Я вдруг замечаю, что на радужке его глаза есть янтарное пятно. Яркое, но небольшое. Необычное, завораживающее. Гетерохрония. А на щеке в двух местах аккуратные черные родинки, как мушки. Идеальные и круглые.

Чертово геометрическое совершенство на совсем не симметричном лице.

– Передумала меня убивать, Коротышка? Жаль, – усмехается парень, сдвигая уголок губ влево.

– Нет, я просто размышляю, какой способ будет для тебя самым подходящим. И где мне потом прятать труп. Здесь слишком много свидетелей.

– Можем уединиться. Я совсем не против такого развития событий.

– Зато против я. Чего тебе от меня надо? – интересуюсь я елейным голосом.

– Увидел знакомое лицо, поздороваться решил. Я вежливый мальчик, – издевательски тянет Матвей и вдруг клацает зубами в опасной близости около моего носа. – Люблю плохих девочек, Ле-ра.

Отклоняю голову в назад.

– Мы не знакомы.

– Я не глухой, а подружка твоя голосистая. – Он кивает мне за спину, указывая на Таю. – Мое имя уже знаешь?

– Зачем оно мне?

Чувствую, как наша похожая на игру в пинг-понг беседа затягивает меня в какое-то болото. С места не сдвинуться. Не уйти, не убежать.

Мне нравится, как Матвей отвечает мне, как кривит губы, приподнимает брови и его помятое лицо, словно он недавно только встал с кровати, преображается и оживает. Этот парень определенно не в моем вкусе, да и не может он похвастаться выдающимися внешними данными, от которых у девчонок мокнут и исчезают трусы. Однако он определенно умеет пользоваться своей природной харизмой и как опытный самец-павлин, распускает свой хвост в нужные моменты.

Вот и я уже заинтересовалась. Повелась на животные инстинкты. Хотя еще несколько минут назад этот парень вызывал у меня лишь раздражение.

– Хочу слышать, как ты станешь стонать мое имя, когда будешь лежать подо мной. Ты ведь, девственница, Ле-ра?

Закатываю глаз.

– Да ты я смотрю пикапер от Бога.

Забираю свои слова о заинтересованности назад. Все-таки наличие у мужчин ума заводит меня больше, чем все остальное.

Матвей широко улыбается и неожиданно кладет руку мне на талию, собираясь притянуть вплотную к себе.

Напрягаюсь каждой клеточкой тела.

– Показать тебе квартиру? Познакомимся поближе.

– В твоих мечтах, возможно, – говорю я.

В следующую секунду джин-тоник прозрачными каплями стекает по уже не очень самодовольному лицу Громова. А я, довольно улыбнувшись, выкручиваюсь из его ослабевшей хватки.

– Стерва… – шипит Матвей, слизывая с губ мой любимый напиток.

Его глаза опасно вспыхивают, когда я, вскинув ладонь, демонстрирую ему средний палец.

– Приятно познакомиться.

Громов встряхивает головой, проводит рукой по лицу и короткому ежику волос. Хищно оскаливается и напирает, стремительно двигаясь вперед. Хватает меня за ворот толстовки и резко дергает на себя.

Я даже не успеваю испугаться, опять оказываясь нос к носу с Матвеем. Только на этот раз он не распыляется, пытаясь меня очаровать, а просто встряхивает, как тряпичную куклу.

***

Бесить парней у меня в крови. Все детство, проведенное рядом с братьями, я только и делала, что училась выводить их из себя. А это было сложно, потому что, в отличие от меня, они пошли в наших интеллигентных родителей.

Сейчас, видя, как дергается у Матвея щека, а взгляд расширившихся зрачков скользит по моему лицу, понимаю: я достигла высшей точки мастерства. Становится немного страшно, потому как я совсем не в курсе, что творится в его бритой башке.

Цепляюсь пальцами за мужскую руку, впиваюсь в его кожу ногтями. Зло смотрим друг на друга. О взаимном притяжении уже не может быть и речи. Разбилось на тысячу осколков о непомерное эго Матвея, которое я посмела задеть, плеснув в него коктейлем.

– И что ты сделаешь? – спрашиваю тихо, отклоняя голову назад.

