– Эта система работает! Она надёжна! Да, у слуг появляются проблемы, появляются риски, о которых ты говорил, но они исчезают у правителя! А кто решает судьбу государства? Правитель! А мудрый правитель не создаёт проблемы своим слугам. А я мудрый правитель, по крайней мере, надеюсь на это. И я хочу опираться на верных слуг, на тех, кто не сможет меня предать, кто будет верой и правдой служить мне! И вместе мы создадим могучее государство! Лишь Господь Бог наш дал бы мне пожить побольше, назло врагам и стране во благо!

Сергий пробормотал про себя короткую молитву, перекрестившись в конце.

– Каждый житель нашего государства должен служить государству верой и правдой. И в обмен, на службу, получать часть этого государства. Ты понимаешь? Не «за службу», а «на службу»! Земля даётся не в награду за службу, а для того, чтобы человек смог служить! Каждый должен нести своё тягло. Каждый должен служить государству!

Сергий нахмурился. Было видно, что какая-то очень важная мысль всё витала рядом, но он никак не мог её ухватить. Наконец, похоже, ему это удалось сделать.

– Каждый должен служить государству… По твоим словам, Великий князь, получается, что ты сам… сам должен служить государству…

Дмитрий устало кивнул.

– Да, и я тоже. Я тоже должен тянуть своё тягло. Как все. И я, и ты, и митрополит. Все. Все должны служить государству. Не главе – князю, а государству!

Сергий смущённо замотал головой, погладил свой лоб.

– Погоди… Что ты подразумеваешь под государством? И я, и все остальные подразумевают под этим «земля государева». То есть это та земля, что принадлежит тому или иному правителю. Правитель – князь, хан, эмир, султан, царь, король, герцог – имеют землю, по воле Божьей, доставшуюся им от предков, а также купленную или завоёванную у соседей. Это их земля, их государство. И поступают они с ней так, как сочтут нужным – захотят, приобретут новые земли, захотят – продадут, захотят – подарят. Это их дело. Люди, живущие на этих землях, платят дань владельцу земли за право жить на ней. Если им не нравится здесь жить, они переходят к соседу. Вольному – воля. Обычному человеку всё равно, кто властелин земли – Рюрикович, Гедеминович, Чингизид – не важно. Ему важны, какие налоги и подати он платит. Он – не государство. О каком государстве ты говоришь?

Дмитрий в задумчивости смотрел на Сергия. Его никто не понимает. Никто. Все или слепо идут за ним, или идут против. И вот теперь есть, появился один, кто, похоже, хочет понять.

– В этом вся суть, Сергий. Сейчас государство – это, строго говоря, правитель страны. Здесь я являюсь лицом государства, в Рязани – Олег, в Литве – Ягайло, в Калга-Субе – Мамай, в Казани – Азан. А простым жителям абсолютно всё равно, кто ими управляет, лишь бы налог был поменьше, да суд по правде, да тишь да мир кругом. Чтобы мог он спокойно жить, работать, да детей растить. И больше, по большому счёту ему ничего не надо. Скажи, Сергий, а ты тут никакого противоречия не видишь?

Сергий отрицательно покачал головой.

– Нет, не вижу. В чем проблема? Где неправда?

– А неправда, Сергий, заключается в том, что, получается, о мире и спокойствии простого человека должен печься один лишь государь. А сам человек нет! Живёт, работает, платит налоги, и ему всё равно, кто обеспечивает ему мирную жизнь.

– А ты хочешь, чтобы было не всё равно?

– Да, Сергий, да! Я хочу, чтобы каждый житель моей страны осознавал себя не просто жителем, он осознавал себя частью этой страны! Понимаешь? Частью! Пусть малой, пусть ничтожной, но частью! Я хочу, чтобы ему было не всё равно, кто им управляет, понимаешь? Не всё равно!

Сергий, закрыв глаза, несколько раз отрицательно мотнул головой.

– Не понимаю. Только что ты сам говорил, что тебе не нужны свободные люди. Что тебе нужны люди, связанные тяглом. И вот теперь ты заявляешь, что хочешь, чтобы люди ощущали себя частью государства. А значит, они должны быть свободны. Противоречие?

– Нет, Сергий, никакого противоречия. Тягло – это мирское, понимаешь? Оно не связано с тем, ощущает себя человек частью государства, или нет. А я хочу, чтобы ощущал!

