Глава 3

«Надо же, какие длинные ноги… и цвет кожи – le café au lait – «кофе с молоком». Кто это – мурин^[30], араб или мулат? Но, до чего красив! А она? Она – королева…» – думал Владимир спустя несколько минут.

Он распахнул последнюю дверь. И увидел нечто, что сильно поразило его воображение. Пред ним открылся огромный зал. Цвет стен, мебели, тяжелых бархатных портьер переливался нежно сиреневыми и лиловыми оттенками, сгущаясь по углам в темно-синий кобальт. Свет множества свечей был столь ярок, что напоминал целое пожарище холодного огня – мягкие, но яркие лучи не просто светились, они слегка люминесцировали, делая воздух густым и дымчато-перламутровым.

Посередине этого огромного зала стояла широкая кровать, заправленная белоснежным шелковым бельем. У этой кровати была одна – задняя полированная, инкрустированная змеевидным узором, спинка. Все остальное пространство оставалось свободным. Благодарному зрителю открылось великолепное, торжественное, ярко-бесстыдное таинство…

Вначале он увидел длинные мужские, чуть раздвинутые ноги. Более всего смущал их экзотический кофейный оттенок и необыкновенная длина. Это были ноги крупного, атлетически сложенного мужчины-мулата. Чуть позднее Владимир разглядел его мощный торс, сильные руки и курчавую темноволосую голову. Лицо мулата с вывернутыми, полными губами, синими глазами и тонким носом также поражало изысканной южной красотой. Мулат лежал на спине полностью обнаженный. На нем сидела хорошенькая, стройная девушка. Цвет ее белоснежной кожи настолько контрастировал с кожей мужчины, что этот «кофе со сливками» мог потрясти фантазию любого художника. Махнев, будучи в душе поэтом, в очередной раз пожалел о том, что боги не наградили его еще одним талантом – талантом живописца.

Девушка сидела на мужчине, спиной к Владимиру. Но это он понял чуть позже. Разрозненные детали этой яркой картины постепенно овладевали сознанием. Вначале показались белоснежные полушария довольно крупной попы, выше шла тонкая подвижная талия и узкая спина. Копна каштановых, вьющихся волос нестройным водопадом спускалась на обнаженные плечи. Девушка не просто сидела на мужчине, она совершала движения любовного танца, а вернее не танца, а бешеной скачки. Роскошный, влажный зад скакал галопом на толстом шоколадном стволе. В какую-то минуту она приподнялась чуть выше – ствол выпал. Владимир поразился его внушительным размерам. Девушка сладострастно вскрикнула, изящная ручка с жадностью схватила то, что упало рядом, и водрузила сей предмет на место. Узкая спина выгнулась, как у кошки, розоватый альков двух полушарий раздвинулся сильнее – Владимир, затаив дыхание, смотрел на то, как мощно и упруго движется ее сочный зев, скользя по толстому фаллосу. Ниже, словно два мохнатых кокоса, дрожали упругие, темные шары. Быстрые движения, звуки шлепков, сладострастные стоны – все это завораживало настолько, что Владимир не мог пошевелиться. Он стоял, словно околдованный и впитывал в себя детали этого возбуждающего действа.

Гибкая спина прогнулась вперед, девушка на минуту замерла, тонкая ладонь отвела прядь густых волос за ухо, обнажился нежный профиль. Владимир попытался рассмотреть ее ближе – она лукаво усмехнулась и вновь отвернула гордое лицо. Его тянуло посмотреть ей в глаза, но он не решался двинуться с места. Смутная догадка закралась в сердце – уж больно ее профиль походил на профиль Полин Лагранж. На ту юную Полин, которую он встретил на пороге своего дома. Тот же упрямый, чуть вздернутый носик, та же форма губ, та же длинная шея. В ответ на его любопытство девушка на мгновение повернула лицо. Это была… Полин. Но эта Полин выглядела еще моложе. Этой Полин было не более семнадцати, восемнадцати лет.

Она самодовольно улыбнулась. Откуда-то сбоку, словно из-под земли, появились еще двое почти одинаковых, обнаженных мулата. Они подошли к кровати и встали с двух сторон. Это были очень высокие, стройные мужчины. Владимир никогда не видел таких красивых, атлетически-развитых африканцев. Их крупные фаллосы находились в полной боевой готовности и слегка подрагивали…

Полин прошептала что-то на незнакомом, шипящем с присвистом языке, щелкнула пальцами, еще раз оглянулась на Владимира. Её лукавый, чуть насмешливый взгляд стал почти зловещим, карие глаза потемнели. Она походила на прекрасную ведьму. Две нежные, но сильные и властные ручки потянулись к дрожащим приапам.

