ГЛАВА 2. Кофе с Пустотой

Пустота – прекрасный собеседник. Никогда не перебивает.

(Из заметок Константина Чернорецкого)

– У меня нет денег на бизнес-класс.

Мёрзлая улыбка, искривившая красиво очерченные губы, красноречиво сказала, что шутить их обладатель не в настроении.

Но попытаться же стоило?

– Садись.

Она посмотрела на окна библиотеки. Нет, не успеет. Пули быстрее.

Обречённо, как на эшафот, Ева встала со скамейки, рассеянно оглянулась, взяла сумочку. Обошла машину и медленно села на пассажирское сиденье. Её сразу окутало тёплым комфортом, запахами дорогой кожи, благородного парфюма. Центральный замок предусмотрительно щёлкнул, отсекая путь к свободе, Ева вздрогнула.

– Ты убьёшь меня, да? – Губы почти не слушались, лицо онемело от холода.

На водителя она не смотрела, не могла. Умолять тоже не будет, сбережет гордость. По крайней мере, постарается… Тогда пусть всё будет быстро. И желательно, без лишней боли… Может, это даже лучше, чем сойти с ума. Она внутренне сжалась, готовая услышать свой приговор, уже рисуя в голове сцены, как её вывозят в зимний лес. Поэтому ответ застал врасплох.

– Нет.

Это так не вписывалось в картину единения с природой, которую она себе представила, что всё-таки повернулась и внимательно посмотрела на похитителя. Он любезно повернулся в ответ. Красивый, самоуверенный. Выразительные зелёные глаза. Молодой. Наверное, чуть старше неё. Лет двадцать шесть… В машине было тепло, и он сидел без верхней одежды, чёрный джемпер с вырезом под горло отлично подчёркивал атлетическую фигуру. Почему-то Ева покраснела и отвернулась. Легко забыть, что хладнокровный убийца.

– Денег у меня тоже нет, взять с меня нечего.

– Я похож на вымогателя? – Почему-то изогнул бровь незнакомец и переключил передачу. – Пристегнись. Иначе мы тут до утра просидим.

– Странно, – нервно усмехнулась она, вытягивая ремень безопасности. – Уголовный кодекс тебе не указ, а вот ПДД соблюдаешь?

Машина мягко тронулась в путь по заснеженным улицам.

– Не люблю нарушать законы по понедельникам, примета плохая.

Ева сочла за лучшее промолчать. Просто смотрела в окно, на яркие весёлые витрины, новогоднюю иллюминацию, подсветку мостов. Всё искрилось, мерцало, мигало, отражалось в снежных сугробах, блестящих машинах, стёклах домов. Потрясающая красота. Маркетологи, не скупясь на средства, создавали новогоднее настроение у потребителей… Город был сказочным. К сожалению, у неё сказка случилась страшная.

– Уже видела их? – вдруг нарушил он долгое молчание на очередном светофоре.

– Кого?

– Пустых.

– Не понимаю, о чём ты. – Она так и сидела, бездумно глядя в окно, положив руки на сумочку. Знакомые улицы вели к дому. Обманчиво, наверное.

– Понимаешь, – уверенно возразил убийца и закурил, стеклоподъёмник тихо зашуршал. – Если, решила, что сходишь с ума – понимаешь.

Ева поморщилась и повернулась.

– Мог бы ты не… – она выразительно посмотрела на сигарету в его пальцах.

– Это моя машина, – спокойно, со скрытой насмешкой, напомнил парень.

Ева устало вздохнула, расстегнула пальто, в котором уже стало жарко и откинулась на спинку сиденья, закрывая глаза.

– Полиции я ничего не сказала.

– Я знаю, – к уверенности мягко примешалась нотка самодовольства. Эмоции, будто сигаретный дымок, поплыли по салону.

– И не собираюсь, – на всякий случай уточнила она.

– И правильно, – рассеянно похвалил незнакомец, пропуская машины на перекрёстке, чтобы повернуть. Почти приехали в её двор. – Что-то ещё странное происходило в последнее время?

– Смотря, с чем сравнивать, – многозначительно протянула Ева. Чем заслужила быстрый, но странный оценивающий взгляд. Ответ ему явно понравился. Только чем?

Машина въехала во двор и, попетляв среди домов, остановилась на том самом месте, в проезде напротив её парадной. Если раньше и были какие-то сомнения в слежке, то теперь полностью исчезли.

– Спасибо, – обречённо пробормотала Ева, не двигаясь. – Ну я пойду?

