Стоило белой машине отъехать, Ева заметила, что в проезде напротив стоит уже знакомый чёрный автомобиль с погашенными фарами. Тот самый! В салоне вдруг вспыхнул огонёк сигареты. Ева резко отпрянула от окна, сердце опять заколотилось, подскочив к горлу. Она задёрнула полупрозрачные шторы, едва не сорвав с карниза, чтобы хоть как-то отгородиться от этого маньяка.

В панике Ева развернулась к столу.

Нужно как-то отвлечься.

Дрожащими руками она стала запаковывать под пластиковый купол остатки торта, собрала блюдца, ложки. Уложила в раковину и вернулась за чашками, отгоняя видение чёрного авто. И оторопело замерла у круглой столешницы. Чашек было две. Третья исчезла.

– Что за чёрт?..

Остаток вечера прошёл, как в тумане. Чашка не нашлась, машина под окном никуда не делась. Ева специально ещё несколько раз выглянула.

Устав бороться с жестокой действительностью, она выпила пустырника, надолго сходила в душ и легла. Жёлтый, почти солнечный свет лампы, чай и книга помогли притупить тревогу. Читая о сложных перипетиях жизни одной мексиканской семьи, она лениво размышляла, что, похоже, в её жизнь тоже ворвался магический реализм. Ну или она сходит с ума, что вероятнее.

***

– Серьёзно? Чашка пропала? – Света, забежавшая проведать подругу, состроила скептическую гримаску и отправила в рот кусочек вчерашнего торта. Про преследующую машину Ева решила не говорить, иначе окажется опять или в больнице, или в полиции. – Может, ты засунула её куда-то и не помнишь?

Она развела руками.

– Я всё обыскала. Мне же не показалось, мы чай втроем пили. Она исчезла!

Свету, убеждённого циника и скептика, это не впечатлило. Несмотря на светлый цвет волос и смазливую внешность, эта девушка была отнюдь не наивна и жила в реальном мире.

– Ну а в мусоре искала? Может, разбила, выкинула и вылетело из головы? Бывает же. Даже у меня бывает. Тем более, у тебя стресс, ПТСР, ты головой ударилась. В таких случаях очень часто бывают провалы в памяти. Ещё и мерещится некоторым всякое!

Ева нервно кивнула и отвернулась. Взгляд упал на рабочий стол, где стоял ноутбук с открытым фотошопом и были разбросаны листы заметок. И кое-что было не так.

– Вот! – Ева встала с дивана и подошла к столу. – Я шла открывать тебе дверь, а здесь, на бумагах, я оставила ручку. И видишь, её нет.

Света шумно выдохнула, отложила на диван блюдце с тортом и встала. Жестом фокусника она достала из-под стола укатившуюся ручку. Не говоря ни слова, – находка говорила сама за себя, – она звонко обрушила корпус ручки на исписанный пометками лист. И с чувством выполненного долга села обратно есть торт.

– Ладно, наверное, ты права.

– Я всегда права. Просто вдобавок к стрессу, ты ещё и живешь одна. Совсем тут одичать можно или чокнуться. Скажи, в больнице такое было?

– Чашки не пропадали, – признала Ева. – Ручки тоже.

– Ну вот, – подтвердила свою догадку Света. И очень аккуратно добавила: – Ты не думала о том, чтобы обратиться к специалисту?

– К экстрасенсу, что ли?

– К психоаналитику! И если ты такие вопросы мне задаёшь, тебе точно пора!

Ева нервно усмехнулась и мысленно порадовалась, что не рассказала о своей паранойе и чёрном седане.

– Спасибо, подруга.

– Ев, я помочь хочу. С такими стрессами в одиночку не справляются. Даже, если ты сейчас нормально себя чувствуешь, это не значит, что ты так легко отделалась. На твоих глазах человека убили! Ты сама жертвой была! Ты думаешь, это нормально?

– А ты думаешь нормально мне постоянно об этом напоминать?

