Глава третья

Ей совсем не хотелось идти куда-то и что-то покупать, уже после шага с места, где она видела его. Мэгги сослалась на недомогание и девушки вернулись домой.

– Вы так скоро? – удивилась Нора.

– Мэгги стало нехорошо.

– Не нужно было идти пешком.

– Я просто перенервничала, мама. Немного отдохну, и все пройдет.

– Ты не забыла, мы едем сегодня на обед к Томпсонам?

– Конечно, я помню, – уже на лестнице сказала Мэгги.

Девушка почти бегом поднялась наверх, закрыла дверь своей комнаты и прислонилась к ней спиной.

«Что это? Солнечный удар?… Какое божественно красивое лицо, никогда не видела такого, такого настоящего, искристого….Не может быть. Еще два часа назад я так сильно любила Джеральда, а теперь…»

Мэгги ходила по комнате с одной мыслью: «Этого не может быть».

Наконец, после часа мучений она признала: «Может». Присев на край кровати, она с улыбкой закрыла глаза и сказала себе: «Да, я люблю его. Но кто он? Как будто и не человек, таких людей не бывает, он, слишком прекрасен для этой земли. Чудное виденье улыбнулось мне, какое счастье… Нет, это не может быть сном, он где-то рядом, я чувствую. Но где? Как мне нужны сейчас эти глаза».

Чистый, удивительный луч света пролился на ее жизнь и, несмотря на всю его умиротворенность, перевернул давно устоявшийся, строго расставленный по местам порядок течения дней.

Мэгги поняла – никогда и никого она в жизни не любила, кроме этих глаз. И откуда только такая железная уверенность? Ей стало смешно, чем была ее жизнь до сегодняшнего дня. Она шла по ней, ни на дюйм, не отклоняясь от курса, проложенного столетиями женщинами Англии, а может и всего мира. Вспомнилось детство, как она играет на фортепиано и точно знает, в этот час все ее подруги делают то же самое. А потом пошли страсти по нарядам и балам, Мэгги и ее подруг стали вывозить в свет и началось… начался кошмар, стоило заговорить с каким-нибудь джентльменом, как сразу на нее начинали дуться, один танец и уже идут сплетни о вашем романе. Вокруг Мэгги всегда было много кавалеров, которых она и не старалась привлечь, но ее подруги никогда в это не верили. Они или обижались, или укоряли ее за то, что она соблазнила как раз того, кто одной из них так понравился, скорей всего она сломала ей жизнь. Для Мэгги это было невыносимо.

Беспочвенные обвинения угнетали. Она никогда не играла роль, не пользовалась приемами, хитростями для привлечения мужских взглядов. Но ее искренность, естественность как раз и манила к себе, возможно даже больше, чем ее красота. Мэгги не понимала подруг, все им прощала и забывала, но ей все тяжелее становилось жить в их окружении. Смотря на мир широко открытыми глазами, любя его, улыбаясь ему, она все же так много плакала из-за того, что не могла, как ни пыталась, понять его жестокости. Почему люди делают друг другу больно, ненавидят, мстят, завидуют (чувств, с избытком заполняющих высший свет), когда это все можно заменить любовью, светом для себя и ближнего. Ей было больно, когда люди делали больно друг другу, и она никак не могла понять: «почему?», – вопрос, мучавший ее всю жизнь, самый неразрешимый и страшный.

Подруги завидовали Мэгги, но у них не получалось разгадать ее секрет. Они смеялись, когда, ругая кого-нибудь, слышали от нее, что этого человека нужно простить. Одни смеялись, другие думали: «Хочет быть святой». Все они тайно ненавидели Мэгги и, конечно, никогда бы ей в этом не признались. Она занимала слишком высокое положение и вместо правды слышала только лесть и видела лживые улыбки. Это ужасно надоело и просто сводило с ума. Так уж ее воспитали, быть открытой, честной, но здесь правила были другими, и постепенно она их приняла и научилась. Но чувство бесконечного одиночества. Да, был настоящий друг – Том, но вряд ли он задавался вопросами о таких вещах, ему всегда было некогда, и при том, он заводил романы с этими же девушками.