– Мы не договорили, – разбил её надежды парень и потянулся за тёплой одеждой, лежащей на заднем сиденье.

Он вышел из машины и, надевая пальто, внимательно осмотрелся, словно искал что-то. Нашёл или нет, по лицу нельзя было прочитать. Ева захлопнула блестящую дверцу, пошарила в сумке, ключи попались на самом дне, под книгами и перчатками. Выудив их, направилась к парадной, спиной чувствуя, что опасный спутник следует тенью. Чувство неприятное. Зато понятное. Она ступила на площадку перед дверью, автоматически зажёгся свет.

Вдруг он перехватил её руку с поднесённой к домофону таблеткой ключа и аккуратно оттеснил от входа. Домофон звонко булькал, сообщая, что дверь открыта. Он потянул ручку, не отпуская её рукав, и наклонился вперёд, прислушиваясь к звукам внутри. Или принюхиваясь? В чуть прищуренных глазах причудливо отражался свет, проходивший через ресницы, будто светилась сама радужка. Ева, давно уже, ещё с первой встречи, сомневавшаяся и в своём и в его здравом рассудке, просто наблюдала за его действиями, не пытаясь что-либо понять. И кому в этой стране права выдают?!

Видимо, не найдя ничего опасного, мужчина шире открыл дверь и подтолкнул Еву вперёд. Она подчинилась, прошла к лифту и машинально нажала кнопку вызова. Откуда-то сверху скрипуче отозвался лифт, устало спускаясь. Лампочка на потолке, мигавшая уже недели две, замигала часто-часто и потухла, как мрачный предвестник. Все страхи в одночасье поднялись из глубины. Боже, да что она делает? Прямо сейчас она ведёт в свой дом убийцу! Не к месту вспомнился хищный оценивающий взгляд. Ева запаниковала. Лифт гостеприимно распахнулся, освещая площадку.

– Я не пойду! – Она резко развернулась и почти упёрлась в своего жуткого сопровождающего.

Парень на секунду опешил, а потом устало смягчился.

– Ева, – он поднял ладонь и осторожно прикоснулся к её лицу, на котором застыло загнанное выражение, – не делай глупостей. Не помогут тебе твои книжки, зря тащила. Свихнёшься с ними. А я могу помочь.

Лифт закрылся, всё снова утонуло в темноте, кроме прикосновения. Ева закрыла глаза, мечтая просто потерять уже сознание. Но, видимо, её нервная система была устроена как-то не так, как пишут в сентиментальных романах. И она просто стояла с закрытыми глазами, сжимая сумку и ожидая своей участи. В чувства назойливо проникал волнующий запах его парфюма, тепло пальцев, не сдвинувшихся ни на миллиметр, спокойная уверенность, как обещание безопасности. Ничего не происходило, время замедлилось, растворилось в темноте вместе с ними. Понемногу её дыхание выровнялось, чужие пальцы скользнули по подбородку, чуть приподнимая. И лёгкое дыхание коснулось губ, теплее, теплее. Но…

Домофон возмущённо забулькал, шуршание и топот ворвались в парадную с потоком уличного мороза. Ева распахнула глаза. Незнакомец стоял прямо перед ней, как и раньше, едва вырисовываясь силуэтом в темноте. Он не приближался. И кажется, её снова обмануло собственное воображение.

А чужие прикосновения всё ещё отдавались в теле подтачивающим недоверие теплом.

– Ты смотри! Опять лампочка перегорела! Что за домоуправление! Разорение сплошное! За что я плачу?! – разорялась баба Шура, злобно шурша пакетами. – Ох, я пожалуюсь, ох, покажу им…

Одышливое дыхание раздалось на лестнице, соседка тяжело преодолевала ступеньки. Незнакомец отпустил Еву и медленно потянулся к кнопке лифта, чуть нависая над ней. Легчайшая насмешка повисла в тишине. Лифт предательски распахнулся, освещая на обозрение бабы Шуры новую главную сплетню недели.

– Ой! Евочка, здравствуй! А чего ты, с работы уже? Вроде рано, – елейно начала Шура, расплываясь от удовольствия. – А кто это с тобой?

– Здравствуйте, Александра Федотовна, – зеркально сладко ответила Ева, заходя в злополучный лифт. Выбора ей не оставили. – А у меня последний день больничного. Завтра на работу. А это мой… друг.

Ева, конечно, пыталась подобрать что-то вместо «ужас», «страх», «маньяк» и «убийца». Но соседка-то всё равно поняла по-своему.

