Все, способные дышать дыхание

Асон: анос, наос, носа, онса, сано, сноа, соан, сона.

Может быть, это не сразу очевидно, но в книге Линор Горалик описывается возвращение земного рая. Так сказать, back to Adam i Eva. Естественно, рай теперь другой – постмодернистский, со своими особенностями. Ходят герои не обнаженными, как на картинах прерафаэлитов, а в полипрене – иначе грянет слоистая буря и будет бо-бо ручкам, ножкам и шкурке. Зато животные заговорили, причем не только какие-нибудь кошки и собаки, а даже жуки, ящерицы, крысы, верблюды и еноты. Но о енотах ниже. Я все ждал говорящего змея, и рассуждающий о природе добра и зла змей появился на странице 805 читалки PocketBook 540, шрифт DejaVu Sans, обычный, размер 28. Причем, змей явно грешит гносеологической гнусностью, но в постмодернистком рае Бог, который мог бы выставить его из Эдема (куда собственно?), отсутствует как зримая категория. Ну и основная часть действий происходит на территории Израиля, а где еще? Рай вернулся не просто так, а после апокалипсиса – асона, который полностью изменил реальность. Как изменил, ответить однозначно сложно. Не зря в местном фольклоре почти сразу родилась поговорка: «У асона тридцать три фасона», то бишь хрень всякая творится, а понять, почему и кто виноват, невозможно. Есть, конечно, и общие признаки. Вроде радужной болезни, от которой спастись можно только применением рокасета – лекарства на основе опиоидов, информацию о перегонке которых Горалик скопипастила с сайта «Справочник химика».

Нужно сказать, в книге вообще чего только нет. Даже языков целых три, русский в качестве основы, масса словечек из иврита, а еще английский сверху. Всеми тремя Горалик явно неплохо владеет, в Израиле она успела пожить, а о знании английского, как минимум, говорит факт, что в тексте используется не менее двух десятков матерных выражений со словом "shit". Мата вообще порядком, мало того что люди ругаются, так еще и животных учат, умненькие быстро перенимают особенности человеческого общения, а глупеньким приходится объяснять значение отдельных слов (да, например, этого, вы правильно догадались, читатель). А еще в книге полно интернет-мемов, чувствуется сетевая жизнь автора, ведь она в свое время даже интернет-маркетингом успела профессионально позаниматься, а значит должна знать аудиторию и ее мемы, да и сама немало их создала, заяц ПЦ, как пример. Вот интересно, как бы эту книгу восприняло старшее поколение, еще не доросшее до соцсетей, Лурка и Пикабу? И, естественно, в романе очень много отсылок к Библии (спасибо моему религиозному детству, что я их отлично вижу).

Большая часть книги посвящена восприятию мира говорящими теперь животными. А также взаимоотношению животных и людей. Пока животные молчали, они были свидетелями всех человеческих тайн, но никто на них и внимания не обращал. А стоило только заговорить, как появилась масса этических проблем. Например, сразу неполиткорректным стало слово «тварь». А еще вопрос: можно ли есть божьих тварей созданий? Люди откуда-то мясо берут, откуда? А можно ли самим животным есть друг друга? С одной стороны все вроде стали почти вегетарианцами, а с другой вроде бы и нет. Этический вопрос: может ли крольчиха сожрать своего крольчонка? С точки зрения человека? А с точки зрения крольчихи? Или можно ли сказать «брысь» мешающейся под ногами кошке или нужно: «выйдите, пожалуйста, мадам (вслух), тварь долбанная (про себя)». Или вот гуманистические ценности, нужно ли показывать ослам кино или причащать к крови Христовой слонов? И как быть с кашрутом? И все это на людей, на людей, венцов природы, блин. Многие животные такой проблемы не имеют, они быстро оценили преимущества нового положения. Волки занимаются рэкетом, а уж что делают еноты, эти маленькие хитрые твари! Эти милашки и бессловесные те еще проныры, а уж когда заговорили, так целый черный рынок организовали, с кражами и продажей рокасета и других жизненно важных drugs. Рай раем, но некоторые животные могут быть равнее даже там. Или вот показательный пример, процитирую полностью:

…Рассказывают, что пытались воспроизвести на животных эксперимент Милграма. По ту сторону стекла – какие-то средние хищники, по эту – ослик, суслик, паукан и прочая мокренькая кисонька. Разряд тока, средний хищник орет и воет, ослик-суслик-паукан: «Не надо так! Ему больно!..» Леволиберальные исследователи: «Мимимимимииииии!» Ослик-суслик-паукан: «Не надо так! Потом найдет меня! Надо сразу убивать!..»