Тогда и появился Джеральд. Вокруг толпилось много молодых людей, а на душе у Мэгги было так тоскливо. Он подошел, пригласить ее на танец, они даже не были знакомы до этого вечера и почему-то Мэгги согласилась. Джеральд сразу рассмешил ее, пошутив на счет всей этой компании, отвлек ее мысли какой-то легкой ерундой и смотрел такими глазами. Мэгги была очарована, ей казалось он особенный, он ее понимает. В то время она еще не знала, что это были его средства достижения цели. Может, в ее истосковавшейся душе давно было место для него, нуждающейся в любви и тепле. Она ошиблась, позволила себе ошибиться. Как порой мы осознано и легко ошибаемся, ничуть не тревожась об этом, решая, что нет ничего плохого в невинном заблуждении. Вот это как раз и страшно, потому что эти мимолетные проступки могут потом разбить нашу жизнь. А может Мэгги сделала это неосознанно, но разве могла она тогда знать, как глубоко ошиблась. Просто влюбившись в Джеральда, она забыла обо всем.

Они стали часто бывать вместе на балах. Когда он заходил в залу очередного торжества, сразу же находил ее глазами и подходил, она неизменно была ему рада. Они танцевали, собирали вокруг себя большие компании во время бесед, все окружающие решили, что скоро свадьба. Хотя сами влюбленные ни разу не заговаривали не только о свадьбе, но и любви. И больше всего этого боялся сам Джеральд. Он загорелся моментально, только увидев ее, и все мужские взгляды в ее сторону только подогревали интерес. Да она была несравненна, именно такая женщина должна была быть рядом с ним, именно ее он искал. А потом…. Хорошо изучив женскую натуру за свою короткую, но насыщенную жизнь, он понял, ближе с ней познакомившись, что она не кокетливая дурочка и это его удивило. Все без исключения женщины, которых он знал, были такими, или становились в его присутствии, будто думая, что это его привлечет больше. Поначалу он не мог поверить, она «настоящая», не пользующаяся ни одной женской хитростью при этом не теряла ни капли женственности. Изучая ее, он все больше изумлялся. Джеральд понял, что нашел алмаз, именно алмаз, не изменившийся и не испортившийся огранкой и оправой. Такая редкость встречалась раз в полвека, нет раз в половину тысячелетия. Тогда он окончательно решил, что женится на ней, ведь только ему должно было принадлежать все самое лучшее.

Мэгги помнила тот день. Сказочная зима, был канун Рождества, падал легкий пушистый снег. Джеральд приехал к ним поздравлениями и когда их оставили наедине, признался ей в любви, тотчас попросив у Элеоноры ее руки. Какой чудесный был тот день.

Мэгги опомнилась, провела рукой по лбу: «Хорошая сказка», – мелькнуло в мозгу. Только от этой сказки остался сейчас пустой звук, как будто это была игра в любовь и все по правилам, как в бульварных романах, которые она ненавидела и никогда не читала. Сейчас она не могла объяснить, что раньше чувствовала к Джеральду, но только не любовь. Теперь Мэгги знала, что такое любовь, только ради тех глаз она готова бросить сейчас все.

«Что делать? Соглашение подписано, машина запушена и как ее остановить? Увидеть бы еще раз эти глаза и у меня хватило бы решимости на все. Но осталось пять дней, всего пять дней. Боже, помоги мне!».

Вечером у Томпсонов были только свои. Джеральд рассказывал о долго готовившемся сюрпризе для гостей. А Мэгги смотрела на него и все никак не могла увидеть то, что видела раньше.

После обеда Оскар увел всех в сад, дав влюбленным время побыть наедине. Этот жест внимательности и возможно нежности с его стороны, покоробил Мэгги. Это означало, они почти женаты и по сути это «почти» можно и отбросить.

Джеральд мгновенно оказался рядом, она не успела собраться с мыслями хоть немного.

– Ты сегодня такая задумчивая или может мечтательная…, – прошептал он, беря ее руку, и целуя поочередно каждый пальчик.

– Я думаю о свадьбе.

– И я, считаю дни.

– Джеральд! – чуть ли не закричав, воскликнула Мэгги.

