Возмутитель спокойствия

Тиражи "Ходжи Насреддина" миллионные, переизданий несколько и всё же как-то есть люди, которые умудрились его не прочесть... Больше, больше Ходжи Насреддина! Бежать за этой книжкой, роняя штаны, носки, ум, честь и совесть.

Тут дальше должно было быть про то, что "завидую тем, кто ещё не читал", но на самом деле не завидую совершенно. "Ходжу..." я перечитываю каждые 2-3 года, и каждый раз с таким же восторгом, как и в первый раз. Каждую сцену я знаю наизусть, большую часть реплик — дословно (и употребляю в речи не так уж редко и "О не сдавливай мне голову с помощью веревочной петли и палки!", и "Звезды Сад-ад-Забих..."), но всё равно жадно прочитываю каждое слово. Как же на меня немало повлияла эта книга... Во-первых, появилась любовь к трикстерам и авантюрным персонажам наподобие Насреддина или Бендера. Во-вторых, сформировался мой мужской идеал... Даже внешне. Кареглазый и черновласый бородач, ах. В-третьих, я поняла, насколько важна в литературе атмосфера, насколько глубоко можно провалиться в книгу. Базар, рынок, чайхана; пот, духота, влажная жаркость; липкие восточные сладости, халва, отяжелевшие мухи; звон монет и быстро оживляющееся при их виде лицо с хищным носом, которое до этого казалось лицом мертвеца. В самом сюжете первой части "Ходжи Насреддина" ничего сверхоригинального нет, большая часть баек взята из древних анекдотов про Ходжу Насреддина, да и куча фирменных приколов вроде "Не думай про краснозадую обезьяну" тоже. Но как всё это описано, чёрт подери! Не страницы перелистываешь, а гонишься за трудноуловимым ишаком и его хозяином в базарной толчее, лишь бы только из виду не потерять. Конечно, можно гордо вскинуть бровь и посетовать, дескать истины-то все тут прописные: будь няшей, люби людей, борись с тиранами. А на то они и годные истины, что повторить ещё один раз никогда не повредит. Роман, как мне кажется, ориентирован прежде всего на юношество, такой он лёгкий и интересный. Прочитаешь – и как на крючке волей-неволей возьмёшься за какую-нибудь другую книжку в поиске чего-то такого же увлекательного. Да и Ходжа Насреддин, если так рассуждать, не такой уж и котик: по чужим гаремам шастает, не гнушается ради доброго дела, но все же плутовать. Квинтэссенция плута, Робина Гуда в чалме, в жизни не встретишь, но хоть в романе...

Кстати, первый раз я Ходжу Насреддина встретила вовсе не у Соловьёва или в турецких легендах, а в болгарских сказках. Там действовал некий Хитрый Пётр, который был точно таким же плутом, как и Насреддин, но из патриотических болгарских чувств постоянно по сюжету его обставлял. В частности, была там сказка, её сюжет и в соловьёвской версии упоминается: про тыквы в мешке. Только у Соловьёва и в турецкой версии байки тыквы принадлежат мулле, а разбивает их Насреддин, а в болгарской сказке тыквы принадлежат Насреддину, а разбивает их Хитрый Пётр.

"Возмутитель спокойствия" является одной из моих любимейших книг. А вот вторая часть "Очарованный принц" понравилась чуть меньше, хоть и всё равно трудно поверить, что такую светлую книгу человек способен написать в лагерных условиях. Что же не понравилось? Во-первых, семейная жизнь Насреддина. Ясен пень, что Гюльджан не растворилась бы в воздухе перед второй книжкой, но мне не понравилось то, как описано их житье-бытье. Потому что я не могу никак принять, что это является нормой даже для славных людей: жена после свадьбы немедля толстеет и крикливой краснолицей мегерой постоянно пилит мужа, докапывается до него, из вредности делает все наоборот. Понятно, что ирония автора над женскими чертами здесь мягкая, но именно принятие Ходжой такого порядка вещей, как неизбежного, меня потрясло. Во-вторых, определённая часть книги показалась мне скучной, и при перечитывании я стараюсь её перелистнуть. Все эзотерические бухтения, пусть они и благие, но скучноватые. И сюжетная линия с ворованными конями нагоняла тоску, единственно интересное — описание гадальщиков на мосту. Зато несколько жемчужин в пахлаве моего обожания появились именно во второй повести. Это не менее легендарный персонаж — Багдадский Вор, который тоже тот ещё жук и история про детство Ходжи Насреддина. Вол-шеб-но.