Он с милейшим выражением лица придержал двери лифта бабе Шуре, раскрасневшейся и запыхавшейся так, что можно было заподозрить у неё сердечный приступ.

– Ой, спасибо, молодой человек! – довольно протиснулась в лифт соседка.

Молодой человек зашёл следом и под хмурым взглядом Евы нажал кнопку её этажа:

– А вам какой, Александра Федотовна?

– А я тоже на пятом живу, – утирая пот со лба, сияла Шура.

– Какая удача!

Бабка сняла шапку и обмахивалась ею, пожирая внимательными глазками красивого незнакомца.

– А вас как зовут, юноша?

– Марк, – душевно представился тот, хитро покосившись на Еву. Она скучающе приникла спиной к стенке лифта.

– Очень приятно! Редкое у вас имя, красивое. А Евочку нашу давно знаете?

– Нет, мы недавно познакомились.

– Угу, – довольно отметила для себя информацию соседка, кивнув. – А вы пешком или на машине?

– На машине.

– Угу. Правильно, в наше время без машины никуда. А не ваша чёрная там под фонарем напротив?

– Моя, – мягко признался Марк.

– Угу… Красивая машина.

– Спасибо.

Допрос с пристрастием прервал лифт, остановившийся на нужном этаже. Шура с огромным разочарованием подхватила пакеты и со вздохом вывалилась на площадку.

– Ну… приятно было познакомиться. Заходите на чай. До свидания.

– До свидания, – мило попрощалась Ева и вставила ключ в замочную скважину, ожидая, пока соседка скроется в квартире. А Марк привалился к стене у двери, ожидая, пока она откроет.

– Я тебя на чай не приглашала.

– Так пригласи, – подсказал он. – Иначе к Шуре пойду. Спорим, она сейчас в глазок смотрит?

– Чаю всё равно не дам, – мстительно пообещала Ева, распахивая дверь перед гостем.

Как и в случае с парадной, он повел себя странно. Внимательно и хищно вгляделся в сумрак квартиры, открытой перед ним, и только затем вошёл внутрь.

– Выключатель… – начала было Ева, переступая порог, но свет уже зажёгся. – Угу, сам нашёл.

Гость быстро повесил пальто на вешалку, разулся и медленно прошёл по коридору. Не сказать, что такая самостоятельность хозяйке нравилась, но возразить ему она не осмелилась, всего лишь недовольно пробормотала, чтобы чувствовал себя, как дома. Услышал он её или нет, но повёл себя так, будто услышал. В комнате тоже зажёгся свет, Ева застонала, вспомнив, какой оставила утром бардак. Ведь не собиралась приглашать кого бы то ни было. Наконец сняв сапоги, сама прошла в комнату.

Марк, если это было его настоящее имя, стоял возле её стола, глядя на доску для стикеров. Ева с неудовольствием отметила, что комната стала как будто меньше в размерах в присутствии высокого парня.

– Любопытно…

Она прошла к стулу, схватила с него футболку и короткие шёлковые шортики, в которых спала, закинула под подушку и стала заправлять кровать, краем глаза косясь на молчаливого гостя. Тот продолжал бесстрастно изучать весёленькие стикеры, наклеенные вразнобой. И не проявлял ни малейшего интереса к ней.

– Тебя действительно зовут Марк? – спросила она, забираясь с ногами в уголок дивана.

Он иронично обернулся на миг. Ева уже подумала, что не ответит, но он всё же отвлёкся от созерцания цветных и шутливых бумажек с пометками.

– Удивительно, что тебя это всё-таки заинтересовало.

– Просто меня больше интересует, не причинишь ли ты мне вреда.

– Для этого нет повода.

– То есть, ты можешь поклясться, что не навредишь мне?

Он пожал плечами:

– Ты не доверяешь мне, так что изменит какая-то клятва?

– Справедливо, – признала Ева, не сводя с него взгляда.

– Но я действительно пришёл не за тем, чтобы причинять тебе вред. Я пришёл помочь тебе. И меня действительно зовут Марк.

– И я могу тебе верить?

Он достал из заднего кармана обложку с документами и протянул ей. Ева подношение приняла и с сомнением открыла. Чернорецкий Марк Константинович. С фотографии холодно смотрел её гость. На вид документы были настоящими, но что в этом понимает библиотекарь?

– У меня нет таких проблем, в которых может помочь киллер, Марк, – прохладно сказала Ева и протянула документы обратно.

