© Сосновских М.П., наследники, 2024

© ООО «Издательство «Вече», 2024

* * *

Сильнее непреодолимых обстоятельств

Мария Сосновских – уникальное явление в российской литературе. Её трёхтомник – «Переселенцы», «Чертята» («Время полыни»), «Мария» – своеобразная энциклопедия повседневной жизни, традиций, обычаев, истории, религиозных воззрений и трудовых навыков русского народа. На примере крестьянского рода Елпановых писательница нарисовала собственную картину истории России. Действие трилогии начинается в 1724 году, а заканчивается 9 мая 1945 года – в день окончания Великой Отечественной войны.

Судьба не баловала Марию Сосновских, как и большинство русских людей, зарабатывающих на жизнь трудом. Она вместе со своей семьёй с самого детства была «в труде», как рыба в воде. Иногда вода становилась настолько непригодной для жизни, что, казалось, единственный выход – выброситься на берег, но воля к жизни всякий раз оказывалась сильнее непреодолимых обстоятельств, выпавших на долю семьи Марии. Здесь и обустройство семьи с нуля в непроходимой тайге после того, как на прежнем месте «от сибирской язвы вымер почти весь скот и погорели от засухи все посевы». И коллективизация: «…в 1930 году у нас всё отобрали – скот, хлеб и всё остальное». И война: «В это лихое время поступила на эвакуированный в Ирбит мотоциклетный завод; на нём и проработала всю жизнь заточником».

Проза Марии Сосновских лишь на первый взгляд проста и бесхитростна. В основе этой простоты – мудрость и природный здравый смысл народа. «Вынесет всё, что Господь ни пошлёт», – не без горечи писал Николай Некрасов, видя в бесконечном терпении необоримую силу русского народа. Но Мария Сосновских отнюдь не певец народного терпения и покорности (любой) власти. Она сама – частица той силы, которая превыше терпения, как, впрочем, и управляющей народом в разные исторические периоды власти. Трилогия писательницы – художественное подтверждение мыслей современного философа Игоря Смирнова. Этот учёный утверждал: «Внимательное изучение фактов и обстоятельств российской истории за последние 200 лет с неумолимостью заставляет сделать парадоксальный вывод. В подавляющем большинстве развилок истории и её ключевых ситуаций из нескольких возможных вариантов в реальности всегда приключается наиболее неблагоприятный для страны и её народа. Складывается впечатление, что на протяжении двух столетий кто-то постоянно вмешивался в естественный ход событий. В итоге выбор неизменно происходил не между хорошим и плохим, а между плохим и худшим. Причём финальным выбором почти всегда оказывался худший вариант».

Но, продолжим мысль философа, каждый раз страна и народ каким-то образом выживали, а иногда даже становились сильнее.

Мария Сосновских видит корни этого стоицизма в ответственности за землю, за свою семью, наконец, за жизнь и труд, которые во все времена питали необоримую силу русского народа. Эта сила стояла камнем посреди земли, а над ней кружился, завывал ветер власти. Иногда, как в конце девятнадцатого – начале двадцатого века, относительно милосердный, но чаще, как в послереволюционные и тридцатые годы, – злой и беспощадный. Редко у кого из современников тех событий можно встретить столь точное и лаконичное описание технологии, перепахавшей традиционный крестьянский уклад в период сталинского «великого перелома»: «Прежде дружелюбный деревенский народ после 1930 года разделился на два лагеря. По любой пустячной ссоре разгоралась страшная вражда, сосед доносил на соседа. По любому доносу без суда и следствия людей забирали, увозили без права переписки, отправляли на Колыму».

Мария Сосновских начала писать, выйдя на пенсию. Но материалом для объёмного литературного труда послужили рассказы, воспоминания родственников, знакомых и незнакомых людей о «старой жизни», которые она долгие годы старательно записывала в общие тетради. «За десять лет, – вспоминала писательница, – их накопилось сорок».

Она шагнула в литературу не из журналистики, не после обучения в Литературном институте, как большинство современных авторов, а из самой что ни на есть глубины народной жизни. Мария Сосновских услышала сквозь время и донесла до нас голос простого русского человека, представителя того самого «глубинного народа», о котором сейчас так любят рассуждать философы и политологи.

В чём-то она повторила творческий путь Владимира Даля.

Имя родившегося в ноябре 1801 года писателя, этнографа, собирателя фольклора, автора записок о последних часах жизни Александра Пушкина в нашем представлении навеки соединилось с русским языком. Умирая в квартире на Мойке, поэт оставил Далю свой любимый перстень с изумрудом и простреленный пулей сюртук. Два эпохальных труда Владимира Даля – «Толковый словарь живого великорусского языка» и «Пословицы русского народа» – стали спутником, как писал академик Виноградов, «не только литератора, филолога, но и всякого образованного человека, интересующегося русским языком». Даль прожил насыщенную жизнь – плавал по морям, участвовал в войне с Турцией, усмирении Польши, походе в Хивинское ханство, сопровождал Пушкина в экспедиции по Уралу, где тот собирал материалы о пугачёвском бунте, был глазным хирургом, гомеопатом, чиновником особых поручений при губернаторе в Оренбурге.