От неожиданности, он слегка вздрогнул и поднял на нее глаза.

– Что такое?

Этот прямой взгляд темных глаз словно сковывал все внутри, она потеряла всякую решимость.

– А ты…ты, правда, любишь меня?

– Мэгги, я люблю тебя.

– А вдруг тебе только кажется?

– Перестань говорить глупости. Я, конечно, знал о волнении всех невест перед свадьбой, но не до такой же степени. Все будет хорошо, я обещаю.

Она посмотрела на него загадочными глазами и … улыбнулась.

– Смотри, ты обещал.

Молодой человек вздохнул успокоено. Сейчас она смотрела так, будто хотела сказать что-то очень важное, но всего лишь пошутила. Эта черта ее характера и нравилась ему и пугала одновременно, чаще всего пугала, потому что он никогда не знал, чего ждать.

– Глупая, я ведь люблю тебя, – обняв ее, сказал Джеральд.

Глава четвертая

Сегодняшнее утро в доме Браунов было суматошным, все чего-то не успевали, бегали из угла в угол, спорили, смеялись и были счастливы. Праздничные хлопоты всегда приятны.

Мэгги давно проснулась, но не вставала. Она не могла принять того, что день этот все-таки наступил, не верила. Еще вчера засыпая, ей казалось, что мир рухнет, если настанет утро, но, нет, мир не рухнул, наоборот, всеми своими красками и звуками заставлял войти в него, а она не могла себя заставить. Мэгги смотрела как мелкий дождик стучит в окно и думала. Такие безумные мысли приходили в голову. Она готова была убежать с ним, если бы он сейчас появился, только ступил на порог, улыбнулся ей. Так страстно желая этого, она и сама не представляла, как скоро исполниться ее желание.

В комнату, пробираясь на цыпочках, вошла Джейн. Видя, как она крадется, Мэгги взяла подушку и кинула в нее.

Джейн вскрикнула, чуть не уронив вазу.

– Разве можно так пугать?!

А Мэгги упала на постель и залилась смехом. Подруга разозлилась, быстро схватила подвернувшуюся подушку и в свою очередь бросила ее.

В комнате началась капюшона с визгами и смехом.

Энн проходила мимо и услышав это, вошла.

– Вот чем занимается невеста в день свадьбы!

Ответ она получила подушкой, и не желая оставаться в долгу, кинулась в бой.

Это продолжалось до тех пор, пока в комнату не вошла Нора. Девушки замерли и смотрели на нее. А когда она улыбнулась, все засмеялись. Миссис Браун долго не могла ничего сказать.

– Хватит дурачиться, девочки, – ласково сказала она.

Нетерпеливый звонок колокольчика раздавался в прихожей. До смерти перепуганный пожилой слуга спешил к двери, по пути вспоминая, что уже лет двадцать никто так агрессивно не желал попасть в этот дом. По меньшей мере, горит соседний особняк Уоренов, а худший вариант так и не обрел в его мозгу ясную форму, потому что он достиг своей цели. На пороге, празднично одетый для столь раннего часа, стоял разъяренный Том МакКалестер. Он стремительно влетел в дом, ничего не ответив лакею на приветствие, помчался по лестнице. Слуга только успел выкрикнуть: «Мистер Майкл еще спит».

С шумом распахнув дверь в спальню друга, он закричал: Я убью тебя!!! Ты до сих пор спишь!!!

Майкл, слегка обескураженный таким выпадом, сел на кровати.

– Доброе утро, Том. Что ты так кричишь? – пробормотал полусонный юноша.

– Ты хочешь проспать главный день в истории Лондона!!! Где твои слуги, пусть немедленно собирают тебя, через полчаса, не больше мы должны уехать. Да вставай! – тряся его за плечо, не унимался Том. Попутно он звал слуг, давал распоряжения о срочных сборах.

– Да в чем дело? Главный день в истории Лондона, Темза пересохла…или мы начали войну с Францией?

– Лучше не зли меня, не смешно!

