Глава 3. Этих встреч мне будет не хватать

Наши дни.

Я нетерпеливо свайпнула по экрану мазфона: 00:00 – пора!

Сердце ухнуло в живот, лишая меня возможности дышать спокойно.

Ещё раз глянула на себя в зеркальце, тряхнула шоколадными кудрями, потушила свет и сняла платок с красивого, круглого зеркала в тяжёлой раме.

– Ну наконец-то! – шагнул мужчина в темноту моего жилища. – Ты где? Твою мать…

– Тшш, – я ногой откинула стул, о который он споткнулся. – Я здесь, пойдём.

– Пойдём, – мужские пальцы на диво безошибочно нашли мою руку, переплелись с моими пальчиками. – Грёбаная темень! Вот зачем!…

Он продолжал нудить всякое-чего, ругаясь сквозь зубы, шагнул в зеркальный портал, я юркнула за ним. Не оглядываясь, он чуть притормозил, сжал мои пальцы.

– Пойдём, кто знает, на сколько хватит, не стоит рисковать.

А когда переход закончился, и мы шагнули в мужскую спальню из напольного зеркала, я оказалась у него на руках.

– Привет, – улыбнулась и потянулась к его губам.

– Привет, – выдохнул, как только я ему позволила.

Стекла с мужских рук, и в полной тишине, держа его взгляд в освещённой бра спальне, потянула пояс плаща. Откинула ставшую ненужной тряпку, осталась стоять в белье.

Рывок и он смёл меня, бросил на постель. Пальцы путались во множестве тонких цепочек: на талии, от шеи до груди, бедра… Путались, запинались, но каждое сбивчивое касание будило сокровенное, где-то внутри, в самых недрах меня.

Ведомая его рукой, я согнула ногу в колене… медленные поцелуи потянулись сладкой нитью от пальчиков, через браслет на щиколотке, вверх по гладкой коже, когда горячие губы коснулись внутренней стороны бедра, я дёрнулась, зазвенев тонким переливом.

Он усмехнулся, ткнулся носом в то место, где лямка трусов перечерчивает бедро, и продолжил поцелуи.

А я дышу через раз, ожидая, что каждый новый раз его губы коснутся меня не так, не здесь. Нетерпеливо хватаю жёсткие волосы, пытаюсь направить… слышу смешок.

Одна нога, другая… нет сил терпеть!

Я, в конце концов, не железная!

Собрала остатки воли и опрокинула его на спину. Поёрзала по мужскому паху – теперь моя очередь!

– Ах, так, – скольжение руки по моей спине – я выгибаюсь дугой, больше не чувствую давления лифчика, а вместо него, мужской рот вбирает в себя сосок, и тут же другой, под мой всхлип.

Ёрзаю, пытаюсь расстегнуть его брюки.

– Так нечестно, – всхлипываю, пальцы дрожат, не слушаются.

Он делает вид, что не понимает. Что, кроме моей груди, ничего на свете его не заботит. А как только я верю, расслабляюсь, тут же снова оказываюсь на спине.

Единственная одежда – трусы из золотистого кружева – уже смялись в его кулаке и выброшены долой, теперь шершавые ладони крепко фиксируют ноги.

– Вот теперь всё честно, – последнее, что я слышу, пока мужской язык не скользнул в меня.

Больше нет звуков, нет ничего, ни всякого-чего, есть только горящие глаза – я вижу их, изредка выныривая из блаженства. Владелец глаз жесток – он не церемонится, не готовит меня. Резко и всеоглушающе он погружает меня в эту пучину наслаждения, на границе с безумием.

Мне он недоступен – стоит только протянуть руки к голове между моих ног, он тут же ловит их, фиксирует, не даёт коснуться. Мне только и остаётся, впиваться в шёлк простыней, подушек, извиваться, не имея ни шанса вырваться.

Пальцы впиваются в кожу на бёдрах так, что не будь мне так хорошо, было бы больно. Как пить дать – останутся синяки. Плевать!