А ведь есть еще и ад. В отличие от внешнего рая – внутренний. Лучше всех его сущность выразил старый слон Момо: «вот он – ад: никакого пламени, а только вечная и неизбывная маета, маянье». А ведь слон вряд ли читал философов-экзистенциалистов, сам дошел, молодец какой, выдать ему дополнительную порцию фруктов. И, если хорошенько подумать, то ада в книге Горалик никак не меньше, чем рая, может, даже поболе будет. Кого из героев не возьми, у всех внутренние тревоги и метания, будь то хоть ящерица-подросток, хоть важная шишка, в смысле человек-чиновник (растения пока что еще бессознательные), имеющий непростые отношения со своей собакой. И многие мечтают о другом рае. Вот, например, Галилея. Там, говорят, рокасет сам с неба падает, как манна, там райские сады и сладкие реки, все там хорошо. Только вот она далеко, пешком не дойдешь, а транспорта после асона нет. Даже Христос там появится, никто и не узнает, разве что голубь оттуда прилетит, но его послание обязательно какая-нибудь дура (человек) уничтожит.

Как бы обитатели нового дивного мира не относились к эсхатологическим глупостям, всем очевидно, что быть в этом мире человеком гораздо лучше. Разве что еноты… ну вы поняли. Человек может сделать собаке «намординг», а собака человеку нет. И военные – в основном люди, а «человеки» с оружием даже в раю имеют преимущества, даже если их оружие не огненные мечи. Что же всех их ждет? Второе пришествие? Тысячелетнее царство? Антихрист? Все сразу? На эти вопросы хроника ответ давать не должна. А книга Горалик – это явная спешная и довольно небрежная хроника, плохо упорядоченное собрание малосвязанных наблюдений, комментариев, записок, свидетельств о событиях и существах их переживающих. И даже в таком виде ее было бы крайне интересно читать, находить отсылки, наслаждаться ироничным стилем автора, умением обращаться со словами. Если бы книга не была столь избыточна, нелогична и утомительна. Ведь то, что прощается хронисту-очевидцу, не прощается автору, просто придумавшему новое воплощение рая для русскоязычных читателей (людей).

 Почему страшно? – говорит молодая коза Галина, встает на ноги и начинает щипать подорожник. – Вот я живая – значит, не мертвая; а буду мертвая – значит, не буду живая. Чего мне бояться?

Что такое асон? Это происходит с миром в один не прекрасный день недалекого две тыщи двадцатого. Характеризуется многими признаками, как то: беспричинное обрушение зданий, слоистые бури, невозможность пользования электронными средствами коммуникаций. Есть еще радужная болезнь, о которой стоит сказать подробнее: на всех поверхностях открытого пространства появляется тончайшая скользкая пленка, которая видится как удивительной красоты радужный налет и сопровождается головными болями; сильными, до невыносимого, если вовремя не принять лекарство, а также искажением зрительного, слухового, обонятельного, тактильного восприятия. У всех, и вот тут мы добрались до главного.

Основной признак асона - животные обрели речь. То есть, не какие-нибудь избранные, вроде цирковых и зверей-киноактеров или любимого лабрадора Путина, а вообще все: помойные коты, крысы, вороны, змеи, даже насекомые. Они демонстрируют разный уровень коммуникативной сложности, от болонки, которая все время повторяет: "Что? Что? Что?" или кроликов, с их тяготеющих к инфинитивности: "Ты не дать пить я хотеть и съесть маленький"; до попугая Йонатана Кирша, который все молчал-молчал, а потом в нем открылся дар проповедника или гангстеров енотов, что моментально наладили черный рынок, и прокручивают удивительной сложности аферы, пользуясь общей неразберихой.