Марк сунул книжицу в карман и протянул руку к доске с записками для слабой памяти. А дальше случилось такое, что она приподнялась на месте, силясь поверить, что глаза её не обманывают. Тёмная поверхность доски подёрнулась волнами, наподобие воды, а пальцы Марка прошли сквозь неё, углубляясь, как в омут. Он дёрнул рукав джемпера вверх и почти по локоть засунул руку в доску. Ева вскочила, борясь с желанием потереть глаза или ущипнуть себя побольнее. Марк наконец выдернул руку из омута, и в пальцах оказалась зажата обтрёпанная, выцветшая бумажка с номером и подписью. Кажется, не одна Света умеет показывать эффектные фокусы и находить пропавшие вещи. Марк перевернул листок, демонстрируя ей. На поблёкших следах чернил расцвели кружочки плесени.

– Поверь, у тебя нет и таких проблем, в которых поможет мозгоправ.

– Как ты это сделал? – Ева протянула руку, и парень отдёрнул листок подальше.

– Я бы на твоем месте не трогал это. Плесень из Пустоты уже ничем не выведешь. – Он сжал листок в кулаке, а когда разжал, с ладони посыпался тающий прямо в воздухе пепел.

Ева смотрела на всё это обескураженно. Потом развернулась и вернулась на диван. В голове роились мысли, она отчаянно пыталась найти какое-то логическое объяснение происходящему, но находила всего одно. Что она уже заперта где-нибудь в психоневрологическом диспансере, и всё происходящее – галлюцинации. Или сон. Её муторно затошнило.

– Ева?

Она не стала отвечать. С галлюцинациями не разговаривают. Ева подняла с дивана телефон и тупо уставилась на экран, не зная, чей номер можно набрать. Вечер ещё был непоздний. Наверное, стоит позвонить на работу и предупредить, что ей нехорошо и завтра она не выйдет. Если у неё, конечно, ещё есть работа. Глаза обожгли слезы.

Словно прочитав мысли, Марк приблизился и положил прохладную ладонь ей на лоб. Возмутиться Ева не успела. Он что-то произнёс едва слышно, и её тело мгновенно прошибло какой-то чистейшей энергией, лишающей возможности шевелиться и свободно мыслить. Разум оказался в плену чужой власти, а страхи растворились, оставляя безмятежное спокойствие. И напряжение, иголочками отдающееся в пальцах. Телефон выпал из ослабевшей руки.

Однажды, в тёплую июльскую ночь, она оказалась с маленькой компанией на Ладожском озере. Никто не планировал эту поездку, просто поехали, нагулявшись по городу. До последнего не могли решить, куда ехать. Просто из города. И вот, пока остальные разводили костёр, Ева оставила на зыбком песке туфли и пошла к воде. Белая ночь серовато-жемчужным туманом скрыла всё кругом, оставив впереди недостижимый горизонт и ленивую, цвета расплавленного серебра, воду. В тот миг она ничего больше не видела и не слышала. Лишь шелест волн о мелкие камешки и песок, серебряную воду. Безмятежность. И этой безмятежностью снова, сейчас, затопило рассудок, возвращая в ту летнюю ночь, которую она почти позабыла. Но теперь не забудет никогда.

Разучившись дышать и научившись заново, Ева прерывисто втянула в лёгкие воздух, и он отпустил её.

– Теперь ты готова меня выслушать?

– Кто ты такой? – Она подняла на него влажные светло-карие глаза. В них больше не было того ужаса, который испытывает любой человек, теряя по крупицам свою реальность. В них было чистое потрясение.

Марк сел на противоположный угол дивана.

– Я, конечно, хотел бы начать с того, что ты видела в последнее время, так было бы проще объяснить, но к этому мы ещё вернёмся. Я маг.

С её губ сорвался нервный смешок:

– Как в той передаче?

– Нет, – снисходительно отозвался Марк. – Настоящий.

– Все так говорят. Что ж ты тогда в программиста того из пистолета стрелял? Абракадабра не подействовала?

Её насмешка повеселила самоуверенного красавца, как плохая шутка:

– Не подействовала. Амулетик у него был от моей магии. Пришлось так добивать.

– Так это жёсткая конкурентная борьба, или кто-то порчу просил навести, а ты не справился?

– А ты зубастая. Мне нравится, – прищурился он и вытащил из воздуха сигарету.

– Это моя квартира, – ядовито напомнила она.

– Справедливо, – склонил Марк голову набок. Сигарета растворилась между пальцами.

– Так, за что парнишку-то пришил, волшебник?

