Глава 6

Почему Джинни такая здоровая:

1. Она выступает за сборную США.

2. Она без конца смотрит документальные фильмы и читает умные статьи.

3. Она искренне полюбила бабушкин сад и унаследовала от нее способность к цветоводству.

4. А главная причина? Думаю, в отличие от меня, она твердо придерживается принципов здорового питания. Я же – только наполовину, а в остальное время с удовольствием макаю шоколадное печенье в горячий шоколад. Она идет до конца – а я в лучшем случае прохожу промежуточный этап. И эта формула наших взаимоотношений применима, пожалуй, и ко всем остальным сферам жизни.

Вечером Джинни готовит семейный ужин – мясную запеканку по рецепту из бабушкиной старой поваренной книги. Точнее, так: Джинни пытается приготовить запеканку по старинному рецепту, но белый рис заменяет на бурый, а мясной фарш – на соевую котлету. Получается нечто жесткое и плохо поддающееся пережевыванию, хорошо хоть вкус можно скрасить кетчупом. Но несмотря на то что Джинни сделала все возможное, чтобы «озеленить» вкуснейшее традиционное блюдо, она старалась. Она всегда старается.

Мама сегодня в обществе книголюбов, а папа позвонил и сказал, что идет показывать очередной дом, так что мы с Джинни ужинаем вдвоем. Она барабанит пальцами по столу.

– Я понимаю, звучит как жалобы сварливой домохозяйки, но я тут старалась, готовила, а они даже не соизволили прийти домой на ужин.

– При том что мама сама постоянно переживает, что мы не едим все вместе за столом, как нормальная семья.

– Точно. В этом-то и проблема. – Лицо ее вдруг озаряется радостью. – Послушай, давай сходим к бабушке и угостим ее. В качестве поздравления с новосельем. Захватим с собой ее альбом, который ты нашла, устроим вечер воспоминаний. Как в старом добром фильме.

– Папа сказал, она не хочет, чтобы ее навещали, пока она не обустроится.

– Для обустройства мясная запеканка подойдет как нельзя лучше, – заявляет Джинни.

И она права. Жаль, в запеканке совсем нет мяса.

Я переодеваюсь. Лучше снять бабушкино платье – вдруг она захочет забрать его обратно, хотя вероятность и минимальна.

Полчаса спустя мы стоим у рецепции роскошного пятизвездочного пансионата для пожилых с видом на Диснейленд. В брошюрах заявлены теннисные корты, бассейны, конюшни, сцена для общественных представлений, большой сад, полностью меблированные квартиры. У бабушки с дедушкой дела всегда шли неплохо – но чтобы переехать в такое место? Это же стоит огромных денег. Наверняка здесь не обошлось без финансовой помощи дяди Родни.

Джинни торжественно водружает одноразовый пластиковый контейнер на стойку, прямо рядом с композицией из свежесрезанных цветов. Как-то раз мне довелось посетить дом престарелых вместе с Джереми и его молодежной церковной группой – там пахло разложением и одиночеством. Здесь же в воздухе стоит нежный персиковый аромат от свечей, звучит приятная фоновая музыка, несколько пожилых, но совсем не ветхих мужчин смотрят футбол на огромном плоском экране. Серьезно, я бы хоть сейчас сюда переехала. Это ведь винтажно, правда?

– Здравствуйте, в какой комнате проживает Вивьен Брэдшоу? – спрашивает Джинни.

– Мы не предоставляем такую информацию без согласия резидентов.

– Мы ее внучки. – Я потихоньку кладу на стойку бабушкин школьный альбом. Потрескавшийся кожаный переплет резко контрастирует со всей обстановкой этого сияющего дворца.

Женщина что-то набирает на компьютере.

– В ее файле нет списка одобренных гостей.

– Конечно, она только что сюда переехала, – говорит Джинни. – Наверное, еще не успела составить список.

– Переезжая сюда, каждый заполняет подробную анкету. И она заполнила. – Женщина виновато улыбается. – Попробую позвонить ей. Подождите, пожалуйста.

Пока женщина набирает номер, Джинни нетерпеливо барабанит пальцами по стойке.

– Не отвечает. Наверное, чем-то занята.

– Ладно, тогда подскажите нам, пожалуйста, где она живет, мы оставим ей угощение.

– Вы можете попробовать позвонить ей на мобильный телефон, но разглашать адрес я не имею права.

Джинни выуживает из кармана свой мобильник:

– Совсем сел. Ты знаешь бабушкин номер?

– Он у меня в телефоне.

Я засовываю руку в карман, и тут мы с Джинни вспоминаем, что мой телефон, как и прочие устройства, остался дома. Джинни молча хватает контейнер с запеканкой и устремляется к двери.

Я тороплюсь за ней.