В общем, одна из тех книг, которую я готова советовать вообще всем и каждому. И даже миллионные тиражи для неё маловаты.

Интересно, как бы выглядел насреддиноподобный трикстер в современных российских реалиях?

Одна из моих любимейших книг. Не перечитывала её лет десять и поэтому испытывала странное чувство: как будто вернулась в давно покинутый отчий дом – туда, где выросла, где всё родное и милое моему сердцу.
Не люблю в рецензиях описаний героев и бесконечных цитат, но в этом случае не могу с собой совладать: так хочется поделиться любимым)

Почему так люблю эту книгу? Во-первых, герои, навечно поселившиеся в моем сердце:
Ходжа Насреддин – безумно харизматичный, весёлый, хитрый, лукавый, с быстрым и парадоксальным умом, воин добра и света – чем не идеал мужчины?
Осёл – эту хитрую и преданнейшую скотину люблю бесконечно.
Гюльджан – жена, родившая Хожде Насреддину 7 сыновей.
«Но Гюльджан…Но ты ведь знаешь ее природу: если бы она вдруг утонула в реке, – спаси нас аллах и помилуй от подобного случая! – то я бы пошел искать ее тело не вниз по течению, а вверх!»
«Кто мог бы узнать в этой толстой крикливой женщине с красным лицом прежнюю Гюльджан? Но у Ходжи Насреддина было двойное зрение, и он, когда хотел, мог смотреть на свою любимую жену глазами сердца и видеть ее прежней.»
Желтоглазый вор – по его сердцу водораздел – борьба добра и зла.
И ещё многие и многие, о которых я надеюсь вы прочтёте сами.

Во-вторых, книга будит во мне языческую радость солнцепоклонника (что весьма актуально в нашей хмурой средней полосе). Книга – солнечный слиток. Это полуденное солнце: жаркое, яростное, властное, щедро оделяющее добром, но сжигающее за зло.

В-третьих, описания: симфония звуков и красочность. Соловьёв – явный аудиал. Ещё не в одной книге не встречала в таком количестве и разнообразии «звучащих» глаголов. Вот яркий пример:
"И начался базар.
Когда Ходжа Насреддин, хорошо выспавшийся в тени могильного памятника, приехал на площадь, она уже вся гудела, волновалась и двигалась, затопленная из конца в конец разноплеменной, разноязычной, многоцветной толпой. «Дорогу! Дорогу!» – кричал Ходжа Насреддин, но даже сам с трудом различал свой голос в тысячах других голосов, ибо кричали все: купцы, погонщики, водоносы, цирюльники, бродячие дервиши, нищие, базарные зубодеры, потрясавшие ржавыми и страшными орудиями своего ремесла. Разноцветные халаты, чалмы, попоны, ковры, китайская речь, арабская, индусская, монгольская и еще множество всяких наречий – все это слилось воедино, качалось, двигалось, гудело, и поднималась пыль, и замутилось небо, а на площадь бесконечными потоками прибывали новые сотни людей, раскладывали товары и присоединяли свои голоса к общему реву. Гончары выбивали палочками звонкую дробь на своих горшках и хватали прохожих за полы халатов, уговаривая послушать и, пленившись чистотою звона, купить; в чеканном ряду нестерпимо для глаз сияла медь, воздух стонал от говора маленьких молоточков, которыми мастера выбивали узоры на подносах и кувшинах, расхваливая громкими голосами свое искусство и понося искусство соседей. Ювелиры плавили в маленьких горнах серебро, тянули золото, шлифовали на кожаных кругах драгоценные индийские самоцветы, легкий ветер порой доносил сюда густую волну благоуханий из соседнего ряда, где торговали духами, розовым маслом, амброй, мускусом и различными пряностями; в сторону уходил нескончаемый ковровый ряд – пестрый, узорный, цветистый, разукрашенный персидскими, дамасскими, текинскими коврами, кашгарскими паласами, цветными попонами, дорогими и дешевыми, для простых коней и для благородных."

