– А что, никто так не ходит? – начал он беспокойно оглядываться по сторонам, но в августовское воскресенье людей на улице практически не было.

– Только взрослые дяденьки. Советую прикупить побольше джинс, желательно рваных. О, и на тебе отлично бы смотрелась косуха! Потом покажу свою, упадёшь!

– Не сомневаюсь, – рассмеялся он и потянулся к её щиколотке. – Я уже в шоке от одних только твоих армейских ботинок!

– Это панк, детка! – толкнула она его локтем.

– А ты изменилась, Эффи, – серьёзно сказал он, посмотрев ей прямо в глаза.

– Стала ещё прекрасней, румяней и… думаю, белее я точно не стала!

– Тебя это всё ещё беспокоит? – Эффи выгнула бровь, будто не поняла вопроса. – Ты же знаешь, о чём я. Фрау Мюллер, наши одноклассники…

– Прекращай, Рич, – махнула она рукой. – Может, город и изменился внешне, но люди остались теми же. Не хочу это обсуждать.

– Раньше ты ничего от меня не скрывала.

– Нечего скрывать. Сходи, навести своего дружка Гилберта. Он всё тебе выложит, если не побоится, что я снова разобью стакан о его голову, – ухмыльнулась она, вспоминая, как на вечеринке в день рождения Лиссы, на которую та созвала пол школы, запустила стекляшку прямо в голову своего одноклассника. Изрядно напившись, он вдруг намекнул ей на то, что когда-то они хорошо общались, и он не против продолжить это общение в её спальне. Эффи дала ему пощёчину, после чего он назвал её арабской шлюхой, за что и поплатился.

– Когда мы с тобой созванивались, ты не говорила, что всё настолько плохо, – сказал Ричард, потянувшись к её ладони.

Эффи вырвала руку, взглянув на него исподлобья.

– А чего ты хотел?! Думал, вернёшься, а у нас тут всё распрекрасно?! Так пойдём, пройдёмся! Первый полицейский тут же меня остановит для проверки документов! Не знаю, как там у вас в Швейцарии, но здесь людям достаточно того, что у меня кожа темнее, чем у них.

Ричард резко схватил её за плечи, а когда она попыталась вырваться, прижал к себе. Пах он, как прежде, чем-то ореховым, и Эффи перестала дёргаться, пусть была уверена, что из его щуплой хватки вырваться не так уж тяжело. Однако прошипела ему прямо в ухо:

– Не смей меня жалеть! – и обняла его в ответ.

***

Три месяца спустя

Ноябрь 1979 года

Устало завалившись на кровать, Эффи с тоской посмотрела на заправленную постель сестры, которая обещала приехать на Рождество. Сейчас у неё ни на что не было сил после дополнительных занятий по подготовке к экзаменам. Поэтому, засыпая, она отключила голову, отгоняя все мысли.

Ночь прошла в беспокойстве. Около четырёх утра Эффи проснулась в лихорадочном состоянии от жжения в левой руке. Тело покрылось по́том. В голове всплыли образы из сна. Вернувшегося сна о пустыне, который снился ей когда-то, около трёх лет назад. И снова всё оборвалось на моменте, когда она забралась на возвышающуюся перед ней песчаную дюну.

Эффи прикрыла глаза, стараясь погрузиться в сновидение и продолжить его. Отчего-то ей было важно узнать, что произойдёт дальше. Но сколько бы она ни старалась, сон не возвращался. Она сжала простынь от растущего раздражения. Что-то внутри рвалось вновь увидеть пустыню, словно там она почувствует себя иначе. Может быть, как дома? Было бы странно, если так. Дом – не место, где родился, а люди, которые любят тебя. Но кто ждёт её в Египте? Что случилось с её биологическими родителями? Почему она оказалась брошенной на произвол судьбы?

Эти вопросы мучали её так давно, что она отчаялась когда-то найти ответы. Потому что никто не пустит её в Египет. Возможно, однажды, когда она станет самостоятельной и съедет от родителей. Но изменит ли что-то возвращение на историческую родину? Да, там она не будет выделяться, как здесь. Там люди не будут смотреть на неё косо. Но существует ли вероятность того, что в этой далёкой стране у неё кто-то остался? И если так, то как их найти?

Понимая, что уснуть не получится, Эффи в одной шёлковой пижаме вышла на террасу, освежиться. Едва она распахнула двери, её пронзил дикий холод. Чистое вечером небо сейчас заволокли тучи. Последние ночи были довольно тёмными из-за недавно начавшего расти лунного месяца, а сегодня и этот источник света скрылся.

Спустя несколько секунд молния заискрилась в небе, прямо над её старым дубом. И в этот короткий миг Эффи показалось, что за ним мелькнула чья-то тень. Прогремел гром, и ветер завыл так, что деревья сильно закачало. Дождь начал хлестать по крыше, и капли попадали на пол открытой террасы.