Вот это как раз и рассмешило Майкла, редко ему удавалось видеть друга в таком состоянии. Строгий, почти суровый, преисполненный ответственности, готовый решать глобальные проблемы, да это случалось не часто, видимо что-то и правда произошло. Серьезный Том МакКалестер это вообще нонсенс.

– Над чем ты смеешься? – вспыхнул Том.

Майкл так и подавился смехом.

– Том, я готов на все, что ты не потребуешь, только, пожалуйста, ответь, что случилось?

Над Майклом уже колдовали бесконечные руки слуг.

– О-о-о! Ты забыл!! – воскликнул, расхаживающий по комнате Том.

– Вероятно, раз ты так кричишь.

– Замечательно, вот только пересохни Темза в один день с началом войны с французами, все обратили бы на это меньше внимания, чем на свадьбу Джеральда и Мэгги!

– А… – протянул друг – точно, сегодня, прости, я и, правда, забыл.

– Вчера я раз тридцать напоминал тебе! Учти, Майкл, если из-за тебя я что-нибудь пропущу…

– Я сам себя убью раньше, – улыбаясь, сказал Майкл, – видимо это будет безболезненнее, глядя на твой гнев.

Через пятнадцать минут они мчались к церкви.

Майкл, конечно, знал, что его друг, всегда немного преувеличивает, но даже он не смог описать предполагаемое действо, таким, каким оно выглядело сейчас. И Майкл укорил себя за неверие другу.

Возле церкви стояли толпы людей. Экипажам просто негде было помещаться. Те, кто замешкался дома, выбирая лучшие перчатки или шляпку, вынуждены были пробираться сквозь толчею пешком, отправив кучера на соседнюю улицу, искать свободное место. Друзья поступили также. У Майкла мелькнуло в голове, что за время, проведенное им в Лондоне с момента приезда, он постоянно идет через толпу. А еще, что сегодня венчается, по меньшей мере, принц, а может и сам король. Только на таких торжествах он видел столько людей. Все они, под зонтами и без зонтов, в дорогих или простых платьях, терпеливо мокли под дождем, разговаривали, сплетничали, ахали, создавая шум похожий на улей. Высший свет, разместившийся внутри, тонул в таком же гуле. Потесниться пришлось и здесь, но Бог, очевидно, услышал мольбы Тома и места по их приглашениям никто не занял.

– Я не вспомню, когда в последний раз так переживал, – свободно вздохнув, сказал Том.

– Боюсь, мне придется признать, просто грандиозно.

Друг усмехнулся.

– Это только начало. О, посмотри туда, прелестница Катарин с родителями, – он приветственно кивнул им.

– Хорошенькая, и она еще не твоя пассия?

– Я только намереваюсь.

– Не опоздай, видел, как мило она улыбнулась мне? – засмеялся Майкл.

– Ты не напугал меня. Хотя я предчувствую перемены, вы смазливой внешности мистер О'Генри, собьете мои ставки.

– Да не переживай, вот я найду свою музу и до других мне не будет дела.

– Какие поблажки с вашей стороны, это ты сейчас так говоришь, подожди, сегодня познакомлю со столькими леди, что тебе не хватит одного романа.

– Ну да, ну да, – озираясь по сторонам, отвечал друг, – вот я, в отличии от тебя свои обещания держу.

– А что такое?

– Ее здесь нет.

– Ну, значит, на приеме она будет. Майкл, мне и самому уже интересно увидеть ее. Что загадочная особа свела с ума моего друга.

Дальнейшие споры на эту тему прервала внезапно наступившая тишина, и музыка, последовавшая за ней. Церемония началась.

Все взоры обратились к вошедшей невесте и сопровождавшему ее к алтарю мистеру Брауну старшему. Роскошное белое платье, длинная фата с вуалью, жемчуг, она была ослепительна. Среди гостей раздавались негромкие возгласы восхищения и звон разбившихся сердец.

Майкл понимал, как она должна быть прекрасна, а ведь даже не видел ее лица. Он невольно бросил взгляд на Джеральда, пытаясь представить, как это чувствовать себя на месте человека, чьей на веке станет такая девушка.