И как теперь жить? В смысле? В прямом. Ну, то, что есть их теперь нельзя, думаю, и так понятно. Но и относиться как к бессловесным тварям уже тоже никак не получится. И обозвать кого-то собакой или свиньей в дивном новом мире все равно, что..., в общем, воздержусь от примеров. И еще, те из них, что жили с людьми в непосредственной близости, видели нас во многих проявлениях, которых мы не предполагали делать предметом сторонней оценки. А теперь необходимо ставить их на довольствие, обеспечивать крышей над головой и медикаментами. Там у нас все сопровождается множественными катастрофами, не забыли? Отдельные признаки асона встречаются везде в мире, но отчего-то именно на территории Израиля он проявился во всей мерзейшей мощи.

Большая часть населения страны эвакуирована в лагеря, потому что города стали смертельно опасны, а централизованно заботиться о людях проще, чем обеспечить необходимый минимум разрозненным одиночкам. Однако тех, кто отказался, насильно не погнали, развозят пайки и лекарства, на час в сутки дают электричество. Вообще, армия споро и интенсивно налаживает максимально возможный в данных условиях уровень комфорта, сказывается как то, что страна воюет от самого своего основания, так и то, что большинство гражданских не понаслышке знают о дисциплине и иерархии.

Это было о мире романа. Теперь о том, как написано. Сказать, что потрясающе - ничего не сказать. Полный снос крыши. Жесткая, хлесткая, экономная в средствах при высочайшей степени плотности мужская проза сочетается у Горалик с избыточностью, эмоциональной насыщенностью, легкостью и изяществом детабуированности всего возможного: от скользких тем до обсценной лексики - женской. Такой себе андрогинный вариант. Или ойкуменический? То и другое. И чистое читательское наслаждение (обязана предупредить, интеллект и наличие базы приветствуется).

Так а о чем. все-таки, книжка-то? Простыми словами? Простыми, о том, что всем нам неплохо бы вырабатывать в себе терпение и смирение, и как-то уже учиться налаживать отношения внутри, хотя бы, человеческой популяции, а то ведь может быть и хуже.

Мне кажется, Ефраим, что мы не должны ждать, когда научимся понимать друг друга. Мы должны сказать себе, что мы очень разные, мы такие разные, что, может быть, мы никогда…

Можно бесконечно долго делить книги на категории, пытаться создать классификацию и начать ровнять всех под одну гребёнку. Но со временем обязательно найдётся такой текст, который невозможно впихнуть ни в один список. Так и здесь: вроде бы и фантастика, но совершенно невероятная; вроде бы и постапокалипсис, но совершенно нереальный; вроде бы и художка, но совершенно правдоподобная.
⠀
Сначала может показаться, что написан полнейший бред. И в какой-то степени так и есть. Вначале текст состоит из такой галиматьи, что даже может появиться побуждение бросить всё. Но слова настолько качественные, продуманные и просто в тему, что со временем как-то втягиваешься настолько, что оторваться нет сил.
⠀
После первой трети прочитанного, когда придётся сделать небольшой перерыв (чтобы окончательно не чокнуться), полезут мысли, что "вот современная проза в последнее время немного запуталась сама в себе". И это тоже окажется правдой. Ведь для того, чтобы хоть немного понять это произведение, необходимо утонуть в нём, переживая читательскую смерть, чтобы потом воскреснуть. Иначе его не понять.
⠀
Повествование на протяжении всей истории, идёт грубыми и категоричными скачками, перебрасывая из одной ситуации в другую. Местами присутствует мат, который настолько делает жёстким язык и общую картину в целом, что невольно приходится вместе со всеми персонажами чувствовать и человеческое замешательство, и животный страх, и злость от непонимания, что же в конце-то концов происходит.
⠀
Самое удивительное, что во время всего этого сумбура могут появиться любимчики. Хотя, казалось бы, главных-то и выделяемых здесь нет. Все равны, как и должно быть во время настоящей катастрофы.
⠀
Да, это сильный, категорически [3.14]здецовый текст, который очень сложно даже просто разобрать. Но его беда в том, что за счёт языка, за счёт поразительного слога автора немного теряется основная суть, и (возможно) основная идея, так как по ходу действия читатель просто утопает в языке и более не может ни на чём концентрироваться.