Если бы не эти пальцы, которые всё меньше и меньше контролируют силу, можно было бы подумать, что ему всё равно… на мои крики, на вопли, на смятые под ногтями простыни и искусанную подушку, но я открываю глаза и вижу – он горит. Слушает, впитывает…

Подчиняюсь его воле, позволяю векам закрыться, и, наконец взлетаю. По пути разрываюсь на тысячи ошмётков.

Он не даёт мне опомниться, уже чувствую его внутри. Он входит, наполняя собой лоно, накрывая губы поцелуем. Долгим, глубоким, деля со мной мой собственный вкус… Под сильные толчки я забираю всё, до капли.

Хрипы, что вырываются с его дыханием, оседают сладкой музыкой в ушах.

Мужчина во мне нетерпелив – он слишком долго терпел, теперь намерен получить своё. Тяжесть большого тела, кожа, влажная от пота, толчки горячего члена внутри меня, его тяжёлое дыхание, мои стоны, в которых всё сладострастие мира – музыка, перекликающаяся со звуками ночи.

Два спаянных диких зверя.

Потому что животного во мне едва ли меньше, чем в нём.

Стоит ему только излиться, я не даю ему времени отдохнуть, зная, ему и не надо. Как только член наполняется, оживает под моей рукой – я сама седлаю его.

Теперь будет, как я хочу!

Теперь можно не спешить.

Я начинаю двигаться медленно: привставая, опускаюсь, вращаю бёдрами, наслаждаюсь своими ощущениями и тем, как он не сводит прикрытых глаз с золотой цепи, идущей от шеи, вдоль груди, замыкающейся на талии.

Ускоряюсь – он напрягает бёдра, входя в меня ещё глубже. Мой стон заглушает его, и мужские пальцы смыкаются на цепочке, заставляя меня опуститься на него животом. Он входит под другим углом, и я теряю контроль, плавясь от остроты ощущения.

Руки скользят по спине – я легонько прикусываю солоноватую кожу ключицы. Он принял это, как новый раунд: томно огладил мои бёдра, не прекращая движений внутри, я с упоением зализываю укус – его пальцы поигрались с цепочками на ягодицах. Мягко он надавил мне на попу – я опять застонала, от глубины проникновения и своего ощущения.

– Тшш, расслабься. Я сам, – не соврал.

Мне только и осталось, что хвататься за остатки себя, плавиться в этом заглушающем здравый смысл удовольствии.

Когда он снова победил – я закричала, содрогаясь, чувствуя, наполняющее меня семя.

– Останешься? – спросил, когда попытался переложить меня на другую руку.

– Ты же знаешь, что нет, – голос не дрогнул, чего не скажешь о сердце. Самая глупая мышца. Никчёмная. Гавёная.

Чмокнула его, куда пришлось – в бицепс, и стала одеваться.

– Что, уже?

– Да, завтра рано вставать.

– Мне тоже, – он поморщился. Дела, запланированные на утро, ему, явно, не по душе.

Мне, в общем-то тоже, но…

– Над чем работаешь? – кивнула на бумажки, сваленные на столе.

Негу с него как рукой сняло – рывком подхватился с постели, и, как был, так и подошёл к столу. И садиться не спешит – красуется подлец.

Как тут удержаться? Я только и успела поправить украшения и надеть бельё, подошла вплотную, разглядывая там всякое-чего.

– Ты знаешь, что у тебя очень красивые глаза?

Я фыркнула:

– Это не мои глаза. Это глаза, которые видишь только ты, – отбрила без намёка на сожаление.

– А мне кажется, нет, – он прикусил кончик карандаша, просто-таки вынуждая меня пялиться на его рот, – мне кажется, что глаза у тебя, как раз таки настоящие…

– Чего только не померещится впотьмах! – я всё же поцеловала его. – Рассказывай, а не то…

– Угрожаешь?

– Предупреждаю, что не бывать тебе завтра бодрым и свежим.

– Ой, напугала-напугала, – ненадолго он задумался, чтобы спросить: – ты, случайно, не с Вороны?

Я даже не дрогнула.

– Нет. Почему ты спрашиваешь?

– Да так…

Как мило.

– Так что там? Будешь рассказывать?