Спустя мгновение картина стала и вовсе потрясающей. Теперь Полин была похожа на всадницу, ведущую под узду двух великолепных жеребцов-ахалтекинцев^[31]. Мускулистые, поджарые мужчины так напоминали этих древнейших, породистых скакунов. Пылкий темперамент, высокое телосложение, широкая грудь, атласная смуглая кожа с сеточкой едва проступающих темных вен, широко поставленные, миндалевидные глаза – создавали это странное сходство. Полин все также скакала верхом на одном мулате, белые ладошки едва удерживали рядом двух других. Тонкие пальчики с трудом обхватывали их напряженные, каменные орудия.

Неизвестно сколько времени бы длился тот ступор, в котором оказался Махнев. Он чувствовал, что его собственный жеребец с большим удовольствием бы погрузился в любое свободное отверстие Полин. Тем паче, что одно из них – темная кофейная звездочка, манило так, что не было сил терпеть.

Неожиданно рядом с собой он услышал влажный шепот и другой женский голос.

– Месье Махнев, мадам просит прощения. Она заставляет вас ждать. Не соблаговолите ли, обратить внимание на других дам? Хотя бы на меня?

Мягкие ладони почти с силой отвернули его лицо от Полин.

И тут у Владимира еще сильнее закружилась голова. Он отвернулся от мадам Лагранж, но увидел другое… Вся огромная комната наполнилась обнаженными мужчинами и женщинами. На полу, застеленном пушистым персидским ковром, на креслах, банкетках, возле стен и окон в разных, довольно откровенных позах, одновременно предавались греху множество людей. Все они были хорошо сложены, молоды и красивы. Цвет кожи разнился от ослепительно белого, до иссиня черного.

В стороне от кровати, прямо на ковре, двое белокожих, крепких на вид мужчин, одновременно совокуплялись с хорошенькой широкобедрой чернокожей девушкой. Она стонала, закатывала кверху голубоватые белки глаз, сочные, почти коралловые губы то раскрывались ярким цветком, то вытягивались в тонкую, бутонообразную трубочку. Мимика ее лица казалась необычайно подвижной. Замысловатые ряды африканских косичек делали ее голову несоизмеримо маленькой, относительно широких подрагивающих, мясистых бедер. Длинные обезьяньи пальчики теребили дутые золотые кольца, вставленные в торчащие соски маленькой, конусообразной груди. Такие же кольца, только крупнее украшали тонкие запястья и щиколотки. Владимир долго не мог отвести взгляд от этой экзотической чернокожей красавицы. Особенно ему понравились узкие, розоватые ступни с круглыми светлыми пятками и мелкими, почти детскими пальчиками. Концы пальчиков венчали крохотные, похожие на рыбью чешую ногти, окрашенные темно-красной киноварью^[32]. Ему так захотелось рассмотреть ее везде: «Интересно, а там у нее тоже есть какое-нибудь колечко? Наверняка, есть…» Мелькнул нежный зев крохотной, почти устричной раковины, мелькнуло и золото кольца… Владимир, завороженный блеском золота, пялился на багровую плоть распахнутых губ, обрамленных кружевом черных волос. Темнокожая вакханка, сидя верхом на любовнике, будто нарочно раздвинула ноги так, что любопытный Владимир смог хорошенько рассмотреть всю яркость ее бесстыдного лона. Золотое кольцо, продернутое сквозь скользкую плоть, дрожало от малейшего касания. Широкая ладонь одного из любовников нырнула к коралловому сокровищу, настырный палец нащупал колечко и потянул его к верху…

«Что он делает? – с тревогой подумал Владимир. – Неужели ей не больно?»

Как ни странно, негритянка в ответ на жесткую ласку протяжно застонала. Но Владимир готов был поклясться – это был стон наслаждения. Пока Махнев рассматривал анатомические особенности шоколадной дивы и раздумывал о том: есть ли у неё клитор, или же колечко продернуто сквозь лепестки оставшейся плоти, оба ее любовника почти одновременно закончили страстный танец. Один из них разрядился в ее узкое лоно, прокричав какое-то странное ругательство на непонятном Владимиру языке. Другой, с проворством дикого зверя, вскочил с колен и поспешил отправить огромный жезл в полураскрытый рот женщины. Она с жадностью заглотила его внушительное орудие и чмокнула от удовольствия… Дрогнули плетеные косички, бутончик подвижных губ едва сомкнулись на толстом орудии белого мужчины. Темнокожая красавица принялась так энергично двигать головой по натянутому стволу фаллоса, что изо рта любовника вырвался не стон, а судорожное шипение. Жестом руки он указал ей, что она должна двигаться чуть медленнее. Теперь она совершала неторопливые кругообразные повороты головой. Мужчина стонал от наслаждения.