Странное чувство овладело им, казалось, солнце покинуло небеса и идет сюда, потому на улице льет дождь. Это чувство говорило ему, что она почти ангел, даже какая-то уверенность, появившаяся только от края ее платья и слегка видимой над головами фаты. Майкл упрекнул себя в беспредельной влюбчивости. Но он ничего не мог с собой поделать, теплое и нежное чувство разлилось по телу. Сердце что-то подсказывало, но что именно, он не успел разобрать. Даже сказать себе, что чувствует к этой незнакомке и к тому же чужой невесте, он не мог. Не богохульство ли, это пожелать чужой невесты в храме? Как он может так думать и чувствовать? Однако чувства никогда не спрашивают нас, не слушают наши рассуждения, доводы, упреки и проклятья, они просто есть, возникают из ничего и не во что превращаются, испаряясь. Это чувства к плоти, к оболочке, они вспыхивают мгновенно и неизбежно пропадут, если их не подпитать красотой души. Они, как и мы сами, прах. Но эти жестокие слова относятся только к смертным чувствам, а бессмертные, настоящие, когда мы чувствуем их душой – вечны. Наши единственные и любимые, до того момента пока мы их не знаем, все же наши, мы чувствуем, что где-то есть незнакомые, но любимые нами люди, наши судьбы, именно такие, какими мы их представляем, о которых мечтаем и не можем описать единый портрет словами. Время, когда мы их не знаем – подготовка к встрече. Бессмертные чувства не возникают из ниоткуда и не пропадают в никуда, мы рождаемся с ними и живем в ожидании встречи. Не зря люди, встретившиеся вчера, говорят, что знают друг друга так, будто были знакомы всю жизнь.

Судьбу свою распознать сложно, столько разных чувств мешает нам, но, когда приходит ее время – ты понимаешь – вот она. У тебя открываются глаза и сердце прозревает. Ты, наконец понимаешь, что такое судьба, ты поражен и не веришь первые секунды. А как неописуемо прекрасны эти первые секунды, когда все становиться не напрасно и ты скидываешь тяжелый груз сомнений и поисков ее, судьбы!!!

Медленно открывалось сердце Майкла, массивная, тяжелая дверь, к его тайникам, он казалось, чувствовал ее осторожное движенье дюйм за дюймом. Сердце знало – это не просто так и становилось страшно от того, что можешь познать истинную любовь. Вернее, оно уже знало ее. Но глаза пока не верили, все органы, мышцы тела работали на грани возможностей. Но не поспевали за таким догадливым сердцем, не веря ему, глубоко изумляясь. Секунды плавного ощущения до полного понимания, что твоя судьба нашла тебя, это незабываемое чудо!

Когда Мэгги проходила рядом, он разглядел под густой вуалью краешек ее лица. А потом пытался домыслить ее черты. Она божественна и как счастлив он будет, только увидев ее лицо! Он, не отрываясь, смотрел на нее, почти не замечая бешеный стук, уже все знавшего сердца. Ее голос, а ведь именно таким он знал ее голос, да он должен быть таким. Майкл сам не понял, почему у него кольнуло сердце, когда она произнесла: «да». Что будет дальше он и представить себе не мог, утонув в созерцании ангела.

А дальше будущее стало настоящим, и оно было страшным.

Джеральд поднял вуаль и поцеловал невесту, а потом она обернулась….

Майкл смотрел и не верил, в глазах потемнело, он провел по ним рукой, они как будто ослепли. Было такое чувство, как перед потерей сознания. Он уже ничего не видел и шум в ушах не проходил. Минуту спустя он почувствовал, как его подталкивает Том и с трудом разобрал его лицо. Туман, а среди него ее образ постепенно рассеялся, и он смог услышать голоса, выходивших из церкви людей, увидеть их лица.

– Идем, Майкл.

– Куда?

– Идем, – ответил, не расслышавший вопроса Том.

Свежий воздух и сильный дождь отрезвили его и уже шум, разговоры, крики не были каким-то сторонним явлением. Постепенно он приходил в реальность, но ужасную реальность.

Только в экипаже Том обратил внимание на странное лицо друга.

– Что с тобой?

– Ничего.

– Ты очень бледный.

– Как зовут невесту?

– Мэгги, ты вроде и раньше это знал.