Она снова присмотрелась к своему дубу, но из-за темноты ничего не видела. Мог ли там быть кто-то? Эффи поёжилась и быстро зашла внутрь, закрыв двери террасы на засов, после чего её веки вмиг потяжелели. Она легла на кровать и заснула, отпустив тревожные мысли.

Перед её взором снова возникла пустыня. В этот раз никакой тишины в начале. Она отчётливо слышала тихий вой ветра. Было ли дело в том, что она осознавала нахождение во сне, в отличие от прошлого раза, или ощущения отчего-то изменились, она не знала. Главное, что теперь Эффи не собиралась следовать вслепую на ту же дюну, понимая, что именно на её вершине всегда просыпается. Свернув налево, она начала обходить её. Точнее, как бы стелиться над песком, потому что вместо рук, как и вместо остального тела, она видела лишь тёмную дымку. Тень вместо человека.

Пространство вокруг хорошо освещалось полной луной, несмотря на то что в реальности на небе устроился лишь небольшой месяц. Куда ни глянь, сплошной песок. Где-то повыше, где-то пониже, но та песчаная дюна никуда не исчезала, находясь справа от движущейся тени, протягиваясь далеко, на километры вперёд, так, что конца ей не было видно. И сквозь ветер начал прорываться тот же плач, что она уже когда-то слышала.

Эффи ощутила укол в левой, пусть и бестелесной, руке. Она бросила взгляд на зарябившую дымку, а затем увидела внизу, под тем местом, куда указывала левая рука, что-то поблёскивающее в песке. Несмотря на собственную неосязаемость, ей удалось подцепить находку, оказавшуюся цепочкой с кулоном, которую ей около месяца назад подарила Лисса. В реальности Эффи носила её постоянно, не снимая ни при мытье, ни перед сном. Наверное, она слишком часто думала о сестре, оттого кулон и попал в её сон. Или же он был как-то связан со шрамом и тем плачущим за дюной ребёнком? Анкх Осириса, так сказала Лисса. Но с чего бы эта случайно оказавшаяся у неё вещица имела какое-то отношение к её прошлому? Потому что шрам точно имел, а вот ребёнок…

Яркая вспышка молнии прочертила небо где-то справа, над тянувшейся песчаной дюной. Лишь тогда Эффи заметила тучи, но они будто окружили луну, не в силах затмить её свет. А следом раздался раскат грома, предвещающий грозу. Но была ли та возможна в пустыне? Эффи всегда считала пустыню сухим безжизненным местом, и дальше принятого шаблона её мысли не заходили.

А после наступила тишина. Ветер затих, а плач прекратился. В голову проник неразборчивый шёпот. Она чувствовала, что он исходит с той стороны песчаной дюны, чувствовала, что должна делать. И она покорилась, последовав зову, стелясь тенью над уходящим ввысь песочным холмом. Вершина приближалась стремительно, и когда Эффи оказалась наверху, увидела, как над маленькой девочкой склонилась тёмная фигура. Мгновенье, и перед глазами мелькнула белая вспышка, оставляя за собой лишь одно слово, сказанное грозным мужским голосом: «Эфиноя».

– Просыпайся, Эффи, – раздался голос Беатрис во мраке сознания. – Ты просила разбудить тебя пораньше.

Эффи разлепила веки, кривясь от жёлтого света включенной под потолком люстры.

– Спасибо, – промямлила она, неуверенная в том, изменилось бы что-то, даже если бы Беатрис её не разбудила.

Когда та покинула комнату, Эффи вновь прикрыла глаза, вспоминая свой сон. Новое-старое имя эхом раздавалось в голове. Откуда этой тёмной фигуре его знать? Вероятно, дело тут в том же, в чём было с кулоном. Ведь это её сон. Она часто думала об этом имени, вот оно и всплыло.

Шрам вновь кольнуло, а следом она ощутила жар на груди. Эффи коснулась кулона, он был горячим, но не настолько, чтобы стало больно. Это уже точно было странно. Может, она поняла всё неправильно? Может, дело не только в её сознании? Но не бывает ведь такого, чтобы кто-то взял и проник в сон другого человека. И этот влекущий зов… Он притягивал её, а она была не в силах сопротивляться. А тот голос, назвавший её имя, казался таким властным…

За три прошедших года она никому не рассказывала о своём настоящем имени. При родителях поднимать этот вопрос не имело смысла. Беатрис, возможно, даже не знала, что Анкель его разболтал. Говорить Лиссе Эффи не желала. Старшая сестра показала своё истинное лицо, поэтому доверять она ей не могла, впрочем, она и раньше-то опасалась посвящать ту в свои тайны. Достоин такой чести был лишь Ричард. Но тогда он уехал, и сообщать настолько важную для неё новость по телефону она не хотела. А сейчас, когда он вернулся, она почему-то оттягивала момент. Ждала подходящий случай, который никак не подворачивался. И дело было не в том, что имя ей не нравилось. Просто, если кто-то подслушает их разговор, если до кого-то чужого дойдёт эта информация, в ней только больше станут видеть иностранку. Она не стеснялась того, кем была, однако ради безопасности порой приходилось делать то, что не нравится. Это не значило, что она промолчит, если её оскорбят в открытую, но нарываться на дополнительную порцию унижений не было никакого желания.