– Да всё как всегда, – голый, он сел за стол. – Опять…

– Прикройся уже, – сунула ему на колени подушку – первое, что попалось под руку.

– Тебя отвлекает моя неземная красота?

Меня, ты, в принципе, отвлекаешь. Но я буду не я, если признаюсь в этом. Облезешь.

– Так, я пошла.

– Стой! – чужие пальцы – гавёный наручник на моём запястье. Я только выгнула бровь.

– Прости! Останься, мне, и правда, не помешает твоя помощь. Грёбаные воришки…

Ну вот, а сразу нельзя было?

Меня окатило злостью: никаких всяких-чего! Никакого флирта! Никаких нежностей! У нас договор – секс и ничего больше! Никаких привязанностей!

– Снова обчистили дом, на котором стояла моя система.

– Кто?

– Полиция считает, что та же грёбаная банда. Я думаю так же – слишком филигранно. Чересчур тонко. Твою мать, никаких зацепок! Они на раз-два… играючи! Обезвредили все мои камеры!

– Ты злишься? – я изучала знакомую схему охранки.

– Да. Нет. Нет! Не то что злюсь… с одной стороны – они, эта банда…

– Уверен, что преступник не один?

Встал, заходил по комнате:

– Сто процентов! Один бы не справился физически. Это была новая, последняя грёбаная охранка. Консорциум только презентовал её как беспрецедентно-безопасную. Член совета тетры покупает её тут же – вся Сова знает, что в его дом не пробраться… Да что Сова! Каждый магвизор мира транслировал репортаж! И, проходит семь недель с установки, твою мать, как они вскрывают и её, ладно предыдущие! Но эта! Одиннадцать камер нужно было отключить одновременно, только тогда отключились бы остальные по периметру…

Он вцепился пальцами в собственные волосы, сжал голову.

– Они мешают тебе?

– Они… с одной стороны – они стимулируют меня. Заставляют работать лучше, сильнее, следующую систему выпустить более совершенной…

– Какая другая?

Некоторое время он молчал. Встал и не подумал одеться, сделал несколько шагов.

– Я… – внимательный взгляд, в нём отчётливо читается: сказать? Не сказать? – Скоро у ювелиров могут появиться сомнения. Если так легко вскрывают мои домовые охранные системы, как я могу гарантировать сохранность их алмазов?

– Ты преувеличиваешь. Надёжность хранилища консорциума, уж извини, не твоя заслуга. Там магия десятков поколений Совиных. Да что Совиных! Тетрархов Совиных! Ни один вор в здравом уме не сунется туда, а если у него нет ума, всё равно ничего не выйдет.

Острый, злой взгляд, и:

– Все знают, что магия мельчает, – он махнул рукой на стену, которую украшает несколько фото небоскрёба с разных ракурсов, – величие консорциума Совиных – фикция.

– Ты поэтому ночами напролёт сидишь за своими проектами?

– В любой момент, любой человек без магии может что-то сделать, представить инновацию, рядом с которой крупицы магии зеркальщиков будут просто пшик.

– И ты…

– Я хочу быть этим человеком. Не сегодня – завтра магия закончится. Не будет зеркал, переходов, тетры окончательно… – он запнулся, а я преувеличенно-увлечённо рассматриваю всякое-чего в его чертежах. Откуда мне, простой девушке, знать, что он имеет в виду контроль тетрархов над климатом и движением своих тетр? – неоткуда. – У меня просто нет возможности… нет места для импровизаций. Для состязаний. Мне сейчас не до экспериментов. Твою мать! Мне просто нужна крепкая охранка, которую невозможно будет вскрыть… Пока, выходит так, что любой человек может установить систему безопасности ничем не хуже, чем моя.

– Ты преувеличиваешь, у тебя репутация, консорциум, сила тетр…

– Которой хватает только, чтобы менять личины!

– Не только! Ты освоил зеркальный портал!

– Чтобы забирать тебя! Водить к себе любовницу!

– Нужно подумать, как использовать это! Десять лет назад умение ходить зеркалами было безвозвратно утеряно. Теперь – тебе это как раз два…