического развития Западноевропейского Альянса. Его черные, коротко подстриженные волосы прорезала пара больших залысин.

– Ах, что за принцесса! – воскликнул он. – Глория, посмотри на этот южный цветок! Вы, должно быть, так счастливы! Я вам завидую!

В этот момент Мэри почувствовала, как из глубины души в ней поднимается волна неконтролируемого гнева. Ей казалось, что она готова смять этого лицемера одним щелчком пальцев. Матиас Фишер знал Генри Стоуна и его семейную традицию ревновать жену – впрочем, как и многие другие завсегдатаи светских раутов. За спиной они любили, приукрашивая, обсуждать семейные проблемы Стоунов во всех подробностях. Генри многие завидовали из-за естественной красоты его жены, которая не спешила увядать, несмотря на стрессы и домашний кризис. «Раз бьет, значит, она конченая стерва Хорошо, что она досталась этому неудачнику на отшибе мира». – неодобрительно качали головами министерские сплетницы обоих полов.

Девочка этого не знала, но ощущала лицемерие, как никогда прежде, будто свет Отца обнажил в ней нерв эмпатии.

– Ты само совершенство! – произнесла Глория, и гнев в сердце Пророка стал утихать.

– Очень приятно, но не торопитесь. Она характером вся в отца, – засмеялась Эсмеральда Стоун.

– О, тоже хочешь сделать мир лучше? – многозначительно заметил Матиас Фишер.

– Я сделаю мир лучше! – не сдержалась девочка.

– Верю-верю! Точно пойдет по твоим стопам, Генри! – довольно произнес Фишер. – Можно тебя на пару слов, тут у меня появилась пара антикризисных идей.

Мужчины отошли.

– О чем это он? – спросила Мэри у своей матери.

– Не знаю.

– Ой, сегодня с утра у него был странный разговор с одним мальчиком в… в… – вмешалась Глория, легким движением руки помогая себе вспомнить название места, – в «Цезарио и сыновья».

Эмма с дочерью переглянулись.

– Мы только сегодня в сети наткнулись на эту мебельную мастерскую, – удивилась Эсмеральда. – Там действительно так хорошо?

– Там просто чудесно! – восторженно продолжила Глория. – А этот мальчик… как же его зовут… не могу вспомнить. Неважно. Он предложил мне такие прекрасные решения для нашего нового дома в Давосе! Я даже не ожидала. Такой юный мальчик! Кстати такой же красивый, как и ты, Мэри.

Пророк улыбнулась, но внимание ее было приковано к другим подробностям этого рассказа.

– А какой интересный расклад дубового паркета он предложил мне! Просто шедевр! – казалось, потоку восхищения Глории Фишер не будет конца. – Вам нужно обязательно сходить туда. Он точно предложит вам то, чего втайне требует ваша душа. Не сомневаюсь в этом! Он как будто видит тебя насквозь. И такой простой и родной… удивительно. В нашем-то мире!

– А мистера Фишера что привлекло в этом мальчике? Я не припоминаю, чтобы ему нравилось обсуждать обстановку дома, – проговорила Эсмеральда.

– Ой, тут я тоже удивилась. Муж посмотрел на предметы мебели в мастерской и сказал, что скоро все это будет многим не по карману. Дальше они заговорили о кризисе фондового рынка и о чем-то еще… – она запнулась, будто пытаясь понять причину провалов в памяти после посещения мастерской. – Они отошли и стали что-то обсуждать. Матиас стал очень серьезен, а после улыбнулся, как будто поймал лепрекона, исполнившего его желание…

Генри и мистер Фишер вернулись обратно к своим дамам. Первый был озадачен, а Матиас, как будто заряженный энергией атомного реактора, светился превосходством.

– Я надеюсь на твою поддержку в южноафриканском регионе, – завершил обсуждение Матиас.

– Я подумаю, что можно сделать, – сдержанно пообещал Генри Стоун.

– Большего мне и не нужно. Сам увидишь, что это необходимо.

Они попрощались, и вечер пошел своим чередом. Под конец Генри и Эмма слегка расслабились, потанцевав на открытой террасе. Мэри же все оставшееся время напряженно думала:

«Раз Он начал действовать, то и мне пора!»