– Да во-от ду-умаю, – издевательски растягивая слова, произносит Громов. – Свернуть тебе шею, чтобы больше никогда не видеть, или засосать, чтобы больше не выпендривалась?

– Умереть или прикоснуться к твоему языку? – Кривлю губы в отвращении. –  По-моему, ответ очевиден.

– Проверим?

Матвей опускает влажные ресницы и смотрит на мой рот. Пытаюсь увеличить расстояние между нами. Наше дыхание перемешивается.

Он не посмеет…

Воздух снова электризуется и потрескивает. Я вообще словно глохну и слепну. Ничего, кроме Матвея, не вижу и не слышу.

Сердце отбойным молотком колотится о ребра. Внутренности холодеют. Что, если правда поцелует? Прижмется губами, укусит, лизнет?

На нас пялится добрая половина элиты университета. И если Громов уже успел оттуда вылететь, то я все еще продолжаю учиться и планирую закончить именно этот вуз. Сомнительные слава и популярность мне не нужны. Я люблю свою тихую необщественную жизнь. Свет софитов нужен Тае, а не мне.

Мне нужна лопата, чтобы сначала двинуть ею Мота по затылку, а потом прикопать его же в лесочке.

– Только попробуй сделать это… – Горло пересохло, а грудь сдавило оковами.

Паника охватывает меня с головы до ног. Колени вдруг становятся мягкими и подрагивают.

Не помню, когда последний раз нормально целовалась.

Кажется, это произошло еще в школьном лагере. Мне исполнилось четырнадцать, Диме – шестнадцать, и он был из другого отряда. Мы удрали с дискотеки и обменивались слюной под трибунами, стоящими на футбольном поле. Он мне действительно понравился, но не настолько, чтобы позволить стащить с себя кофту и белье. Когда я не дала Диме это сделать, он слился и перестал со мной здороваться.

Через пару дней Дима растрепал всему лагерю, что я сама попросила его подержать себя за грудь и залезла к нему в шорты, а он меня прогнал. Ходил с важным видом, улюлюкал и подмигивал, называя ненасытной нимфоманкой. Его друзья смеялись и просили задрать майку каждый раз, когда я проходила мимо. Девчонки презрительно фыркали, шептались и косо поглядывали. С тех пор ни один парень ко мне не прикасался.

Я возвела вокруг себя каменную стену, вырыла огромный ров и запустила туда пираний. Надежно спрятала свои гордость и сердце. Так мне казалось.

А теперь все это с легкой руки Матвея может рухнуть к моим ногам, обнажая девственную душу.

Я не могу допустить этого поцелуя. И отвернуться тоже не могу.

– Люблю, когда мне бросают вызов, Ле-ра.

Неожиданно Матвей улыбается, не как обычно – показывая зубы в оскале, а открыто и по-настоящему. Не пойму, что его так развеселило? Мой отказ с ним поцеловаться? Страх в моих глазах? Или еще что-то?

– Эй ты, больной! Отпусти ее! – пытается влезть, между нами, Тая.

Подруга смело, так, что трещит ткань, дергает за футболку парня, удерживающего меня. Толкает его в плечо и бьет небольшими кулачками.

Шум обрушивается на нас, как холодная вода.

Громов поворачивает к ней голову и заторможенно моргает. Словно тоже потерялся в пространстве и забыл, где и рядом с кем находится.

– Пусти меня! – требую я.

– Да пожалуйста, – с деланым равнодушием бросает Матвей.

Одновременно дергаемся и отскакиваем друг от друга.

Матвей отворачивается к бару и хватает несколько шотов с текилой. Опрокидывает их в себя быстрее, чем я успеваю моргнуть.

– Ты как? Он не сделал тебе больно? – обеспокоенно тараторит Тая, ощупывая и рассматривая меня со всех сторон.

Пытаюсь сконцентрировать внимание на ней, а взгляд так и сползает на фигуру в темной футболке. Его плечи чуть приподняты и выдают напряжение. Матвей проводит рукой по ежику на затылке и поворачивается к подошедшему другу.

Тая смотрит в их сторону и отрывисто вдыхает.

– Нет. – Я качаю головой.

– Что нет?

– Он не сделал мне больно. Все в порядке. Я в порядке.

– Напугал? Я же говорила – он псих! Чего ты вздумала его бесить? – расспрашивает она, понизив голос, и опасливо косится в сторону Громова.

