Глава 3. Слёзы Исиды

Три года спустя

Берлин, сентябрь 1979 года

Эффи ковырялась в тарелке, погружённая в свои мысли, пока Анкель за обе щеки уплетал чечевицу с тмином.

– В Каире вкус отличался, – пожаловалась Беатрис, сев за стол и попробовав.

– Думаешь? – практически покончив со своей порцией, сказал Анкель. – Так или иначе, сомневаюсь, что в ближайшее время нам удастся сравнить. Всё финансирование теперь идёт на европейские проекты. Клаус сказал, египтология теряет приоритет, так что попадём мы туда не скоро.

– Если вообще когда-нибудь попадём. Я лично не горю желанием быть подозреваемой в том, что вместо раскопок мы якобы занимается разведдеятельностью. А Клаусу лучше вообще пока уйти в отпуск, он же еле отделался!

– Эффи, не пришлось по вкусу? – обратил на неё взор Анкель, заметив её задумчивость.

– Аппетита нет, – выдавив улыбку, ответила она.

Ей не особо нравились их разговоры о Египте. Напоминали о том, что она так ничего и не добилась. Ведь тогда, три года назад, после месяца домашнего ареста, пришлось поубавить свой пыл. Экзамены приближались, а Анкель вообще показательно увёз экспедиционную папку (именно ту самую, в которую она залезла, чем подтвердил правильность выбора) в институт, и вернулся без неё.

Несмотря на это, о скверном поступке старшей сестры, которая где-то гуляла со своими подружками в эту субботу, Эффи не забыла. Лисса всё же попыталась оправдаться, твердя о том, что так о ней позаботилась, ведь если родители считают это опасным, значит, Эффи не должна лезть в это дело. Та всегда была уверена, что в своей правоте, что в родительской, поэтому считала долговременную обиду младшей сестры необоснованной. Лисса всю свою сознательную жизнь была послушным ребёнком и мнение родителей ставила превыше всего. Она усердно училась и хотела пойти по их стопам, чтобы они гордились ею.

Эффи никогда не могла её понять. Быть покорным ребёнком было не в её характере. Иногда она могла уступить, если считала, что сможет извлечь из этого выгоду. Но чаще всего шла наперекор родным, мнение которых всегда ставила под сомнение из-за вечных секретов. В конце концов она перестала злиться на Лиссу и уходить от разговора, однако предательство не простила. Их отношения стали натянутыми.

– Если ты беспокоишься по поводу беженцев из ГДР, Эффи, то не сто́ит, – сказала Беатрис, краем уха прислушиваясь к сообщению о взрыве по радио. – Как только я узнала, что их расселяют по школам, то сразу же поговорила с фрау Мюллер, и та заверила меня, что нашей это не коснётся.

– О, прекрасно, – ответила Эффи, словно это действительно могло её волновать. – Спасибо за обед, – поднялась она и с улыбкой добавила: – Вполне неплохо вышло, пусть это и не Каир.

Усмехнулся только Анкель, но Эффи уже развернулась и проследовала в прихожую, чтобы нацепить свои зелёные кеды. Они были слегка потрёпанными, но всё ещё выглядели как новые, хоть и купили их три года назад. Беатрис тогда решила, что покупка одежды сведёт тоску Эффи по Ричарду.

Он уехал сразу после тех экзаменов и их, как они думали на тот момент, возможно последнего совместного Рождества. Его мама серьёзно болела, и её направили в Швейцарию для лечения. Учитывая ситуацию в стране, им пришлось собрать немало документов, и ещё повезло, что отменилась продажа дома в Берлине. Нашлись родственники в Цюрихе, проспонсировавшие переезд.

Эффи вышла во двор и принялась карабкаться наверх, на толстую ветку старого дуба. Из-за ветра тёмные волосы лезли в глаза, да ещё и листья кружились, едва пожелтевшие к концу сентября. Она царапнула левую руку о ствол, и на месте шрама выступила маленькая капля крови. Того самого шрама, с которым её когда-то нашли в Египте. Родители не знали, когда именно она родилась, так как не нашли никаких документов. По крайней мере, так они говорили, однако Эффи им уже не верила. Откуда тогда Анкель так уверен в том, что Эфиноя – именно её имя?

Так или иначе, её день рождения праздновался в начале октября – тогда, когда они её нашли. Кое-что вызнать у них всё-таки удалось. Точнее, у Анкеля, пусть он делился с ней этим крайне неохотно. Ведь ему пришлось давать взятку какому-то местному чиновнику, чтобы Вальтер смогли оформить документы по её вывозу из Египта, как гуманитарную эвакуацию через Красный Крест. А ещё повезло с тем, что у отца имелись связи с Министерством иностранных дел ФРГ через Немецкий институт археологии в Каире. Вот и вышло, что её представили как «сироту войны», которых было полным-полно после Суэцкого кризиса в 56-ом году, а немецкие археологи стали «спасителями».