Света отложила торт и сложила руки на коленях:

– Я дам тебе номер, запишешься на приём. Это моя хорошая знакомая, сама к ней ходила, когда со Славкой рассталась. Пусть она с твоими чашками разбирается.

Под неодобрительным взглядом, Света подошла к столу, записала номер из своего телефона на весёленьком стикере с надписью: «Всё запомни, а бумажку сжуй» и приклеила его Еве на лоб.

– И помни, я это делаю из лучших побуждений!

– Припомню. – Ева переклеила стикер на доску над столом. – Когда меня в Скворцова-Степанова по твоей милости грузить будут.

– Позвони ей.

– Позвоню. Завтра к врачу за больничным листом съезжу и позвоню.

– Врач хоть симпатичный?

– А какая разница, симпатичный врач или нет?

– Да такая! – Света прошлась по комнате, осматриваясь. Остановилась у зеркала, машинально поправила причёску. – Ты когда со своим рассталась? Года два назад? А на свидание когда последний раз ходила? Хватит затворничать.

– Свет, давай один совет за один раз.

– Ладно, молчу. Ну хоть кота, что ли, заведи. Всё какая-то живая душа рядом.

– Правильно, – хмыкнула Ева, – не мужика, так хоть кота. Надо же с чего-то начинать копить сорок кошек.

– Тебе двадцать четыре, а не сорок лет, – строго напомнила Света.

– Да, значит, мне нужно заводить по два с половиной кота в год.

– Страшно представить половину кота…

– Ладно, про кота я подумаю. Про целого кота! Говорят, они видят потустороннее, может, хоть чашки пропадать перестанут.

– А я думаю, они и не начинали. Это нервы. Но кота всё равно заведи. Давай ещё по чаю, и поеду я. У меня ещё свидание вечером, надо подготовиться.

– Симпатичный? – шутливо вернула вопрос Ева, ставя на плиту чайник.

– Вот, сегодня и посмотрим, – не без удовольствия ответила Света и поставила на стол чашки. – В интернете они все симпатичные.

Проводив подругу и ещё раз клятвенно пообещав позвонить психологу и завести кота, Ева не удержалась от соблазна проверить, стоит ли под окнами злополучный седан. Седан стоял как вкопанный… Ева прикусила губу и начала вглядываться в тёмный салон. Да так самозабвенно, что не на шутку испугалась, когда к машине подошел сосед с третьего этажа со всем семейством. От облегчения она рассмеялась и прижалась лбом к холодному стеклу.

Но через пару секунд Ева ясно осознала, что сосед Серега не курил, потому что жена заставила бросить ещё после свадьбы, а его машина с самого салона не была такой чистой и лоснящейся, как вчерашняя. А номер она, конечно, записать не догадалась.

***

Понедельник начался оптимистично: инвентаризация мелких предметов недостач не выявила, яркое зимнее солнце золотило комнату, а на работу нужно было только завтра. Вместо завтрака Ева налила себе кофе и села на край подоконника.

Градусник за окном показывал ощутимый морозец, подозрительных машин во дворе не было. Да и не подозрительных тоже стояло мало – соседи разъехались на работу. Редкие утренние прохожие щурились от яркого света, кусты под окнами оккупировали шумные синички. Идиллия. Которую чудесно дополнил глоток кофе. Возможно, маньяк убедился, что Ева его «забыла» и всё «усвоила». Жизнь налаживалась. Жаль только, дома не водилось свежих круассанов…

Допив кофе, Ева быстро собралась и вышла в коридор. Оделась, нашла в сумке ключи от квартиры и буквально на пороге вспомнила, что злополучный листок с телефоном так и остался над столом. Прокляв собственную безголовость, прямо в сапогах пробежала в комнату и потянулась к доске. Стикера не было. Припомнив трюк Светы, она придержала длинный шарф и быстро наклонилась. Под столом обнаружились одинокие, забытые тапочки.