– Само как-то вышло, – нехотя отвечаю я. Обхватываю руками плечи, чувствуя холод, и киваю в сторону дверного проема: – Давай уйдем.

– Савва уже приехал? – интересуется Тая, имея в виду моего брата, обещавшего нас забрать.

– Понятия не имею. Просто хочу уйти.

– Ладно. Я с тобой.

Протискиваясь сквозь сборище толкающихся людей в сторону выхода, чувствую на себе тяжелый взгляд. Приказываю себе не оборачиваться, а просто идти.

Несмотря на то, что Громов больше не учится в нашем универе, и мы в принципе не имеем никаких общих точек пересечения, я вдруг понимаю это не помешает нам встретится еще раз. И еще раз. И еще…

Глава 5

Ясная

– Братец написал, что будет через пять минут, – говорю я, поглядывая на мобильный.

– Поскорее бы, – вздыхает Тая. Ее зубы отбивают чечетку. Она переминается с ноги на ногу, кутаясь в тонкую кожаную куртку, и уже который раз одергивает короткую юбку, словно это поможет согреться.

Накинув капюшон, виновато смотрю на подругу:

– Извини, что так вышло. Знаю, ты хотела провести время совсем не так.

Я чувствую свою вину за испорченный вечер. Иногда полезно держать язык за зубами и стараться слиться с основной массой народа.

– Брось! Ты не виновата, что там оказался этот на голову отбитый Громов. У меня реально от него кровь в жилах стынет. Бр-р. Я не вру, смотри, правда мурашки бегут! – жарко возражает Тая.

Задрав рукав, демонстрирует гусиную кожу на предплечье, как будто я могу не поверить подруге. В Матвее действительно есть что-то пугающее, темное, отталкивающее. И это не показушный образ для привлечения девушек, в этом вся его суть.

– Ты просто замерзла, – улыбаюсь я, стараясь поскорее забыть инцидент с неприятным парнем. – На вечеринке ты вела себя очень смело. Полезла нас разнимать. Неужели думала, он меня ударит?

– Нет, я беспокоилась не об этом. Вы так смотрели друг на друга, что казалось, вот-вот поцелуетесь. Прости, но я, как твоя лучшая подруга, должна была предостеречь тебя от ошибки, – говорит Тая и смеется в ворот своей куртки.

– Вот спасибо! – Я тоже смеюсь. – Ты настоящий друг.

Подняв глаза к небу, безошибочно отыскиваю окна квартиры на верхнем этаже элитной высотки. Даже сейчас, пока мы стоим у подъезда в ожидании брата, до ушей долетают резкие биты музыки и периодические взрывы громкого хохота. Веселье в самом разгаре.

Надеюсь, соседям вскоре это надоест и они вызовут полицию.

И первым заберут Громова. По его расширенным зрачкам и немного смазанным движениям легко угадывается, что он находится под «чем-то» или сильно возбужден. Нет, это просто смешно. Не мог же он так отреагировать на меня?

Я видела девушек, соответствующих его вкусу, и ложных иллюзий не питаю. Взять ту блондинку из красного «миника», умело засовывающую язык в его рот. Не обеременное интеллектом лицо, зато очень красивое, а фигуре позавидует любая из моделей с показов «Виктории Сикрет». Вот такие обычно нравятся парням вроде Матвея Громова. А такие, как я, ждут в стороне, когда появится прекрасный принц, желающий поцеловать Жабу.

– Где там твой брат? – хнычет подруга, когда очередной порыв ветра холодным потоком ударяет нам в лицо.

Поворачиваюсь к нему спиной и набираю Савву.

В любой другой ситуации я сама развезла бы нас по домам. Но моя старушка «кия», пострадавшая в ДТП с «миником», уже несколько дней находится в автосервисе на окраине города. Пришлось поискать сносное место для ремонта как можно дальше от центра города и прилегающих к нему кварталов.

Моя семья до сих пор не в курсе, что я попала в аварию и теперь меняю бампер. А если бы узнали… Шуму бы поднялось! Посадили бы под домашний арест, лишив интернета, а это самое страшное! Мама схватилась бы за сердце и заплакала. Братья до пенсии потешались бы над этой историей. А папа, сдвинув очки на нос, с важным видом произнес бы: «Я же говорил! Валерии ничего доверять нельзя. Хорошо, что в медицинский не пошла, в ее руках скальпель превратился бы в разделочный нож».