– Восемнадцать скоро, а ты всё по деревьям лазаешь, – донёсся до неё голос Лиссы снизу.

Она, даже не взглянув на старшую сестру, промолчала.

– Эффи, слышишь меня? Спускайся, покажу кое-что! – крикнула та, но она снова проигнорировала её. Только забралась! Но Лисса сегодня была настойчива, и добавила: – Давай, тебе понравится, обещаю!

Закатив глаза, Эффи всё же полезла вниз. Стоило ей ощутить твёрдую почву под тонкой подошвой кед, настроение вконец испортилось. И по большей части дело тут было в том, что она не хотела расставаться с сестрой так надолго, пусть с трудом это признавала. Слишком много обид между ними, слишком много взаимного раздражения, и всё же они были сёстрами, и любовь никуда не делась, что бы ни происходило вокруг.

– Показывай, что хотела, – отстранённо сказала Эффи, которой пришлось вздёрнуть подбородок, но даже так её глаза оказывались на уровне губ сестры. Та была не только выше, но и худощавее – точно с обложки журнала!

Лисса скривила лицо, видно, заметив незаинтересованность в глазах сестры, но спокойно заговорила:

– Завтра утром мне уже уезжать. Сомневаюсь, что смогу приехать на твой праздник. Всё-таки университет в Мюнхене и мне удобнее будет жить в кампусе.

– Что ж, отлично заживёшь. Свобода, никаких стен…

– Эффи…

– Но я бы на твоём месте поостереглась. Мюнхен, конечно, менее радикальный, и всё же, говорят, что даже там в университеты внедряются агенты ГДР. Держись подальше от левых и…

– Эффи! – повысила голос Лисса, доставая из-за спины чёрную бархатную коробочку. – Мне приятно твоё беспокойство, – Эффи фыркнула, будто говорила всё это просто так, а вовсе не из-за волнения за безопасность сестры, – но я пришла не за этим. Хочу сделать тебе подарок. Заранее не принято, но…, – она протянула коробочку с улыбкой, – через родителей будет не то. Знаю, последние несколько лет мы не особо ладим, но я надеюсь, что ты знаешь, что я всегда готова помочь тебе, пусть и буду далеко.

– Готова помочь всегда, но не всём? – пробурчала Эффи, всё же принимая коробочку, когда порыв ветра всколыхнул длинную юбку сестры, едва ли не задирая её.

– Давай не будем возвращаться к этой теме. Открывай.

Эффи приподняла маленькую крышку, и внутри оказалась серебряная цепочка с кулоном в форме креста, только вместо верхнего луча была петля, а посередине, у основания петли, вставлен чёрный камень.

– Анкх Осириса с обсидианом, – пояснила Лисса, вернув улыбку на лицо, явно довольная открытым от удивления ртом Эффи. – Он же древнеегипетский бог, поэтому, я подумала, что тебе должно такое понравиться. Старушка из сувенирной лавки сказала, что обсидиан в центре символизирует слёзы Исиды, – ну, богиня такая, супруга и сестра Осириса, – и даже прогоняет демонов.

Эффи мысленно усмехнулась от порыва сказать, почему же он тогда не прогнал Лиссу, но подарок ей действительно понравился. Да ещё и был не из дешёвых, с тонко выгравированными символами.

– Спасибо, Лис. Правда. Не сто́ило так тратиться, – улыбнулась Эффи, подняв кулон так, чтобы на него попадали лучи солнца.

– Ради твоей улыбки я и не на такое готова, – серьёзно сказала Лисса, а затем рассмеялась и распахнула объятия.

– Моя сестрица умеет шутить, – обняла её в ответ Эффи. – Ох, родители с ума сойдут, когда его увидят!

– А можно им не показывать.

– Эй, кто ты такая и что сделала с моей сестрой? – усмехнулась Эффи, отстраняясь.

Лисса закусила щёку изнутри, задумавшись, и ответила:

– Ты права, придётся показать. Они наверняка спросят о подарке.

– Скажу, что ты ничего не подарила, – подала она кулон Лиссе, и повернулась спиной, чтобы та помогла его надеть.

– Это уже будет обман.

– Да, теперь я вижу, что ты точно моя сестра.

***

Месяц назад

Август 1979 года

Эффи спускалась с лестницы под мерное тиканье часов, показывающих без пятнадцати двенадцать, когда в дверь раздался звонок. Было воскресенье, и Лисса уже убежала в городскую библиотеку, а родителей срочно вызвали в институт. Причину они, конечно же, не объяснили, но она слышала, как за день до этого они шептались о том, что герра Клауса подозревают в связях со Штази ГДР. А где один учёный, там и другие. К тому же, её отец очень хорошо с ним общался, поэтому Эффи ужасно тревожилась, до дрожи в руках. Что, если за дверью полиция с ордером на обыск? Или вообще люди из западногерманской разведки?