Мария Сосновских – человек другого поколения, другого социального статуса. Её жизнь внешне была не столь богата участием в исторических событиях и судьбах великих современников. Но в сохранении для потомков и учёных-филологов особенностей живого русского языка она продолжила работу Владимира Даля. «Это ещё совершенно новое у нас дело, – благословил Даля на подвижнический труд по собиранию русского фольклора в своё время Пушкин. – Вам можно позавидовать – у вас есть цель. Годами копить сокровища и вдруг открыть сундук перед изумлёнными современниками и потомками». Мария Сосновских в своих прилагаемых к каждому тому глоссариях собрала достойное пополнение для запылённого и изрядно замусоренного в последние десятилетия «сундука» с сокровищами русского языка. Неважно, что многие слова навсегда вышли из употребления и вряд ли когда-нибудь вернутся. Она сохранила память о них, извлекла из толщи времени ещё один инструмент, позволяющий увидеть и понять душу тогдашних русских людей, прикоснуться к внутреннему миру ушедших поколений.

Владимир Даль умер, успев получить признание современников. Из распахнутого им (200 тысяч слов и 30 тысяч пословиц) «сундука» черпали идеи и образы славянофилы – Киреевский, Аксаковы, Хомяков. Ценили Даля и западники – Тургенев, Герцен, Чаадаев. «После Гоголя это до сих пор решительно первый талант в русской литературе», – писал о нём в 1845 году Белинский. Кстати, в теоретике и собирателе русского языка не было ни капли русской крови. Отец Даля был датчанином, мать – француженкой. Сам он, в совершенстве владевший несколькими языками, этим вопросом не заморачивался: «Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю на русском».

Глоссарии Марии Сосновской, не сомневаюсь, тоже будут интересны всем, кому близок и дорог русский язык. В этом нет сомнений.

Несколько лет назад в журнале «Роман-газета» был опубликован сборник коротких рассказов и новелл Владимира Даля «Суд Божий». По своей тематике приближённости к самым потаённым думам «глубинного народа» он мог быть создан только русским человеком. В конце жизни Даль перешёл из родительской (лютеранской) веры в православную. «Россия погибнет только тогда, – утверждал он, – когда иссякнет в ней Православие…»

Или русский язык, хочется добавить сегодня. В двадцатые годы знаменитый учёный Чижевский писал, что «русский язык объят пожаром». Сегодня пожаром объята вся культурная жизнь страны. Рухнувшим в интернет постсоветским поколениям нет дела до сбережённых подвижниками русского языка сокровищ.

Манера письма Марии Сосновских удивительно созвучна манере Даля. Трёхтомник состоит из новелл, ярко высвечивающих то или иное событие, тот или иной эпизод в жизни героев. Это делает повествование живым и лёгким для чтения. По мере продвижения в глубь текста перед глазами читателя постепенно разворачивается и наполняется содержанием историческое полотно жизни народа с его светлыми и тёмными сторонами. Мария Сосновских не идеализирует своих героев, главное для неё – писать правду, пусть даже она (а такое часто случается) характеризует героев повествования не с лучшей стороны.

Писательница владеет «магией» слова, многие эпизоды трилогии напоминают фрагменты исторических фильмов, настолько они образны и психологически достоверны. Взять, например, такие новеллы, как «Страшная находка на берегу» или «Пугачёвское восстание». В описании потрясшей Россию во второй половине восемнадцатого века крестьянской войны Мария Сосновских придерживается пушкинской традиции, высвечивая неоднозначное отношение простых людей к «мужицкому царю» Пугачёву и его идеям о правде, справедливости. Народ, по большому счёту, не решился в то время разрушить до основания государственный порядок, хотя и был изрядно раздражён и измучен издержками крепостного права.

Терпения хватило ещё на полтора века. Но и новая послереволюционная жизнь не принесла крестьянам счастья. «Харлово встретило Новый год разграбленными магазинами – не было соли, керосина, спичек и мыла. С отсутствием необходимых товаров крестьяне кое-как справлялись – сами варили мыло, спички заменили трутом и огнивом. В домах снова зажгли лучины…»

Показательна сцена наказания кнутом Петра Елпанова, угодившего в «правёж» по подозрению в сочувствии бунтовщикам (нескольких из них, насильно мобилизованных Пугачёвым, он пытался выдать за наёмных рабочих на своём хуторе). Но даже это жуткое наказание, после которого он едва не умер, не сломило волю Петра, не отвратило его от повседневного труда ради благосостояния своей семьи, своего рода. Точно так же выживали герои трилогии в годы коллективизации, когда «активисты, пройдя по домам, забрали у крестьян весь скот и птицу». Собственно, и сегодня «оптимизированная», освобождённая от больниц и школ российская глубинка существует всё в том же режиме выживания. В этом смысле труд Марии Сосновских можно считать хрестоматией по взаимоотношениям народа и власти.

Трилогия Марии Сосновских относится к категории литературных «чудес», которых никто не ждал и которые, в принципе, не могли состояться. Примерно так же, как знаменитые рисованные воспоминания Евфросинии Керсновской, где она описала свою жизнь в ГУЛАГе. Альбомы бывшей бессарабской помещицы произвели большое впечатление на читателей в начале девяностых годов.

Прожившая большую и трудную жизнь, Мария Сосновских воплотила свой опыт, талант, страсть исследователя и любовь к предкам в удивительный памятник времени, который, уверен, будет по достоинству оценен современниками и представителями будущих поколений. Если не сегодня, то завтра. В этом можно не сомневаться.

Юрий Козлов, писатель, главный редактор журнала «Роман-газета»