– Послушай! Я не виновата! – кричу я.

– Забудь, – отвечает Джинни. – То, что ты ходишь без телефона, просто цветочки по сравнению с тем, что бабушка запретила нам приходить к ней в гости.

– Ничего она не запретила. – Я бегу по садовой дорожке, крепко прижимая к груди бабушкин альбом. – Папа сказал… ей нужно время… чтобы освоиться.

Джинни останавливается подождать меня. Ростом она уже меня обогнала, к тому же она одна из лучших футболисток нашего штата, поэтому иногда забывает, что некоторые люди, нормальные люди, могут запыхаться, если съедят полпротивня запеканки из имитации мяса, а потом пробегут кросс по необъятной территории дома престарелых. Свет от расположенных неподалеку теннисных кортов бросает косую тень на лицо сестры.

– Просто мне кажется, нашей семье пойдет на пользу, если мы будем больше времени проводить вместе. Особенно это касается мамы с папой.

Зачем так драматизировать? Пропустить один ужин, приготовленный из соевого мяса, еще не значит разрушить семью.

– Вот поэтому мы и возвращаемся к старым добрым временам. Когда все было проще. – Я медленно выдыхаю. – К семейным ценностям.

– Звучит как социальная реклама каких-нибудь жестких консерваторов.

– Спасибо.

– Сорок-ноль! – доносится с корта. Мы с Джинни оборачиваемся и смотрим через зеленую сетку.

Одна из играющих подает. Вторая инстинктивно поднимает ракетку, как будто прикрываясь. Мячик ударяется о корт рядом с ней.

– Прости, Линда! В следующий раз приму.

– Бабушка? – шепчет Джинни.

– Я буду счастлива, если ты отобьешь хотя бы одну подачу! Попробуй еще. – Линда вертит ракетку в руке.

– Бабушка! – Джинни энергично машет теннисисткам. – Привет, бабушка! Мы принесли тебе мясную запеканку!

– Принесли запеканку? Ты решила так привлечь ее внимание? – удивляюсь я.

– Заткнись!

Бабушка трусцой подбегает к забору из сетки и всматривается в наши лица. На ней классическая тенниска и короткая юбка, из-под которой видны мускулистые ноги. Из-за дурацкой повязки на голове бабушкины короткие светлые волосы топорщатся больше обычного.

– Девочки? Что вы тут делаете? Сейчас закончу матч и поговорим.

– Не беспокойся, – говорит Линда, дотрагиваясь до бабушки ракеткой. – Учитывая текущий счет, можно с уверенностью сказать, что победа за мной.

Бабушка бросает на нее вызывающий взгляд:

– Отыграюсь! Вот только возьму урок.

– Урок, Вивьен? Уроки. Множество уроков. – Линда смеется и медленно направляется к кулеру.

– Вот тебе урок. – Бабушка показывает язык Линде вслед. Джинни хихикает. – Пойдемте, девочки. Раз уж вы тут, я покажу вам наши пенаты.

Замедляя шаг, бабушка бредет мимо клуба к своему клубному дому, где у нее квартира на седьмом этаже. Гостиная выглядит как на страницах рекламных буклетов, которые нам показывал папа: новая мебель, лаконичный декор, нейтральные цвета. Бабушкин прежний офис был выполнен в горчичных и фиолетовых тонах с целой радугой акцентов и деталей. Бабушка – яркий человек. Все эти оттенки бежевого – полное фиаско. Единственный знакомый нам предмет – швейная машинка, установленная на кухонном столе. Бабушка переодевается в бархатный спортивный костюм со стразами – явно подарок нашей мамы. Положив себе в тарелку немного еды из контейнера, бабушка устраивается на люксовом диванчике.

– Значит, вы принесли мне мясную запеканку.

– Соевую.

– Соевую запеканку. Еще лучше. – Бабушка похлопывает по дивану рядом с собой. – С чего вдруг такая честь?

– Почему нас нет в списке? – спрашивает Джинни. – Ты сердишься, что мы пришли?

– Вовсе нет, – отвечает бабушка, поджав губы. – Я говорила вашему отцу – мне просто хотелось спокойно тут обустроиться, но теперь я обжилась, вы пришли в гости, все замечательно.

Джинни такое объяснение вполне устраивает. Она сворачивается калачиком у бабушки под боком. Я не так расстроилась, как сестра, из-за последних изменений в жизни бабушки. Это бабушкино личное дело. Зато я присутствовала при разговоре бабушки с папой, когда они обсуждали, что делать с вещами, и мне показалось, что ей совершенно безразлично, что станет с ее барахлом.

Не знаю, может, и семья стала для нее чем-то вроде лишнего барахла.

– Мэллори нашла твой школьный альбом, – говорит Джинни. – И теперь нам не терпится послушать истории о старых добрых временах.