– Но тогда получается, что и ты сам должен тащить своё тягло!

– Да, Сергий, да! Да! Об этом я и говорю! И я, Великий князь, также должен, как и простые люди, тащить своё тягло! И ещё неизвестно, чьё тягло тяжелее – моё или их! Я готов на это!

Сергий сидел некоторое время в глубокой задумчивости… Вон что затеял Великий князь!

– Я правильно тебя понял? Закабаление в мирской сфере с одной стороны, и моральное равенство с другой. Чтобы ты имел право заявить: «я такой же, как и вы, хоть и Великий князь», «я всего лишь человек», «такой же, как и вы», «просто сижу на престоле, но в остальном, такой же, как и вы», «те же права, те же обязанности». Ты не можешь поднять всех до своего уровня, но ты можешь сам опустится на их уровень. И сказать: «Я с вами». Тогда государство перестанет быть собственностью государя. Оно станет собственностью народа, его населяющего, а роль государя сведётся всего лишь к роли управляющего. Но, в отличии от того, что было ранее, во времена вечевого государства, с временным управляющим князем во главе, теперь ты хочешь, чтобы управление было потомственным, чтобы князь при этом передавал свою должность по наследству. Тогда люди получат возможно жестокого, возможно, несправедливого, деспота, но управляющего, а не владельца. Я правильно тебя понял?

– Да, Сергий, правильно!

– И это должно сплотить народ, сплотить государство, сделав его единым и неделимым.

–Да, Сергий! Этого я хочу! Этого добиваюсь! Потому что это по правде будет, понимаешь, Сергий? Это будет по правде! И поэтому это сплотит народ вокруг правителя, и сделает народ и власть единым целым! А что едино, то сложней переломить!

Сергий молча кивнул. В конце концов, всё в руках Божьих! И наша жизнь, и наша смерть. И политика Великого князя. Если она угодна Богу, он даст Дмитрию возможность. Если нет, то не даст. И неважно, что сам Сергий об этом думает. В конце концов, он всего лишь человек, и может ошибаться.

– Но это ещё не всё. Я хочу положить конец нашему лествичному порядку наследования, то есть порядку престолонаследия, когда престол передаётся старшему по роду. Я не хочу, чтобы мой престол передавался двоюродному брату, не потому, что против него, нет! Владимир, я знаю, будет достойным правителем. Но сама идея, что престол должен занять не твой ближайший родственник, а, к примеру, троюродный дядя двоюродного брата только на основании того, что он на один день старше своего сына, на мой взгляд, глупа!

– Престол передаётся старшему по роду, по праву старшего, более мудрого, более умудрённого жизненным опытом, во благо рода, – вяло процитировал Сергий известную догму. Но было видно, что сам старец понимает её слабость. Дмитрий улыбнулся, да, в этом вопросе похоже Сергий на его стороне, и сопротивляться будет, скорее всего, для виду.

– Если человек старший, это не значит, что он более мудрый, и ты это знаешь. А когда род разрастается, то старших становится слишком много. И все хотят править! Все хотят быть великими! Всем нужна власть! Так и начинается междоусобица. Нет! Я не хочу этого! Закон, по которому престол должен переходить должен быть однозначен и прост! Никакого инакомыслия! Пусть будет несправедлив, пусть! Но закон должен однозначно определять преемника! Самое простое – передача престола старшему сыну. Да, он может быть глуп и туп. При нём и казну разграбят, и дела запустят. Но не будет междоусобицы! Не будет войны, не будет раздела государства. Гибель казны не есть гибель государства! Пусть государство ослабеет, но оно останется единым! Оно останется целым! Ты понимаешь? Оно останется! Глупого правителя ограбят, его могут даже убить, заняв его место, но государство при этом останется! Разорённое, обнищалое, ослабленное, но оно останется целым! Посмотри на мир. Везде меняется порядок престолонаследия! Все идут к тому, чтобы передавать власть от отца к старшему сыну!

Сергий кивнул. Тенденция была явная, и только слепой мог не замечать этого.

– Но даже имея верных помощников-слуг, даже имея чёткий порядок престолонаследия, я всё равно не получу такое сильное государство, которое в будущем способно будет объединить всю Русь.

– Что же для этого не хватает?