– Парнишка и так не жилец был. Тело занял Пустой, энергию жизни почти израсходовал и искал жертву перекинуться. Примерно как те монстры, которых ты видела.

– Ничего я не видела.

Взгляд с прищуром метнулся к ней.

– Врёшь. Я видел, как ты из троллейбуса рванула. Так бегают от смерти. Не думаю, что ты от контролера убегала.

– Может, ты плохо меня знаешь?

– Сама веришь в это? – опять от него повеяло самоуверенностью.

Ева фыркнула.

– Ну что ты там мог узнать? Родилась-училась-работаю? Ну адрес, ну состав семьи. В фильмах ещё говорят, что привычки узнать можно, если следить за человеком. Так я неделю в больнице провалялась. И поверь, это не входит в мои привычки.

– Знаю. Ни одного больничного за три года, – покладисто согласился он.

Ева покачала головой. Ей вдруг стало всё равно, что он там узнал. Её жизнь была обычной, рутинной, скучной. С перерывами на встречи с друзьями и домашними хобби. Ничего интересного. Даже обидно.

– Зачем ты следил за мной? Боялся, выдам тебя?

– Нет. Ты единственная видела меня таким, какой я есть, твои показания разнились бы с остальными свидетельскими, и их не приняли бы в расчёт из-за удара головой и шока.

– Тогда зачем?

Марк помедлил с ответом, подбирая слова. Ева уловила какую-то внутреннюю борьбу. Но она быстрой тенью растворилась в принятом решении.

– Когда мне поступает задание отследить Пустого, я всё делаю быстро, тихо и без лишнего шума. То, что произошло на прошлой неделе – мой первый личный провал. Всё шло, как обычно. Мы нашли тело, которое Пустой уже оставил, и я отследил новый сосуд. Обычно они слабо сопротивляются, тем более, таким, как я. Но в этот раз упокоить Пустого не получилось, он сбежал. Я шёл по следу, пока он не прыгнул в автобус. Пришлось быстро найти машину и догонять.

– Да, точно. Машина ещё и угнана была.

Марк отмахнулся:

– Я выбираю только застрахованные, хозяин в накладе не останется.

– А поджёг зачем?

– Не мог вернуться кое за какими вещами, оставлять было нельзя.

Ева скептически подняла бровь.

– То есть ты хочешь сказать, что этот программист был живым мертвецом, и ты его поэтому застрелил…

– Если всё рассматривать настолько упрощённо – да.

– Понятно, – легко согласилась Ева. С безумцами не спорят. – Так, а за мной зачем следил?

– Сначала я просто хотел встретиться с врачом и узнать твоё состояние, потому что случайные жертвы мне были совершенно ни к чему. Но потом я заметил странную активность Пустых возле тебя. Сначала списал на то, что их привлекает больница, обычное дело. Но всё же решил убедиться.

– И приехал сюда.

– Да. И поймал возле твоего дома ещё трёх. К счастью, совсем свежие выходцы из Пустоты, удалось сохранить оболочку.

– В смысле – людей?

– Да. Проспятся, придут в норму, если снова Пустого не подцепят.

– А кто они, эти Пустые?

Маг уклончиво качнул головой:

– Читала всякие истории о неупокоенных душах? Вот, они самые. Души, которые не могут найти покой и перейти в другие состояния энергии и другие формы жизни. Их впитывает Пустота, великое Ничто изнанки мира. Пустоту невозможно заполнить, и они так и продолжают в ней существовать, ни живые, ни мертвые до конца. Иногда они находят места, где завеса между реальностью и Пустотой истончается, и пробиваются сюда. Но без оболочки не могут находиться здесь долго, иначе Пустота опять втянет их в себя. Поэтому находят человека послабее, морально уставшего, или самоубийцу, наркомана, алкоголика. И вселяются в тело, питаясь жизненной силой, пока не израсходуют. Потому что своей энергией уже не обладают и не производят её. Убивая одного человека, они переходят на другого. И с каждым разом становятся немного сильнее.

Марк замолчал, давая ей время на размышления.

– Понятно, всё понятно, – опять покивала Ева. Встала и пошла на кухню.

Он последовал за ней и остановился в проёме двери, прислоняясь плечом к косяку.

– Не веришь?

Ева открыла холодильник и бездумно уставилась на полки. Потом всё же подумала, достала из морозилки овощи, а с полки – курицу.

– Я думаю, зря ты бумажку с номером психолога того самого. Тебе бы пригодился.