Поднявшись, Эффи наконец двинулась в ванную. Слишком долго она пролежала в своих мыслях и собиралась поспешно, однако на завтрак всё равно не успевала. Одно дело – если бы просто прогуляла первый урок, но она договорилась встретиться с Ричардом, чтобы вместе пойти в школу. После горы учебников, что заставляли читать, и дополнительных занятий хотелось проветрить голову, а ещё она надеялась, что за ночь лужи замёрзнут, и она сможет похрустеть льдинками, давя их своими армейскими ботинками с разноцветными шнурками.

Сбежав вниз и обувшись под работающее с утра радио, она бросила пару слов родителям, накинула тёплый чёрный бомбер и вышла на улицу.

Ричард уже стоял на тротуаре у её дома под оранжевым светом фонаря, посвистывая и держа руки в карманах коричневого, почти под цвет его каштановых кудрей, пальто.

– Принцесса, – поднял он руку, помахав ей, и тут же прикрыл зевок. – Похоже, не зря мы вышли в такую рань. Лужи действительно замёрзли, да ещё и в размерах увеличились.

– Ночью была гроза, – поёжившись то ли от воспоминаний о мелькнувшем за дубом силуэте, то ли от холода, сказала она, приблизившись. Бросив прищуренный взгляд на его тонкий зелёный шарф, с усмешкой продолжила: – Что это ты на себя нацепил? Даже я, человек, не разбирающийся в замашках аристократов, вижу, что под твои голубые глазки он не подходит.

– Подожди-ка, а ты чего не спала ночью? – нахмурился он, когда она двинулась вперёд в сумерках, и побрёл следом.

– Плохо спалось. Выходила на террасу проветриться. – Она прикусила губу, и тот силуэт за деревом, вспомнившийся ей, сменился тёмной фигурой из сна. Шрам снова кольнуло, и ветер заколыхал её юбку. – Когда мне всё-таки удалось уснуть… В общем, помнишь тот сон о пустыне, о котором я тебе рассказывала ещё до твоего уезда? Он снова мне приснился.

– Тот самый сон, после которого мы полезли в кабинет твоих родителей? – спросил Ричард, разматывая шарф.

– Именно. Понимаешь, что тогда, что сейчас, у меня будто всё тело зудит при мысли о том, что я ничего не знаю. Есть в этом сне что-то странное, притягивающее меня, как магнит. Поэтому… да, я должна попробовать снова. Иначе чёртов червячок в моей голове не успокоится. – Она взглянула на парня, уже снявшего шарф, и с усмешкой добавила: – Ты слишком переживаешь по поводу своего внешнего вида. Учителя только рады, что ты не смотришь на других и продолжаешь ходить, как прилежный мальчик. А девчонки и без того на тебя заглядываются, никому нет дела до твоей одежды. Чувствуешь? – с улыбкой принюхалась она. – Запах свободы.

– Скорее, запах борьбы, – покачал головой он. – А шарф я взял для тебя. Ты же вечно мёрзнешь, но не хочешь нормально одеваться. Поэтому мне пришлось позаботиться о твоём тепле. – Он ухватил её за рукав, останавливая, и начал обматывать шарф вокруг её шеи. – И я всегда буду о тебе заботиться, Эффи. Поэтому мы попробуем вместе узнать то, что ты хочешь. Если, конечно, ты уверена, что оно того сто́ит.

– Уверена, – пробормотала она, поднеся шарф к носу и вдохнув терпкий ореховый запах, когда Ричард двинулся дальше. – Только тебе бы сначала услышать, что я собираюсь сделать, – догнала она его. – Не хочу тебя подставлять в случае чего. Всё же теперь моя цель находится не в кабинете родителей, а в институте, и проникнуть туда – задача не из простых.

– Не ожидал, – присвистнул он, переведя на неё взгляд с приподнятыми бровями. – Но от своих слов я не отказываюсь. Я помогу тебе, какая бы опасность мне не грозила.

– Ричард Штайнхерц, – покачала она головой с улыбкой. – Чёртов рыцарь, а! – и ухватила его под локоть, оставив лёгкий поцелуй на тёплой щеке.