В-четвертых, автор. Только недавно узнала, что Леонид Соловьёв, цитирую: «В сентябре 1946 года Соловьёва арестовали по обвинению в подготовке террористического акта. Вышел он на свободу в июне 1954 года, проведя восемь лет в лагерях. Повесть «Очарованный принц», вторая часть «Повести о Ходже Насреддине», была написана в лагере, на основе сценария к фильму «Похождения Насреддина», и закончена к концу 1950 года.»
Как? Как можно написать такую полную жизни, добра, света, справедливости, красок, звуков, любви, мудрости книгу, находясь в заключение в нечеловеческих условиях? Поразительно! Может, и правда, творчество – панацея от всех бед и горестей?

В-пятых, и в последних, вера. Не простой вопрос веры поднимает автор перед своим любимым героем. И решает его так:
«Его вера все громче звучала в его душе и переливалась через края, но слова для нее, неповторимого и единственного, он в своем разуме не находил. А между тем чувствовал, что оно есть, и где-то близко; он напрягая все силы, дабы пламя из его души поднялось в разум и зажгло его этим великим словом; и когда, казалось ему, он уже вконец изнемог от непомерных усилий, – слово это вспыхнуло в нем, блеснуло, сверкнуло и, перелетев на уста, обожгло их незримым огнем.
– Жизнь! – воскликнул он, вздрогнув и затрепетав, не замечая слез, струившихся по лицу.
И все вокруг дрогнуло, затрепетало, отзываясь ему, – и ветер, и листья, и травы, и далекие звезды.
Странное дело: он всегда знал это простое слово, но проник во всю его бездонную глубину только сейчас, – и когда проник, это слово стало для него всеобъемлющим и бесконечным.»

Очень надеюсь, что убедила вас прочитать эту замечательную книгу и обязательно дать её вашим подрастающим детям!