Удивление старца было по-детски искренним. И Дмитрий его понимал. Очень сильно понимал! Ох, как много сил приложил в своё время митрополит Алексий, чтобы вбить ему в голову простые истины. Истины простые, но не очевидные. И вот теперь Дмитрию было приятно осознавать себя более просвещённым человеком, чем мудрый старец. С упоением потерев ладони друг о друга, Дмитрий продолжил:

– А теперь поговорим о последнем столпе. Единственно, что объединяет наши земли, является наш язык и наша вера. При этом если язык в каждой местности имеет свои особенности, то православная вера является единой для всех! Поэтому, когда мой отец, Иван Красный стал молить нового патриарха Филофея назначить в митрополиты Алексия, тот уступил его просьбе, сделав тем самым шаг к воплощению идей своего предшественника – патриарха Феогноста – объединить Русь через митрополита Киевского и всея Руси. То есть это объединение должно быть не только политическое, но и религиозное, через нашу веру!

– Тем самым помочь в создании сильного государства на границе с Византией? Ты меня извини, я всё-таки живу здесь, в лесах, в глуши, и потому плохо знаю ситуацию в верхах, но, насколько я помню, Византия всегда стремилась уничтожить крупные государства у своих границ. И достигала своих целей, действуя разными способами, не гнушаясь никакими методами. Где можно было – стравливали местных князей, добиваясь развала единого государства на несколько маленьких, слабых, но независимых государств. Где надо – объявляли открытую войну. Кинжал, золото, яд – всё шло для этой цели. А тут ты говоришь, что они решили поменять свою многовековую политику и создать единое сильное государство у своих границ! Да кто тебе это сказал?

– Алексий. Времена меняются, Сергий. И потому, меняются и политические взгляды. И выживет тот, кто лучше сумеет приспособиться к меняющейся политической ситуации. Видишь ли, у них не осталось выбора. На море властвуют генуэзцы и венецианцы. С запада на них давят Сербия и Венгрия, с востока турки. Византии нужен сильный союзник. А сильных рядом нет. Только слабые. А слабые никому не нужны. Поэтому им нужна сильная Русь. Они надеются, что она им поможет.

Сергий сделал скептическое лицо.

– Ну, допустим, поможет, хотя я в этом и сильно сомневаюсь. Ведь вера – это вера, а политика – политика. Это две разные вещи. Они, конечно, влияют друг на друга, но не так сильно, как хотелось бы. Посмотри на нас. Например, на Москву и Рязань. Или Москву и Тверь. Одна вера, один народ, даже язык, и тот один. Но это не мешает им воевать друг с другом. И любви здесь нет никакой. Одна ненависть! Я прав?

Дмитрий, усмехнувшись, кивнул головой в знак согласия. Пример, приведённый Сергием был слишком удачным!

– Ты прав. И потому у этой идеи в самой Византии противников хватает. Но Византии сейчас очень нужны сильные союзники, которых нет. Ведь за последние пятьдесят лет ситуация складывается всё хуже и хуже. Сначала в Польше и Галиции, а затем уже и в Литве становится сильным католическое влияние, а в Орде – мусульманское. И там, и там много язычников. Православных начинают притеснять, унижать, оскорблять, убивать, в конце концов! Того и гляди те или иные начнут священную войну за веру, и принудят свою часть Руси молиться кто Хорсу, кто Аллаху, а кто – по указу Папы Римского! Поэтому-то Византия была вынуждена отойти от своих принципов! И в митрополиты был выбран не византиец, а местный, русский.

– Но ведь ситуация поменялась, – перебил Великого князя Сергий. – Когда в 1355 году по требованию великого князя Литовского Ольгерда патриарх Каллист разделяет нас и утверждает в Новогрудке литовскую митрополию. И, заметь, взятки не помогли твоему духовнику Алексию…

– Просто Ольгерд дал больше, вот и всё, – отмахнулся Дмитрий. – Царьграду срочно нужны были деньги. Не забывай, что в этот момент трон только-только захватил император Иоанн V, и ему нужно было удержаться. Да и у нового патриарха были подобные проблемы. Ольгерд понял, что это его шанс, и решил его использовать для укрепления своей власти. Вот и потребовал раздела митрополии и назначение Романа в митрополиты Малой Руси.

Сергий не стал возражать. Увы, он понимал, что далеко не все священнослужители святые. И ничто человеческое им не чуждо. И грех сребролюбия также. Доводы Дмитрия были более чем убедительны.