– Ну это уже даже не смешно, – пробормотала Ева и выпрямилась. На столе тоже было пусто. Светка бы не поверила.

С досады она слишком громко хлопнула металлической дверью, чертыхнулась, начала закрывать. На шум выглянула соседка баба Шура, вредная и любопытная, как старая непуганая мышь.

– А-а, Евочка! А ты уже вернулась?

– Вернулась, – не очень дружелюбно подтвердила Ева очевидное, проворачивая ключ, и улыбнулась, чтобы сгладить резкой тон.

Баба Шура принюхалась к прохладному и относительно свежему воздуху, как ищейка.

– Опять Славка с шестого накурил! Не продохнуть! Я матери-то его скажу!

– Скажите-скажите, – рассеянно кивнула Ева, нервно насилуя кнопку лифта.

До больницы добралась без приключений. Морозный воздух торопил, а гололед, от которого не помогали ни соль, ни песок, отгонял лишние мысли и желание смотреть по сторонам. Стоило взять выписку и выйти на крыльцо, как позвонила Наденька.

– Ева, спасай, а? Типография макеты просит, а у меня почта переполнена, я твое письмо не получила. Еще в пятницу почистить собиралась, а потом закрутилась так…

Ева вздохнула:

– Сейчас приеду, не переживай. Заодно больничный завезу.

– Ты мой спаситель!

Ещё бы. Наденька обладала совершенно очаровательной рассеянностью. Ева натянула на нос шарф и побежала на троллейбус. Толпа единым порывом внесла её с остановки на переднюю площадку – морозу люди предпочитали давку. Оказавшись в душных тисках чужих тел, она попыталась достать проездной, слыша, как над толпой громоподобно раздается голос кондуктора. Женщина, судя по всему, обладала не только выдающимся голосом, но и не уступающей ему фигурой.

– Граждане пассажиры, кто зашел – за поручни держимся! Де-ержимся за поручни, машину сильно дё-ёргает, водитель ничего поделать не мо-ожет! Держитесь за поручни, чтоб никто у меня не улетел, ласточки мои!

Машину действительно начало дёргать, стоило отъехать от остановки. Ева попыталась пробиться к боковому поручню, и в итоге оказалась к нему же и прижатой. Из толпы то и дело раздавались придушенные писки менее удачливых пассажирок и возмущение.

– Рыбки мои, готовим проездные, я пошла, сейчас будет бесплатный ма-ассаж!

Море пассажиров взволновалось, кондуктор раздвигала их, как ледокол.

– Передайте, пожалуйста. – Ева протянула руку с зелёной карточкой стоящему перед ней парню. Тот обернулся и на мгновение вместо его лица она увидела изменяющуюся уродливую маску. Серую, клыкастую, хищную. Словно помехи на изображении. Обмирая, Ева моргнула.

Троллейбус снова дёрнуло, и морок исчез так же быстро, как появился.

– Нет, это уже не езда, это… – кондуктор многозначительно промолчала.

Парень бесстрастно взял карточку и передал дальше. Будто ничего не случилось. К горлу подступила тошнота. Дышать стало нечем. Ева расстегнула ворот и оттянула шарф. Троллейбус рывками дотянул до остановки, двери распахнулись, впуская свежий воздух и новый поток пассажиров. Забыв о проездном, Ева стала пробиваться к выходу.

– Так, на этой площадочке я давно не была, давайте, рыбки мои, плотнее, я вхожу! Ма-ассаж! – слышалось из глубины салона.

Холод обжёг лицо и шею, приводя в чувство. Ева закашлялась. Пропахшая табаком остановка и ёжащиеся люди. Кто-то громко говорил по телефону, кто-то смеялся, стоя среди друзей. Просто люди. Никаких чудовищ.

Ева подошла к занятой скамейке и села на самый краешек. Голова тягуче болела. Она прижала ладонь ко лбу, потёрла глаза. Внезапно сознание накрыла всепоглощающая усталость, липкая и вязкая, как сироп. И раздражение, навязчивое, как жужжание мухи под потолком.

