– О, а мне туда же, – Никита обрадовался так, словно совпадение было почти невозможным.

Мы пошли к классу вместе. Ник оказался болтливым и энергичным парнем: всю дорогу он что-то рассказывал, периодически идя, то по правую руку от меня, то по левую. До двенадцати лет он жил в Сочи, поэтому хорошо представлял, как я могу скучать по солнцу. Выяснилось также, что на английский мы ходим к одному и тому же преподавателю. Из всех, с кем мне удалось познакомиться в первый день, Ник был самым доброжелательным. Он, как ясное солнце, разогнал сгустившиеся над головой тучи. Мне почти удалось позабыть о Смирнове, как Никита спросил:

– Что ты сделала Эдику? Он сидел, так насупившись! Первый раз его таким видел.

Меня невольно передёрнуло. Значит, не ошиблась: поведение Смирнова действительно было странным. Не как обычно. И причиной тому, без сомнений, была я. Но, что я ему сделала? Глаза снова обожгло слезами, и я отвела лицо в сторону прежде, чем заметил Ник – слухов ещё не хватало. Запишут автоматически в лист «отверженных Смирновым». Нет уж.

– Ты про того парня, с которым я сидела на биологии? – невинно уточнила я, притворившись, что ничего не заметила.

– Ага, – подтвердил Никита и продолжил с нервным смешком: – Он выглядел так, будто сейчас вскочит и разорвёт тебя на части.

– Не знаю, – я коротко пожала плечами: – Мы даже не перекинулись и парой фраз.

Ник присвистнул.

– Это он дал маху, конечно, – он весело подмигнул: – Если бы меня посадили с тобой за одну парту, я бы обязательно заговорил.

– Даже сидя на первой парте перед учителем?

– Даже сидя на первой парте перед учителем, – без промедления подтвердил Никита, и мне это понравилось.

Распрощавшись с Ником, я скрылась за дверью в женскую раздевалку. Последняя фраза намекнула мне, что я симпатична солнечному мальчику и в груди разливалось приятное тепло. В прошлой школе парни редко обращали на меня внимание. Что и говорить – я в жизни-то ни разу ещё не целовалась, а до восемнадцать осталось всего ничего. Кто знает, быть может, Ник окажется тем счастливчиком? Даже сокращение имени на западный лад теперь не резало слух, стоило подумать об однокласснике.

Учитель Бобылёв расписался в обходном листе и разрешил первое занятие отсидеться на скамейке. Идею с рефератами, вместо сдачи нормативов, он зарубил на корню. В Ростове я ходила на уроки физкультуры в старших классах только два раза. Всё остальное время меня и ещё нескольких девочек отпрашивала с урока классная руководительница (святая женщина!), под предлогом помощи в оформлении школьной газеты. На деле мы запирались в её кабинете на ключ от любопытных глаз. Пили чай со сладостями, что каждая приносила из дома, и обсуждали книги. Я обожала литературные четверги. Наверно, это то, по чему я буду сильнее всего скучать из прошлой жизни.

Моя дружба со спортом была невозможна ещё с детства из-за плохой координации. Мама всегда шутила, что мои ноги бегут впереди головы и именно по этой причине, я так часто падаю и спотыкаюсь. Отец был с ней несогласен. Едва Марии стоило привезти меня на лето, как Костя начинал таскать по всем открытым спортивным кружкам в надежде, что я просто не нашла подходящий. В неравной борьбе с природой пало плаванье, волейбол, баскетбол, художественная гимнастика и даже балет.

Спокойно отсидев весь урок на скамейке и радостно подметив, что в меня ни разу не полетел мяч, я нехотя побрела на первый этаж, к столу дежурного преподавателя. Только я свернула с лестницы в рекреацию, как подскочила от увиденного и чуть не побежала обратно, в спортивный зал: у стола стоял Эдуард. Я узнала его со спины по растрёпанным бронзовым волосам. Надеясь, что он не заметил моего появления, я тихонько прижалась к близстоящей стене в ожидании, когда Смирнов уйдёт.

Воркуя, Эдуард склонился над столом преподавателя и что-то ей доказывал, активно водя пальцем по таблице с расписанием, лежащей на поверхности. Суть его просьбы я поняла, даже не расслышав разговор целиком: он хотел перенести свои занятия по биологии на любое другое время.

Я была в шоке. Неужели это из-за меня? Что за бред? Наверняка у него была ещё какая причина. И вообще, у меня развилась паранойя от стресса: переезд, новые знакомства, жизнь с отцом – есть отчего сойти с ума. Не может быть, чтобы это было из-за меня. Мы даже представиться друг другу не успели, не то что сказать пару неласковых, хотя признаться сейчас, в голове у меня для Эдуарда скопился внушительный список.

Чуть не задев, мимо меня пробежала два парня. Как вихрь они пронеслись рядом, взметнув пару прядей непослушных волос. Мгновение и спина Эдуарда словно окаменела. Он вздёрнул подбородок и вполоборота посмотрел на меня всё тем же тяжёлым взглядом. Я ощутила неподдельный ужас, вновь оказавшись во власти его глаз. Всего секунда и коже обдало холодом, от которого у меня поднялись дыбом волосы на руках. Эдуард вновь склонился над столом дежурного преподавателя.

– Что ж, – поспешно произнёс он бархатным голосом: – Раз нельзя ничего сделать, придётся потерпеть. Простите, что отнял ваше время. Всего доброго.

Он резко развернулся, не дожидаясь прощания со стороны преподавателя, и вышел через главных вход на улицу.

Оцепенение прошло, стоило Смирнову переступить порог. Я подошла к столу дежурного учителя и протянула обходной лист.

– Как прошёл первый день, Настя?

– Прекрасно, – еле слышно ответила я, потому что от обиды сдавило горло. Не было даже сил её поправлять. На удивление, учительница не стала дальше меня расспрашивать. Проверив подписи, мы распрощались.

Выйдя из школы, я быстро нашла машину коллеги отца и, забравшись на заднее сидение, расплакалась.