– А когда в 1358 году Алексий возвращался через его земли, Ольгерд приказал схватить его и заключить под стражу, и два года держал в плену, пока с Божьей помощью Алексий не бежал. А придя сюда, митрополит убедил всех, что мой отец будто бы наказал ему, пока я не выросту, стать регентом. Так, используя своё духовное влияние с одной стороны и светское влияние своей родни с другой, он возглавил боярское правительство. И честно и добросовестно выполнял свои обязанности. Знаешь, я очень многим ему обязан! Ты, кстати ему тоже помогал.

Сергий несколько раз послушно кивнул головой. Нахлынули воспоминания.

– Митрополит Алексий был великим человеком. В его душе прочно сплелись светское и духовное. С одной стороны, он, как старший сын московского наместника Федора Бяконта, в соответствии с нашими порядками, должен был получить по наследству и должность и положение отца, который занимал, согласись, довольно высокий и почётный пост. Все думали, что именно так он и поступит. Положение его рода велико, в частности, именно поэтому он сам был крещён не кем иным, а самим великим князем Иваном Калитой! А такой чести, как ты понимаешь, удостоен не каждый. Но в 20 лет Алексий принимает монашеский постриг. Немного необычное решение. Ведь обычно люди его положения так поступают в конце жизни, а не в начале. Но, как известно, если душа велит, то, естественно, возбранять ей грех. А то, что при этом он не оставил политическую жизнь московского общества, так это его воля. Монах не обязан уединяться, бежать от общества. Он должен быть там, где лучше всего может принести пользу.

– И он её принёс! – перебил его Дмитрий. – И речь идёт не о том, как в 1354 году он, ещё не будучи митрополитом, совершил чудо – вылечил мать Джанибека – ханшу Тайдулу, вернув ей зрение. Он честно нёс свой крест! Он всегда отстаивал мои интересы и всегда поддерживал меня. Когда после смерти отца в 1364 году умер мой младший брат, а через год и моя мать, кто меня поддержал? Алексий! И пока в шестнадцать лет я не женился, я, по сути, все время был один! Алексий был не только моим учителем. Он заменил мне вначале отца, а затем брата и мать. Он восстановил моё право на Владимирский престол не только золотом, но и мечом! И, заметь, так выбрал момент, что его бунт прошёл безнаказанно!

Сергий усмехнулся.

– Да, в тяжёлое время мы живём. После смерти великого хана Узбека 7 апреля 1342 года, его младший сын Джанибек убил старшего Танибека, и возглавил Орду. А когда в 1357 году хан заболел, началась придворная борьба. Едва хан стал поправляться, как его тут же убили. Кто это сделал точно не известно. Одни говорят, это был его приближенный Тоглу-Бай, другие – его сын Бердибек. И как только Бердибек, со своим любимчиком – тёмником Мамаем – стал великим ханом, он, опасаясь за свою шкуру, желая обезопасить себя, сразу же отдаёт приказ перебить всех своих родственников по мужской линии, которые имеют право претендовать на престол. Все его дяди и братья были убиты. Довольно жестокий ход. Впрочем, это не помогло ему – спустя два года его убили. Так началась «великая замятня». После смерти Бердибека ханы так часто начали сменять друг друга, что я уже не могу сказать кто за кем и сколько правил и сколько раз. За последние двадцать лет сменилось двадцать пять ханов. Или больше?

Старец, загибая пальцы, попытался вспомнить всех ханов, включая самозванцев:

– Кульпа, Науруз, Тимур-Ходжа, Хизр, Ордумелик, Кильдибек, Мурад, Азиз шейх, Мир Пулад, Абдула, Хасан, Мухаммед Буляк, Урус-хан, Черкес, Арабшах… Мы даже в летописях всех не указали. Помнится, один из ханов правил всего три дня.

Сергий остановился, о чем-то задумавшись. Дмитрий молча сидел и ждал, внимательно наблюдая за старцем. Внезапно, Сергий, встрепенулся, как будто очнувшись, что-то вспомнив.

– А знаешь, мне только сейчас это пришло в голову… Ведь по Божьей воле так случилось, что хан Бердибек умер в том же году, когда Алексий вернулся из литовского плена и возглавил управление Москвой!

Несколько секунд они сидели молча. Каждый думал о своём. Наконец, Дмитрий решил прервать затянувшееся молчание и продолжил объяснять старцу свою политику: