Глава 3

– …Ну, как-то так всё и было, – закончила рассказ о своей не то чтобы лёгкой, но безусловно живописной жизни Белоснела. Прямо скажем, жила она как в сказке, только в той, где принца на белом коне сбивает огнедышащий дракон, а потом они вместе пьют за знакомство.

Мы слушали, развесив уши, разинув рты и распахнув души. Все – и девочки, и стриптизёры. Даже Марья, хоть и была частью этой волшебной мясорубки, смотрела на Нельку с новым уважением.

Парни, честно отплясав двухчасовую программу, уже собирались в родные гримёрки, но скажите мне: какая поддатая, слегка очарованная шампанским женщина отпустит полуголого красавца без пары слов и рюмки? Правильно – никакая. А Нелька, между прочим, к тому моменту уже начала свой спич, и мужчины, поддавшись её обаянию, остались. Сели по-братски на край сцены, поближе к нашему столику, и влились в застолье как родные. Волшебный вечер, что уж.

Слушая эту фантасмагорию с примесью судебных тяжб, кровной вражды и портальных скачек по мирам, я вдруг поняла: да не так уж у меня всё и плохо! Ну да, не феерия, конечно, но и не хроники ужаса. Я, например, по мирам не прыгаю, как мартовский заяц. Свадьбы организую, да, но не в промышленных масштабах. Личных врагов, вроде, не числю. Если не считать Кощеева… Но он не враг, он так – вредитель локального масштаба.

– Ох, Нелинька, везучая ты, – вздохнул Тарзан, он же Евгений. Представитель нетрадиционной ориентации с внешностью древнего героя. Карие глазищи, орлиный профиль, волосы – шелк до пояса, кожа – бронза. Одет, к слову, исключительно в набедренную повязку и уверенность в себе. – Мне бы такого парня, как твой Дарий.

– Таких отмороженных в Сказочном пруд пруди, – фыркнула Снежа, сияя глазами. – Хочешь, сведу с оборотнем по имени Серж?

– Во-первых, не Серж, а Серёжа, – вмешалась я, успевая влить в голос каплю здравого смысла. – А во-вторых, у него девушка есть. В смысле, уже есть. Не стоит ему семейное древо ломать только потому, что ты в настроении сводника.

Снежана изобразила оскорблённое благородство, магией притянула бокал, который мы от неё уже на другой край стола отправили, и фыркнула:

– Девушка не стенка – отодвинется.

– Юная леди, может, хватит уже? Минздрав с вами явно не согласен, – нахмурился Полицейский, по паспорту Егор. Из всех стриптизёров он был единственным, кто оказался гетеро – и, конечно, женат. Но Алёну это не смутило ни капельки. Она уже во время танца к нему липла, как тесто к руке, а теперь и вовсе на коленях у него восседала, гордо заявляя, что Егор ей мужа напоминает. Мол, тот тоже блондин, тоже голубоглазый и тоже военный. Мы пытались объяснить, что он просто в костюме, причём весьма фривольном, но для Алёны форма – это святое. Её не переубедить.

– Он нам не одобряет, а сам всё употребляет, – парировала та. – Рыженький, подливай!

Рыженький, он же Геннадий-Пожарный, оказался истинным украшением вечера. С платиновым загаром, небесными глазами, и скулами, острыми как у моделей с афиши фэнтези-романа. Сбросив каску под стол, он элегантно налил полбокала Снежане, за что и получил от неё лучезарную, но потенциально опасную улыбку. Щелчок пальцев – и по залу разнеслось нечто громкое и крайне провокационное: «Танцуй для меня на столе стриптиз…»

Девочки, визжа от счастья, потащили своих фаворитов обратно на сцену. Танцевали они, конечно, как лесные ведьмы под луной – не в такт, но с душой. Гена и Егор ловко подхватили импровизацию и превратили неуклюжие попытки в нечто почти хореографическое. Почти.

Я же стояла у сцены, опершись локтями, потягивала из бокала и наблюдала за этим магическим шоу, в котором диковатое веселье переплеталось с каким-то почти детским восторгом.

Неля и Марья тем временем посвящали Настю в премудрости семейной жизни с представителями «тёмной лиги».

– Настёна, ты себя только не накручивай, – говорила Марья, почесывая носик. – В первое время, конечно, кажется, что ты живёшь с чудовищем, а потом посмотришь, кто к тебе в помощники приедет – и поймёшь: лучше уж своё родное чудище, чем лысое вонючее нечто с дубиной и словарным запасом на три слова.

– Вот-вот, – кивала Белоснела, – быть женой злодея – это тебе не фунт изюма. Сплошные бонусы.

– Это каких таких бонусов? – поинтересовалась Настя, разом повзрослев на бокал.

– Ну, во-первых, боятся и уважают. Даже если захочешь кому гадость сделать – достаточно фамилию назвать. Во-вторых, если похитят – вернут. И, бывает, с извинениями. В-третьих, скучно точно не будет. В-четвёртых, измены исключены. У злодеев, как встретят свою половинку, глаз замыливается. В-пятых, деньги. Откуда – никто не знает, но они есть. В-шестых, они всё помнят! Все намёки, все вздохи, даже твой цикл. Правда, с беременностью туговато, но со временем доходит. И потом, муж мой юрист – а это уже почти злодей. В Сказочном о нём одни соболезнования!

И Белоснела снова пошла в атаку – на тему, как её Дарий тиран, самодур и любовь всей её жизни в одном флаконе. Марья пыталась остановить поток откровений, но в итоге и сама скатилась в ворчание на своего благоверного. Настя молча кивала, потягивая вино и глядя так, будто слушает сказки у костра. Уж ей-то на Ярополка жаловаться грех – тот и добрый, и спокойный, и с мозгами. Вот бы половину его добродетелей Диме передать. Хотя кого я обманываю? Мне и ворчащий Дима нравится. Особенно когда ворчит на меня, а не на политику.

– Варвара, разрешите пригласить вас на танец? – раздалось прямо у меня над ухом.

Я подняла голову – передо мной, на корточках, светился Евгений-Тарзан, как лампа Алладина на новой батарейке. Улыбка до ушей, глаза искрятся, рука протянута. Ну как тут устоять? Я вложила свою ладонь в его, как в волшебное заклинание, и с чувством полной нереальности момента взобралась сначала на стул, потом на сцену. Парень, не отпуская, увлёк меня в пляску.

Сначала я пыталась что-то там двигать бёдрами, но длинное платье этому сопротивлялось как проклятие рода. Тогда Гена, не моргнув, отцепил от своего костюма пару креплений и ловко заколол мой подол, оголив ноги до середины бедра. Вот тут-то я и поняла, что настоящая сказка начинается именно с платья… вернее, с его отсутствия.

Через минут десять Снежана, сияя как новогодняя ёлка, затребовала урок по стрип-пластике. Стриптизёры согласились без споров, как будто это у них в контракте прописано.

Мы, девочки, выстроились полукругом у шеста – как жрицы перед алтарём – и ждали, затаив дыхание. В зале повисло притворное напряжение и искреннее предвкушение.

– А я бы на Эшера глянула, – мечтательно выдохнула Снежана, чей воспалённый мозг явно рисовал инопланетянина в стрип-костюме.

– Воины Шариата не танцуют, – обречённо сказала Нелька. – Я проверяла. Даже пьяными не танцуют. Это у них как клятва.

– У меня бы затанцевали, – прошипела Снежа, и в её глазах вдруг вспыхнуло алое пламя.

И вот смотрю я на неё и понимаю: бедный Эшер. Его уже зацепили. Он попал. И не выберется. Снежана не отпустит. Выловит в любой галактике и припишет к семейному древу Кощея. Всё, сказка началась. Только будет ли у неё счастливый конец – большой вопрос…

Пока я размышляла о бренности бытия и легком девичьем духе, первым к шесту вышел Евгений, включив на всю громкость Bee Gees – «Stayin' Alive». У меня от этой песни в голове всегда всплывали кадры из старых фильмов: блестящие костюмы, лунная походка, ролики, начесы выше самооценки некоторых князей, серьги-обручи размером с баранку. Но эти образы выветрились моментально, стоило только Жене начать двигаться.

Он скользил вдоль шеста, как будто родился не в роддоме, а где-то между барной стойкой и зеркалом в клубе. То прогибал спину, как будто у него позвоночник на шарнирах, то грациозно приседал и подергивал бедрами – не пошло, а так, будто зазывал на бал ведьм. Резко вставал, делал круг, чуть ли не вычерчивая траекторию орбиты, то поднимал ногу и томно проводил по ней рукой. А как он встряхнул волосами! Да так, что даже мой внутренний дракон перестал фыркать и застыл в изумлении. В его глазах сверкала такая загадка, что мне впору было вызывать философа на подмогу. Стереотипы? Разбились в дребезги, как рюмка о кафель. А новые ассоциации… ох, останутся, боюсь, до конца моих дней.

Следующим, как избранный жрец музы и жара, вышел Егор. Он выбрал Lenny Kravitz – «American Woman», и, право слово, эта женщина в песне явно могла быть им. Его движения были быстрыми, порывистыми, будто он не танцует, а сражается с каким-то внутренним демоном, а шест – его меч. Он цеплялся за него руками, ногами, зубами (ну, почти), висел, крутился, скакал, и всё это – на цыпочках, как будто невидимые каблуки держали его в заложниках. Под конец он встал на четвереньки и двинулся к нам, как лев, медленно и с чувством, с толком, с расстановкой. Девчонки нервно сглатывали, а я думала, что если бы у меня был веер, я бы точно им обмахнулась. Или прикрылась. Или махала белым флагом – в зависимости от развития событий.

А потом вышел Гена. О, Гена… Под The Pussycat Dolls – «Buttons» он превратился в нечто среднее между восточной танцовщицей и роковой соблазнительницей. Начал с мягкой пластики, шевелил бедрами, потом резко перешёл к провокационным движениям, водил руками по телу так, будто искал заколдованный артефакт. Внезапно присел, провёл по бедрам, лёг, поболтал ножками, как принцесса, уставшая ждать спасения, и, изогнувшись, поднялся. Подчёркивал грудь, плечи, руки, опускал их вниз, но тут же поднимал, будто в колдовском ритуале. Финальный аккорд – он упал на колени и провёл ладонями от коленей до шеи, облизнув губы так, что у одной из нас икнула душа.

Мы хлопали. О, как мы хлопали! И если бы наши челюсти могли издавать аплодисменты, то они бы тоже участвовали.

– Запомнили хоть что-то? – спросил Гена, вставая.

Мы сначала дружно закивали, потом переглянулись, синхронно замотали головами и хором:

– Нет! Маэстро, повторите!

– Значит, будем учиться! – радостно воскликнул Женя и… понеслось.

Снежа с Марьей сотворили дополнительные шесты, каждому по шесту – вот она, магия в быту. Ну, кроме Марьи: в силу беременности она ни пила, ни крутилась, но заявила, что после родов устроит такое, что сегодняшнее – только разминка.

Парни показывали базовые движения, мы повторяли. Волосы – в хвост, юбки – в стороны, самоирония – в бой. Лучше всех, как оказалось, выходило у Нели. Та, оказывается, в прошлом и моделью была, и у амазонок в стрип-пластику баловалась. Второе место – у меня и Снежи. Менее стеснительные, видимо, гормоны помогали. А вот Настя с Алёной… эх, воспитание отцов-богатырей, даже в танце сдерживает.

В конце тренировки парни потребовали реванш. Три танца от них – и ни одного от нас? Нечестно!

Настя с Алёной сразу взяли самоотвод. «Мужья не одобрят», – хором. Я, конечно, попыталась убедить Настю:

– У тебя Яр вообще ещё не муж!

Но та в ответ упрямо поджала губы, словно я предложила ей выйти замуж за русалку.

Белоснела так рвалась в бой, что я начала опасаться за сцену. Но её быстро отодвинули: дескать, муж суров, парням лица жалко. Снеже тоже не разрешили – «маленькая ещё». Она, конечно, зашипела, но Неля шепнула ей что-то на ухо, после чего Снежана вдруг стала очень покладистой. Подозреваю, там было что-то про дисциплину и наказание.

Осталась я. И, к удивлению, совсем не возражала. Возможно, дело было в последней бутылке вина, которую я пригубила… ну как пригубила – почти залпом, как храбрый рыцарь перед казнью. Но душа рвалась в пляс, тело – в танец, и мир, казалось, замирал, ожидая шоу.

Парни устроили «камень-ножницы-бумага». Победил Гена. Он, сияя, как жар-птица после шампуня, уселся на сцену, притащив с собой стул. А музыку включил Женя.

С первых нот Joe Cocker – «You Can Leave Your Hat On» меня словно окатила волна страсти и позора. Я изогнулась, будто кошка, распустила волосы, и они рассыпались по плечам, как золотые струи. Провела рукой от туфель до бедра, шагнула, повернулась, села на колени перед Геной. Его лицо выражало ту самую степень удивления, за которую в сказках обычно дают королевство и половину дракона.

Я подмигнула, встала, шагнула, бедра двигались сами собой, как будто в них поселились духи джунглей. Аплодисменты и свист были как мёд для ушей. Возвращаясь, я села на его колени, наши лица оказались на одном уровне. Его руки – на моей талии. Я трясла бедрами, как могла, – не профессионалка, конечно, но и не безнадежный гном.

Когда музыка достигла нужного момента, я запрокинулась назад, почти доставая руками до пола…

И – тишина. Музыка выключилась.

– Эй! Ребят, вы чего?! – возмутилась я, пытаясь сохранить танцевальный кураж. И открыла глаза.

Лучше бы не открывала.

Передо мной, перевёрнутый, с лицом, будто его только что вытащили из горящего болота, стоял Кощеев Дима. Глаза красные, желваки ходят, в руке – кулак, второй – тоже. Я соскочила с Гениных колен за секунду, но платье трогать не стала. Пусть смотрит! Он, между прочим, был на мальчишнике. А там, если верить Снеже, Золотея вообще вешалась на него, как мантия на колдунью! Так что нечего меня укорять!

Скрестив руки под грудью, я смотрела не на него, а мимо. Ну, чтобы не показать, что в груди неприятно кольнуло от мысли, что он мог быть с кем-то. Не должен был. А вдруг?

В зале воцарилась гробовая тишина. Кощеев явился не один. В толпе я разглядела Серёгу, Ярика… лица вытянутые, как будто увидели Лешего в бикини.

Девочки краснели, бледнели, теряли остатки достоинства. Лишь Марья стояла гордо, как царевна, осуждающе глядя на мужчину, которого держали под руки. А вот Неля – она уже начала пятиться. И не зря! Из толпы на неё смотрел он – высокий, широкоплечий, красивый так, что даже я почувствовала, как волосы на затылке шевельнулись. Глаза – ярко-зеленые, как изумруды из сокровищницы дракона, смотрели прямо на неё. И в этом взгляде было всё: и ярость, и забота, и тревога, и угроза, и… предвкушение погони.

Они смотрели друг на друга. Долго. Молча. Пока. Молча.

Неожиданно Неля взвизгнула:

– Бежим! – и, как сказочная лиса, метнулась в сторону выхода.

Вот только метнулась – не значит убежала. Мужик поймал её так стремительно, что и глаза-то моргнуть не успели, а она уже висела у него в руках.

– Ну, Маньячка, добегалась! – прорычал тот самый гном-переросток, которого, если верить сказкам и сердцу бедной Белоснежки, звать мужем. – Теперь точно меняемся ролями!

– Я вообще-то помощник капитана! – попыталась напомнить о своем статусе Неля, но её оборвали, как бабку на сходе.

– На Шариате – помощник, а тут – моя законная жена, не забывай!

– Ой, да ладно вам! Как будто вы на том Шариате не пили! – отмахнулась она. – Кощей в зюзю!

– Дома поговорим, – отрезал он, и портал, как воронка в проруби, втянул их в себя.

Зал замер. Мертвая тишина повисла между нами, как заморозка над полем. Кощеев смотрел на меня. Я – на всех, кроме него. А остальные – как в настольном теннисе, вертели шеями между мной и ним.

– М-да, – протянула Снежа, откашливаясь. – Девичник удался. Осталось только царя Салтана вызвать.

Кощеев рванул с места, как будто его подогнали вилкой в спину. И прямиком ко мне! Но, хвала лесным духам и здравому смыслу, его перехватил Ярополк. Парень сжал плечо Димы так, что костяшки заскрипели, и спокойно – как учитель физики в последнюю смену – произнёс:

– Она в порядке. Цела, невредима. Не стоит…

– Не стоит?! – рявкнул Дима так, что у Снежи икота случилась, и она чуть не свалилась в вазу с фруктами. – Ты называешь это в порядке?! Она пьяна! Она сидела на коленях какого-то выскочки! Ты вообще понимаешь, что она для меня…?!