Но когда она спустилась и на выдохе распахнула дверь, там стоял Ричард. Ричард, с которым они не виделись два с половиной года. Который принёс опустошение своим уездом, и никакие новые кеды не помогли. Он являлся одной из самых важных составляющих её жизни и, оставшись одна, она словно потеряла часть себя. Конечно, у неё была Лисса, однако той она больше не доверяла, оттого проводила с ней меньше времени.

На самом деле, сразу, как только Ричард появился в жизни Эффи, старшая сестра отошла на второй план. Во-первых, их интересы начали расходиться. Во-вторых, Лисса никогда не поддерживала казавшихся ей странными затей младшей сестры по типу лазания по деревьям, прогулок под дождём и тому подобного. И, в-третьих, в Ричарде Эффи видела свою родственную душу, будто они были связаны с самого рождения и знали друг о друге всё, что только можно знать.

Поэтому, увидев его спустя столько времени, она без раздумий бросилась ему на шею. Руки продолжали подрагивать, а сердце – гулко стучать. Она зажмурила глаза от страха, что это очередной сон, пока он гладил её по голове. Не знала, сколько времени прошло, прежде чем дрожь начала проходить, и Эффи открыла глаза. Она тут же отстранилась, заметив позади этого увеличившегося в росте, но всё такого же худощавого, парня его невысокую мать.

– Ох, фрау Штайнхерц! – воскликнула Эффи, обходя Ричарда, и обняла её. Анна была тоненькой, что веточка, поэтому девушка быстро отпустила женщину – спокойную, что озёрная гладь – полную противоположность своего сына. – Простите, я ужасно рада вас видеть! Этот наглец даже не сказал мне, что вы приедете!

– О, мы не просто приехали, – улыбнулась та. – Мы возвращаемся насовсем. Ричард хотел устроить сюрприз.

– Что ж, сюрприз удался. Заходите в дом, выпьем чаю. Расскажете, как ваше здоровье.

– В другой раз, милая, – устало ответила Анна. – Мне уже намного лучше, но после перелёта требуется отдых. Мы ведь только с самолёта.

– Конечно, понимаю. Заходите вечером, родители как раз вернутся, – улыбка сошла с её лица, и чуть тише она добавила: – Наверное.

– Что-то случилось? – видно, услышала её Анна. – На вид-то город почти не изменился, но… В аэропорту обыскивали наши сумки!

– Проклятые таможенники докопались до таблеток! – возмущённо добавил Ричард.

– Новшество с 1978-го года, – пожала плечами Эффи. – На улицах тоже развелось полицейских, да ещё и с автоматами. Даже не знаю, хорошая ли идея то, что вы вообще вернулись. Лучше тут не стало.

– Ладно, обсудим это вечером с твоими родителями. До встречи, Эффи, – помахала рукой Анна, и ушла.

– Я, пожалуй, остался бы. Не против, принцесса? – вернув улыбку на лицо, поиграл бровями Ричард.

Эффи толкнула его в плечо, тоже расплывшись в улыбке. Не думать же об одних проблемах.

– Заходи, мой немецкий друг.

– А как же твой старый дуб? Стала взрослой и забыла про своё любимое деревце?

– Я скорее про тебя забуду! – Она хотела, как прежде, взять его за руку и потащить за собой, но почувствовала странную неловкость. Однако Ричард сам протянул ей ладонь, и, когда она ухватилась, повёл к дереву. – Значит, последний год будешь доучиваться со мной?

– Надеюсь, но отец говорит, могут возникнуть проблемы. Скорее всего, потребуется сдавать дополнительный экзамен. – Они подошли к дубу, но Эффи покачала головой, решив остаться внизу из-за короткой джинсовой юбки. Может, раньше бы её это и не смутило, но не сейчас. Она села у ствола, прислонившись к нему спиной, и Ричард уселся рядом. – В Швейцарии 12-летняя учебная программа, так что, по сути, школу я закончил. Но мой диплом вряд ли примут хоть в какой-то немецкий университет. Я бы мог остаться в Цюрихе, конечно, однако за мамой необходим уход ещё какое-то время, а отец будет занят на работе. В любом случае, школа-то у нас с тобой частная, так что, думаю, он как-нибудь договорится, чтобы мне засчитали те два с половиной года.

– Если что, обращайся, – положила она ладонь на его плечо, и усмехнулась, прежде добавив: – Но только не ко мне. Что это на тебе надето? – ухватила она его за рукав белой рубашки. – Ты до сих пор мнишь себя аристократом?