Каждому народу нужен свой - настоящий, народный - герой. Даже если его не было - его стоило бы придумать.
Это такая литературная мистификация. Начиная с того, что под названием "повесть" скрываются целых два вполне себе полнокровных романа - "Возмутитель спокойствия" и "Очарованный принц". Возможно, это плутовской роман - но я бы так не сказала. Знаменитого Ходжу Насреддина можно назвать по-разному - но не плутом.
Только открыв книгу, я - изрядно приуныла. 600 страниц какой-то непонятной восточной вязи... А потом - как расчитала! Книга напомнила много чего - и Андрей Белянин - Багдадский вор , и "Кабирский цикл" Олди, и "Аладдина" и сказки "Тысячи и одной ночи"... И - еще много чего. Почему я не считаю Ходжу Насреддина плутом? Ну - есть канонические плуты и мошенники вроде Остапа Бендера, которым движет личная выгода. Есть народные герои вроде Тиля Уленшпигеля, которому "пепел Клааса стучит в грудь". А есть - узбекский Робин Гуд Ходжа Насреддин, который облапошивает только богачей и надутых вельмож, а беднякам всячески помогает и защищает. Один эпизод, когда он выигрывает в кости большую сумму денег - а потом раздает ее бедным - это подтверждает.
Первая книга - очень цельная и просто замечательная. Когда Насреддин случайно спас грозу всех бедняков - противного ростовщика - он поклялся его утопить. Во время этого он - поступает на службу к эмиру, нашел невесту и чудом избежал смерти. Очень четкая идея, что власть имущие думают только о своих удовольствиях, обогащении и развлечении. Эмир держит штат поэтов, которые целыми днями слагают о нем хвалебные гимны. А еще - гарем. И также я отметила, как работает мудрость еще Козьмы Пруткова "Заведи себе козу - а потом избавься от нее". Похоже, что восточные повелители по этому принципу и работают: сначала навалить на народ неподъемную ношу, а потом - своей милостью торжественно от нее избавить. И будет им счастье - если не будет последняя соломинка. Для чего еще они посылает в бедные деревни на прокорм (не есть, а кормить)) слона или двадцать стражников. Ропщут? Неблагодарные - тогда вот вам еще слониха или еще двадцать стражников.
Вторая книга - мне понравилась меньше. Она - больше, при этом приключений в них примерно столько же, зато - слишком долгие к ним приготовления. Да и цель здесь более туманная: буквально "пойди туда, не знаю куда; принеси то, не знаю что". По легенде Насреддин срывается с места по просьбе нищего дервиша, у которого отобрали озеро. По правде - просто он сорвался от женушки и семерых детишек. И - здесь встречаются два "одиночества", две легенды Востока: Насреддин и Багдадский вор. Здесь очень забавный меняла - безмерно жадный и безмерно тупой, который прям не сдается, даже когда проиграл - но всегда себе во вред.
Были эпизоды, которые оказались мне в новинку. Вроде утопления в мешке - и волшебного спасения из него. Но чем дальше - тем больше эпизодов я узнавала. Центральный эпизод второй книги про пару влюбленных, которую разлучает злой богач - навеяла воспоминание о классическом сказочном эпизоде со злым драконом. А ее разрешение - ну просто история Китри и Базиля из "Дон Кихота". Ну - герои на то и народные, чтобы иметь общие черты и похожие приключения. Заглавное приключение про принца и осла с пространными философствованиями о превращениях в пчелок - повеяло "Калифом-Аистом". А неверная сластолюбица Арзи-бабу, прячущая полюбовничка в сундуке - напомнила даже "Ночь перед Рождеством".
Что еще хочу отметить - есть тут и буквально сказочные спасения в самый последний момент, практически с помощью... молитвы. Первая книга этим грешит. Но - в основном Насреддин выкручивается - своим умом. Иногда его комбинации - особенно во второй книге - слишком громоздкие. Иногда - они сами загоняют его в неприятности - как в сцене с гаремом или с менялой и конями. Но - все будет хорошо)
Юмор в книге - своеобразный... Меня повеселила сцена, когда Насреддин рвется в гарем к возлюбленной, но эмир - тоже чуть-чуть соображает. Сходи вон с палачом за угол, там чик-чирик - только евнухам можно в гарем! Или прекрасная сцена драки в конце второй книги, когда два жадных богача не хотят уступать друг другу. И эти прекрасные обороты: "сын греха", "смердящий шакал"...
Вообще язык я оставила на закуску. Это - такая классическая арабская вязь (или стилизация под нее. Иногда - слишком многословная и обильная. Но - эти обороты:

О, бухарцы, без меры одаренные благородством, но чуточку обделенные сообразительностью

или

Он понял, что глина ее сердца размягчилась, и пора было крутить гончарный круг плутовства...

Просто - мед в уши...
Народу - нужен такой герой. Благородный, честный, и - умный. Вторая книга чуть-чуть подвела - в том числе и вбоквилем о детстве Насреддина. Но - приключения и облапошивания жадных богачей - того стоят. Ах да - Багдадский вор получился так себе. А вот ишак Насреддина - прекрасен, под стать своему хозяину. А их "перебранки" - отдельный вид искусства)