По темной шее прошла волна – второй любовник получил желаемое. Долгий спазм узкого, черного горла красноречиво свидетельствовал о том, что ее партнер разрядился приличным количеством семени. Он дернулся еще пару раз и осел на мягкий ковер.

Оба мужчины полежали некоторое время, приходя в себя. Затем один из них достал откуда-то с полу небольшую кожаную котомку. Сильные руки развязали прочную тесьму, широкая ладонь нырнула в глубину дорожной сумки. Судя по озабоченному лицу крепыша, он что-то искал внутри. Через минуту суровое выражение сменилось некоторой удовлетворенностью. Волосатая рука извлекла что-то блестящее. Это была длинная золотая цепь толщиной в палец, ее конец венчал маленький крючковатый карабин.

Мужчина встал, расправил затекшие ноги и, глядя сверху вниз на лежащую на ковре негритянку, проговорил ей что-то хриплым голосом. Его любовница приподнялась на локтях и вдруг замотала головой, круглые, выпуклые глаза смотрели с испугом. Раздалось нервное бормотание, какое-то тонкое всхлипывание, гладкие колени судорожно сжались, плотно закрыв яркую раковину. Тогда мужчина прикрикнул на нее, выражение его глаз внезапно сделалось суровом, почти злым. У шоколадной дивы дрогнул подбородок, она покорно опустила голову и развела стройные ноги. Мужчина подошел к ней, его руки закопошились возле ее раздвинутого лона. Сначала Владимир не понял его движения. Но через пару секунд ему все стало ясно. Мужчина закрепил конец золотой цепочки за колечко, спрятанное в алькове темно-красной плоти чернокожей любовницы. Оба мужчины пошли куда-то и потянули за собой даму так, словно это была собачонка, посаженная на привязь. Женщина вынуждена была поспешать, ибо любое промедление могло доставить ей физическую боль.

«Судя по всему, эта шоколадная пери является их рабыней. Но кто эти люди? Какого они роду и звания?» – все эти мысли, обгоняя друг друга, проносились в воспаленном сознании Владимира.

Рядом со странной троицей лежала еще одна обнаженная рыжая блудница. Разметав огненные локоны по теплому ковру, она кусала от сладострастия губы, полные белоснежные груди с яркими, красноватыми сосками круглились двумя подвижными шарами. Другая – темноволосая женщина-лесбиянка, стоя на коленях, ласкала губами горячий альков, широко раскинутых, стройных ног рыжеволосой менады^[33]. На эту увлеченную парочку поглядывал высокий, напомаженный, несколько манерный блондин с широкими, бледными плечами в рыжих конопушках. Он смотрел на внушительный, миндальный зад склоненной брюнетки, и поглаживал длинный красноватый фаллос.

Спустя минуту он грохнулся возле увлеченной парочки лесбиянок и направил решительного гостя во влажное лоно брюнетки. Женщина вздрогнула, но не отогнала от себя настойчивого поклонника. Ее круглый зад поддался навстречу высокому блондину. Тот принялся наносить резкие удары. Брюнетка выгнулась еще сильнее и застонала от удовольствия. Ее рыжеволосая подруга подняла голову и отстранилась, чтобы не мешать удовольствию страстной брюнетки. Помедлив пару минут, она подползла на коленях к мужчине и встала рядом со своей подругой, оттопырив пухлый, в ямочках, белокожий зад. Озадаченный взгляд блондина прошелся по распахнутым вратам обеих подруг. Но он не растерялся – теперь его мощный фаллос входил то в одно отверстие, то в другое. Обе женщины мычали от острого наслаждения.