На самом деле папа до сих пор не может смириться, что я прервала врачебную династию Ясных и выбрала другую профессию.

Гудки идут, но брат не берет трубку. Раздумываю, пора ли уже разражаться по этому поводу, когда рядом останавливается серая «тойота», ослепляя подмигивающими фарами.

– Золушки, карета подана! Все туфельки и прочая одежда при вас? – Из окна высовывается лохматая голова младшего из моих старших братьев.

– Слишком холодно раздеваться, – стуча зубами, говорит Тая.

Она забирается на заднее сиденье и зажимает между коленями замерзшие красные ладони.

– Тая, где-то там толстовка моя валяется. Чистая. Надевай, не стесняйся. А то такая синюшная, вместо дома того гляди в морг повезу.

– Ха-ха, – саркастически смеется Тая, совсем не оценив шутку. – Очень смешно.

Игнорируя моего брата, хмуро смотрит на меня. Пожимаю плечами. К шуткам моей семьи нужно привыкнуть.

– Это профессиональный юмор. Вот Лерка понимает. Ей приходится.

– Часто ты в морге бывал, стоматолог? – Толкаю Савву в грудь, намекая, что лучше бы сменить тему или заткнуться.

– Что-то лица у вас невеселые. Рассмешить хотел, – хмыкает Савва, переводя с меня на Таю заинтересованный взгляд. – Вечеринка не оправдала ваших планов? Никого не подцепили?

– Как будто мы шли туда за этим, – бормочу я, защелкивая ремень безопасности.

– Веселье было немного испорчено. Твоя сестра нажила себе врага, – кивает в мою сторону Тая, на что я невинно округляю глаза и виновато улыбаюсь.

– Вас кто-то обидел? – хмурится брат и тянется к своему ремню, словно в случае положительного ответа отстегнет его и в одиночку пойдет разбираться с обидчиками.

– Нет-нет, – спешно дает заднюю Тая. – Спасибо за кофту, очень теплая.

Подруга скидывает куртку, натягивает на себя толстовку, затем выпускает волосы и благодарно улыбается Савве.

Он застывает и несколько секунд таращится на Таю, приоткрыв рот. Толкаю брата кулачком в плечо. Пусть приходит в себя, и поживее:

– Поехали уже домой.

Сдергиваю с головы капюшон и откидываюсь на спинку сиденья.

Меня все еще немного потряхивает от стычки с Громовым. Пытаюсь расслабиться. В салоне машины тепло, климат-контроль настроен на подогрев и приятно обдувает кожу. Пахнет свежесваренным кофе и едой.

Верчу головой, пока не замечаю на приборной панели несколько пластиковых стаканчиков и пакет.

– Ты купил нам поесть? – Я удивленно приподнимаю брови.

– Смотался за лучшей шаурмой в городе. Меня после таких вот вечеринок всегда на хавчик пробивает. Тая-Таюша, ты чего как неродная, угощайся. Или не ешь такое? Извини, салата «Айсберг» в меню не было.

– Ем!

Савва протягивает пакет с шаурмой Огневой, и она, вежливо улыбнувшись, запускает туда руку. Подмигиваю подруге и тоже беру порцию.

– Савушка, ты чудо. Мой самый любимый брат, – говорю я ласково и почти не лукавлю.

Из троих братьев с Саввой я общаюсь больше всего. Может, потому что у нас самая маленькая разница в возрасте. Или потому, что мы жили в одной комнате десять лет и спали на одной двухярусной кровати. Или потому, что он менее занудный из всех. И единственный, кто поддержал меня в решении поступить учиться туда, куда хотелось мне, а не родителям.

Подкидываем Таю до дома и ждем, когда зайдет в подъезд, а после и еще немного. Савва, пригнувшись к рулю, всматривается в модную шестнадцатиэтажку, выросшую на месте старого частного сектора. Раньше здесь цвели яблоневые и вишневые сады, а теперь развернулся огромный новый жилой квартал. С детскими и спортивными площадками, с площадками для выгула собак.