Я протягиваю бабушке альбом, который таскаю с собой в качестве библии шестьдесят второго года. Бабушка округляет глаза:

– Я уже много лет в него не заглядывала.

Она перелистывает страницы. Я так рада, что дождалась возможности заглянуть в альбом вместе с ней. Мы словно возвращаемся в ее прошлое. На тисненой обложке выгравировано «ШКОЛА ТУЛАРЕ, 1962», рядом – золотистый индеец с томагавком. Бабушка открывает последнюю страницу и читает подписи:

– «Красивые ножки», Билл Кулвер. О, это был бедовый парень.

– Покажи его на фотографии, – просит Джинни. – Откуда он узнал, какие у тебя ножки?

– Наверняка он написал это всем девочкам, – жеманно отвечает бабушка.

– А я бы сначала посмотрела те страницы, где есть ты, – говорю я.

Бабушка находит себя на фотографии всего класса. Все девочки в черных платьях с бисером. Бабушкины веснушки сияют даже на черно-белом снимке. Она очаровательна, хотя высокая копна начесанных волос выглядит настолько нелепо, что мне на ум приходит выражение «воронье гнездо». Эта прическа совсем не похожа на привлекательные локоны, какие обычно показывают по телевизору, когда речь идет о моде шестидесятых, а на бабушкиных упругих кудряшках смотрится просто ужасно.

– А что с волосами? – спрашивает Джинни. – Мэллори, я не позволю тебе так издеваться над собой и окружающей средой.

– Это называется «начес», – поясняет бабушка. – Такая была мода. Мама делала мне эту прическу чуть ли не каждый день. После окончания школы я отрастила волосы и носила их распущенными. – Бабушка перелистывает страницу. Здесь она в красном джемпере с золотистой отделкой и вышитыми буквами «ГП». – Группа поддержки. Я баллотировалась в секретари, еле решилась. Тут мы на параде автомобилей по случаю окончания школы.

На следующей странице мы видим маленький фургончик, украшенный гофрированной бумагой и шариками. Девочки из группы поддержки, все в джемперах и длинных юбках. В руках они держат табличку с надписью «СРАЗИТЕ ЭТИХ РЫЦАРЕЙ!».

Я провожу пальцем по глянцевой странице. Как только у меня появится своя группа поддержки, первым делом проведу парад. И сошью выпускное платье. Обе задачи кажутся такими далекими и труднодостижимыми, что я начинаю думать: лучше бы в бабушкином списке были пункты «Приобрести аквариум с золотой рыбкой» и «Съесть большой банановый сплит».

Но сдаваться я не собираюсь. Этот альбом лишь добавил мне решимости. Альбом и постоянные подколы со стороны Джинни.

– Судя по вашей машине, на ее украшение ушло немало сил, бабушка, – говорит она. – Представляю, сколько времени у тебя отнимала группа поддержки.

– Это было так увлекательно! На параде мы заняли второе место, – вспоминает бабушка. – Хотя я по-прежнему думаю, что мы были лучше. А вот танцы…

Новая страница – и вот бабушка уже в белоснежном платье. Под руку ее ведет молодой человек: очки в черной оправе, элегантный костюм и лучезарная улыбка.

– Я и не знала, что ты была королевой выпускного бала, – вскидывает брови Джинни.

– А я и не была королевой. Я была принцессой.

– А кто этот мальчик? – спрашиваю я. – Ты его хорошо знала?

– Неплохо. – Бабушка поджимает губы. – Как-никак мы с ним встречались.

– Клайд Уолтерс, – читает Джинни. – Очки идиотские, а так парень классный.

– Вы с ним встречались? – я заговорщицки подталкиваю бабушку локтем. – Он и был твоим другом сердца?

– О-о! – Джинни тычет в лицо несчастного юноши. – Друг сердца! У бабушки был друг сердца!

Бабушка долго разглядывает фотографию:

– Да, он был моим избранником. Я почти год носила его кольцо. Мой первый парень.

Наверное, кольцо на цепочке, которое сейчас висит у меня на шее, это его подарок. Меня так и подмывает достать его из-под футболки, спросить бабушку, правда ли это кольцо от Клайда и не хочется ли ей сохранить такой сувенир на память. Но у меня нет ни малейшего желания отдавать бабушке кольцо, особенно сейчас, когда меня связывает с ее прошлым нечто столь конкретное и осязаемое. Вот выполню все пункты из списка, тогда и верну колечко. Прошло уже больше пятидесяти лет, вряд ли оно ей так уж нужно.

– И что с ним стало? – спрашиваю я.

– Ничего. Мы просто встречались. А потом расстались.

– Это было болезненное расставание? – уточняет Джинни.

Бабушка пожимает плечами:

– Разве расставания бывают безболезненными?