С правой стороны, перекинув пышнотелую красотку через подлокотник шелкового кресла, мужчина с длинными усами и волосатой грудью, внешне похожий на бравого гусара, энергично двигал задом над распростертым женским телом. Женщина охала, повизгивала и издавала весьма сладострастные звуки. «Гусар» долбил ее так, словно хотел проткнуть насквозь, однако дама не высказывала ни малейшего признака или желания переменить свою участь. «Гусар» выкрикивал что-то несуразное командирским тоном, широкая ладонь звонко шлепала ее полный зад, он приказывал женщине менять позу. Та проворно подчинялась, с готовностью раздвигая ноги так широко, словно работала ранее гимнасткой или акробаткой. Последняя поза, в которой усатый мужчина употребил свою партнершу, выглядела столь странно, что Владимир усомнился: не сломает ли дама спину, свернувшись в столь затейливый узел…

Чуть поодаль Владимир заметил высокого, голубоглазого, коротко стриженого блондина, напоминающего чертами баварца или австрийца. В объятиях блондина, трогательно прижавшись к широким плечам, сидел другой мужчина – смуглый юноша, хрупкого телосложения с копной темных, вьющихся волос и по-женски пухлыми губами. «Баварец» стиснул запястье своего любовника, другая сильная ладонь ухватилась за копну густых волос и притянула податливую юношескую голову к раскрытому паху. То, что произошло между ними дальше, заставило Владимира вздрогнуть и отвести глаза.

В другом углу – одна смелая брюнетка принимала одновременно троих. Ее полные ноги свешивались по обе стороны бедер крупного мужчины, лица которого Владимир не разглядел. Второй, смуглый и поджарый любовник наносил довольно быстрые удары в покорный женский зад. Третий направлял могучий фаллос прямо в рот, едва дышавшей от возбуждения брюнетки. Еще трое голых крепышей покорно ждали своей очереди. Их похотливые глаза горели от возбуждения, горячие ладони сжимали воспрявшие, готовые на бой, орудия. Брюнетка стонала и визжала, словно молодой поросенок, но лишь тогда, когда освобождался ее крупный, растянутый развратом, рот…

«Бедная дамочка, а если очередь желающих удвоится? – подумал Владимир. – До чего же похотливые создания, эти несносные бабы! Неужто было мало одного?»

На подоконнике восседала другая русоволосая красавица. Разведенные в стороны длинные и полные ноги поражали молочной белизной и открывали темный, бесстыдно распахнутый альков крупного лона, выше которого круглился чуть розоватый, мягкий живот. Завитки длинных, распущенных волос струились по плечам и касались деревянного полотна подоконника, томный взгляд зеленых глаз рассеянно скользил по макушке темноволосого мужчины. Рослый брюнет, стоя на коленях, не отрывал рта от жадного до ласк, мохнатого сокровища. Красотка стонала, широкий зад двигался навстречу, тяжелые груди с вздувшимися сосками торчали в стороны, пухлый рот судорожно хватал воздух, полное тело содрогалось от удовольствия.

Рядом с ней, сидя на шелковом пуфике, занималась любовью другая пара. Женщина казалась чрезвычайно хрупкой, с детскими неразвитыми формами: маленькая, плоская грудь, узкие мальчишеские бедра, худенькие ножки. Прямые, длинные волосы иссиня черного оттенка почти закрывали желтоватое лицо.

Она двигала плечами, густые конские пряди падали назад. Она походила на китаянку или жительницу океанических островов. На широком, но нежном лице красовались узкие миндалевидные глаза, некрупный, приплюснутый носик и маленькие, сочные губы. Возле нее примостился рослый рыжеволосый великан с внушительным орудием… Его фаллос, буравя узкую плоть, двигался медленно и с таким трудом, что китаянка морщилась от боли.

«Не мог найти себе кого-то покрупнее, – озабоченно подумал Владимир, – он же раздавит и порвет эту маленькую крошку с далекого острова…» Но «крошка», как ни странно, не оказывала никакого сопротивления. Гримасы боли перемежались с выражением полнейшего удовольствия. Ее глаза светились восхищением, признательностью, каким-то восточным благоговением перед бурным натиском рыжего великана. Она трепетно вздыхала и шептала какую-то тарабарщину на туземном языке. А может, это была ее молитва или любовная мантра? Лишь изредка с маленьких губ срывался легкий стон, худенькие ножки дрожали, на затуманенные глаза набегали слезы. Но может, это были слезы любви и восторга?

«Кто их разберет этих баб? – рассуждал Владимир. – Развратница! Пускать в себя такую оглоблю…»

Он чувствовал, что его самого уже начинает трясти от страшного, звериного возбуждения.

Всюду, куда бы ни посмотрел наш герой, была одна похоть. В ушах стоял гул из стонов, криков, сладострастного шепота. Владимир не понимал: спит он, или все это происходит наяву. Перед глазами мелькали длинные языки, раскрытые мокрые губы, разномастные ягодицы, бесстыдные раковины вагин, и огромное количество разноцветных эрегированных фаллосов.