«Мерзость… Мерзость одна кругом… Разоделась. Шалава…»

Ева оторопело выпрямилась и обернулась. Обычная с виду бабуля сидела за ней и водянистыми глазами без интереса смотрела на молодую блондинку в шубе, увлечённо болтающую по телефону и каблучком постукивающую по снегу. В руке старухи были зажаты семечки, она раскусывала их и сплёвывала шелуху вниз. «Мерзость…» Старуха жевала семечки. «Твари… Твари все».

Безумие какое-то!

В смятении Ева встала и отошла подальше, чужие эмоции схлынули, но во рту остался кисловато-затхлый привкус чужого разочарования в жизни и семечек. На горизонте всё яснее маячила тень душеспасительного учреждения.

Подъехал новый троллейбус, люди выходили и входили, толкались. Ева опёрлась на стеклянную стенку, от перспективы опять оказаться в салоне, среди лиц и эмоций, стало дурно. Бросило в дрожь. То ли от холода, то ли от нервов. Она затянула шарф, застегнула пуговицы, нащупала в кармане сумки наушники. Лучше пешком. Не важно, реальность это или игра отшибленного ударом разума, единственное, что сейчас поможет – держаться от людей подальше. «Я хочу узнать, что ты чувствуешь сейчас», – жизнерадостно раздалось в наушниках, когда она включила плеер. Еву передёрнуло.

– Привет, – с облегчением поднялась из-за стола Наденька, когда заметила её. – Я думала, ты раньше приедешь.

– Да я проездной потеряла, решила, это повод прогуляться.

Надя глянула в сторону окна с решёткой-солнышком. Четвёртый час. Над городом брезжили лёгкие, едва ощутимые сумерки. Она зябко поёжилась.

– Не замерзла? Я в такую погоду мелкими перебежками от транспорта до места бегаю.

– Немного.

– Давай тогда по чайку? – решила Надя, поднимая со старого стула шаль и заворачиваясь.

Знакомый тёплый запах книжной пыли и старой деревянной мебели после мороза нагонял сонливость.

– Давай лучше я макеты отправлю в типографию, пока не поздно, а ты чайник согрей, – предложила Ева, разматывая шарф.

Наденька, источая счастье, убежала в закуток кухни. А Ева быстро открыла свою почту на её компьютере, переслала вчерашнее письмо с макетами и направилась в отдел специальной литературы. Что бы с ней ни происходило, в книгах должен быть ответ.

Когда она вышла из библиотеки, фонари уже заливали улицы жёлтым светом, и всё было, как в тот самый день. Ева сделала несколько нетвёрдых шагов по хрусткому снегу, и вдруг очень ясно осознала, что на ту остановку больше не пойдет. Только не туда. Метро? Она достала телефон. Понедельник, час пик… Воображение живо нарисовало, что она почувствует и напридумает себе, запертая в вагоне под землей в толпе людей. Пожалуй, это испытание пока не для неё. Как же хотелось просто оказаться дома. И побыстрее.

Ева дошла до ближайшей скамейки и поискала в телефоне приложение такси. Отметила точку на карте, подтвердила машину. Сообщение на экране пообещало время прибытия не более десяти минут. Десять так десять. Ева достала наушники, радиоволна жизнерадостно призывала петь с ней и забыть, что было. Ева усмехнулась неожиданной поддержке. Кажется, телефон жил своей жизнью.

Десяти минут ещё не прошло, но в тихий двор уже въехала машина. Ева поднялась.

Но это было вовсе не такси.

Страх парализующими щупальцами оплёл тело. Как уверенный в своих силах хищник, чёрный седан подобрался к её скамейке и замер в ожидании. Стекло с шорохом опустилось. Знакомые зелёные безжалостные глаза остановились на её лице. Бежать было бессмысленно. Кричать, наверное, тоже.

– Такси заказывала? – Голос у убийцы оказался очень приятным. Мягкий, бархатистый.