– Можешь спросить меня, где ее окна, – говорю я, чуть насмешливо, следя за реакцией брата. – А еще номер квартиры и телефона. Если нужно я поделюсь информацией, я не жадная.

Встрепенувшись, он, откидывается на спинку сиденья и заводит мотор. Выезжаем со двора намного быстрее, чем ехали. До дома Таи мы буквально ползли как черепахи. Подруга даже успела задремать.

– Я просто хотел проконтролировать, что она благополучно добралась до дома, – чуть помедлив, произносит Савва. – Знаешь я чувствую некую ответственность, забирая с вечеринки подругу сестры.

– Ты пялился на окна, высчитывая какое загорится.

– Неправда.

– Пра…

– Захлопнись, мелкий Шерлок. Кто-то пересмотрел детективов и теперь мнит себя экспертом?

– Ты так забавно злишься, – хихикаю я и щипаю брата за руку, он посылает в мою сторону сердитый взгляд. – Но ты запал на Таю. Глупо это отрицать.

– А что по твоему личному мнению будет умно?

– Умно будет пригласить ее на свидание. А то так и станешь слюни пускать на нашу красотку, пока ее кто-то не заграбастает в свои лапы и не уведет прямо у тебя из-под носа. Ты же знаешь девчонки всегда предпочитают решительных парней, а не тихонь… На вечеринке она присмотрела себе одного. Эй! Поаккуратнее!

Машина резко тормозит на парковке перед нашим домом, и меня кидает вперед, ремень безопасности сдерживает и спасает мой лоб от встречи с приборной панелью.

Перестаю улыбаться и смотрю на брата.

– Совсем с ума сошел?

Савва явно не в духе, и я искренне не понимаю, что его разозлило в моих словах. Он сжимает двумя руками руль с такой силой, что даже в темноте вижу, как белеют костяшки его пальцем. Наш семейный стоматолог страшен в гневе, ругаться с ним никто не любит. А я и вообще не помню, когда мы ссорились последний раз.

Злить его я не планировала, просто хотела поддеть и рассмешить. Я шутила! Неужели ему так сильно нравится моя подруга? Никогда не видела его с девушкой. По крайней мере брат никого не приводил в дом и не с кем нас не знакомил. Да и с Таей они пересекались всего пару раз. И что, сразу влюбился? Я буду скептиком если скажу, что не верю в любовь с первого взгляда, родство душ и все такое?

Как-то еще седьмом классе, когда половое созревание и гормоны сносили головы всем окружающим, я залезла в интернет и детально изучила, что такое «любовь».

– Вылазь и чеши в квартиру, – не поворачивая головы произносит Савва.

– А ты?

– Покатаюсь.

– Боже, какие мы нежные! – Я цокаю языком и дергаю дверную ручку.

– Дверцей не хлопай.

– Слушаю и повинуюсь. Долго не гуляй, – бросаю я через плечо и вываливаюсь на улицу, где моросит мелкий дождик.

Набросив капюшон на голову, бегу к дому. За спиной раздается визг шин. Невесело усмехаюсь. Значит брат ждал пока Тая зайдет в подъезд и даже караулил, в каком окне загорится свет, а до того, как доберется до квартиры его сестра, ему нет никакого дела.

А может в лифте меня поджидает маньяк с ножом и тряпочкой хлороформа?

Вот поэтому я всегда хожу пешком. Даже на наш седьмой этаж.

Открываю дверь своим ключом и захожу в прихожую. Если есть кто-то дома, то встречать меня никто не спешит. Разуваюсь и заворачиваю в ванну, заглядывая по пути в кабинет отца.

Он сидит перед ноутбуком, задумчиво уставившись в одну точку. Очки с прямоугольными стеклами спущены на кончик носа, а руки сложены в замок под подбородком. Из динамика компьютера доносится речь на английском. В медицинской терминологии я не сильна, но понимаю, что папа слушает что-то по работе. Лекцию или запись какого-нибудь иностранного форума, на который не успел попасть.

Хочу уже тихо выскользнуть, но родитель переводит на меня взгляд. Уголки его губ приподнимаются, а около усталых глаз появляются лучики морщинки. Он уже не молод и давно мог позволить себе выйти на пенсию, оставив хирургию и больше времени проводить на природе и рыбалке, на которой до этого он не так уж часто и бывал.