ГЛАВА 8

ТАЛАНТ

– По-моему, лишь тот, кто обладает особым даром,

сможет постичь тайну Таинственного Замка, – сказал Баник.

– По-видимости, ты прав,– согласился с ним Луцик. –

Но как можем постичь ее мы, самые обычные дети?

(«Приключения Баника и Луцика в Таинственном Замке»)

Занудливо тянулся последний урок – физика. Учитель, черный маг Миракс, процарапывал ногтем по специальной доске из мягкого камня длиннющую формулу. Мы с Луциком, зевая и украдкой переглядываясь, списывали, рядом со мной, устроившись за парту третьей и качая тощей коленкой, скрипела пером Элька.

Элька приклеилась к нам, как квакря к листу водяного тычиночника, и отлипать явно не собиралась. Когда мы вернулись из Замка на школьный двор, она как ни в чем не бывало треснула в улыбке от уха до уха и прогнусавила:

– Ой, ребята, как здорово было! Ладно, мне домой пора, а то мама и папа беспокоятся. В школе увидимся!

Она повернулась и убежала с подскоками, с места взяв хорошую скорость и сильно хлопая по земле подошвами.

– Фу ты, – сказал Луцик, поглядев ей вслед. – Очень надо нам с ней видеться и завтра, и вообще! Чего ты ее не выбросил в пещеру, как договорились?

– Мало ли что мы договаривались, – буркнул я, глядя в сторону. – Я тоже по картинке в первый раз переносился. Думаешь, просто, да? Это вам там хорошо в пространственно-временных коконах, а меня мотает то вверх, то вниз, и несет быстро – знаешь как?

– Не знаю, – сказал Луцик завистливо. – А нельзя устроить, чтобы меня тоже мотало и несло?

– Нельзя. По крайней мере, я не умею: этот-то перенос еле освоил… – тут мне вдруг пришло в голову, что Луцик может потребовать выбросить Эльку в озеро в следующий перенос, раз я уже вроде как научился, и я быстро добавил:

– Но выбросить Эльку все равно, по-моему, не получится.

– Чего ее теперь выбрасывать? – махнул рукой Луцик. – Пускай уж. Обидно только, что ее теперь все время с собой таскать придется. А то всем же раззвонит, ябеда лупоглазая…

– Придется, наверное. Лишь бы еще в школе не привязывалась.

Но Элька привязалась. Не успели мы на следующий день войти в класс, она тут же подбежала и заканючила:

– Ба-аник, а можно я с вами за одну парту сяду?

– Вот еще, – испугался я такой напасти. – Кто это втроем сидит?

– А вон сидят, и вон, девочки…

– То девочки, а то мы, да еще ты, такая дылда, – фыркнул Луцик. – Ты с нами не поместишься.

– Помещусь!

– Отстань! – сказали мы согласным хором и уселись. Элька надулась и села сзади, но в течение первого урока мы успели сто раз об этом пожалеть. Эльку явно распирало – она то и дело перегибалась вперед, набирала воздуха и кряхтела либо инфразвуком, либо громким шепотом, который давал в классе отчетливое эхо:

– Ребята… А помните прокрухтину? А как думаете, куда мурда делась? Она теперь так и висит? Или нет? Или да? А?

Перемены мы дождались с трудом. Как только прогудел рожок, Луцик резко повернулся к Эльке и прошипел:

– Ладно, садись давай сюда, надоела уже!

Элька не стала придираться к форме приглашения, быстренько сгребла свои книжки и уселась на краю парты рядом со мной, пнув меня локтем и коленкой.

– Да осторожней ты! – сказал я, не выдержав.

– Ага, извини, Баник.

– Чепуха какая-то, – мрачно проговорил Луцик. – У тебя там целая парта, а ты тут жмешься.

Элька и в самом деле имела в распоряжении целую парту, потому что, как и все белые маги, сидела одна – ни люди, ни черные маги с белыми водиться не желали.

– Подумаешь! – радостно отозвалась Элька и снова пнула меня коленом. – Одной скучно. Я давно хотела с вами подружиться и вместе сидеть.

Я хотел сказать, что этого еще не хватало, дружить с белым магом. Но после наших приключений в Замке мне откровенно отбривать Эльку было как-то неудобно, а Луцик молчал. Поэтому я произнес:

– И зачем тебе мы? Девчонки должны дружить с девчонками.

– А они со мной не хотят…

– А чего ты хотела? – буркнул Луцик. – Дружи с белыми магами: вон, с Ецей.

– Не хочу, она противная.

Тут с Элькой было трудно поспорить. Мы временно сдались, потому что деваться было некуда.

Сегодня был третий день, как Элька сидела с нами. Мы уже кое-как к этому привыкли, а вот одноклассники стали как-то подозрительно на нас посматривать и хмыкать. Луцик вел себя невозмутимо, будто все так и надо, я тоже старался не очень нервничать, но мне это не особо удавалось.

Физика, наконец, кончилась, мы с Луциком вышли из класса вместе с неотвязной Элькой.

– Ребята, подождите меня внизу! – грянула она на весь коридор. – Я щас, только про контрольные спрошу.

Мы хмуро переглянулись и ничего не ответили. Элька убежала. Луцик тоже ушел вперед, а я задержался у расписания. Тут-то меня и прижали Орис и Герц, наши хулиганы-черные маги.

– Баник и Луцик себе Эльвиру нашли! – сказал Герц своим противным голосом, будто ногтем скреб по железяке.

– Так оба на ней и женятся! – добавил Орис и захихикал.

– Как вот дам сейчас! – сказал я от делать нечего.

– Во, еще и защищает, белую-то магиню! – поразился Орис. Герц сказал:

– Чего ты там дашь, колдовать-то не умеешь, с белыми водишься, тьфу.

– Умею я, – сказал я сквозь зубы, и, чтобы не успеть испугаться, быстро швырнул в них пучком воздушных ниточек. От неожиданного сильного порыва ветра они сели на пол, но тут же вскочили, растопырив ногтистые руки, злющие-презлющие. Я тоже выставил перед собой ногти и сказал противным инфразвуком:

– Герц – девочка с косичкой! Испугался, что тебя ветром сдуло?

– Ну, щас мы тебя заколдуем! – завопили они.

– Да я вас сам! – ответил я. Орис и Герц набросились на меня. Конечно, колдовать мы не стали, а принялись драться, шипя, ругаясь, рыча инфразвуком и стараясь получше оцарапать друг друга ногтями. Герц с Орисом были драчуны умелые, да еще и превосходили меня количеством, так что я сам не понимал, на что надеюсь, но продолжал как мог защищаться, и даже вроде бы удачно вделал ногтем по чьей-то руке. Да еще кто-то вдруг пришел ко мне на помощь… Кажется, Луцик! А кроме него появился еще кто-то, кто приложил Ориса по голове тяжелым портфелем.

– Ой-ой, учительница Арта, а там деру-у-утся… – услышал я ябедный голос одной из человеческих девчонок.

– Кто?

– Все-е… Черные маги… Шипят, как крухты… И человек… И белая…

– Безобразие! А ну прекратить немедленно!!! – завопил над нами зычный голос завучи. – Эльца, не бей Ориса портфелем! Баник, прекрати царапаться! Луцик, не тащи Герца за косу, ему же больно!

– Вот и хорошо!

– Этого еще не хватало! Встаньте немедленно!

Драка, понятное дело, свернулась. Мы все, пошатываясь и встряхиваясь, поднялись с пола и выстроились у стенки. Орис и Герц одновременно вдохнули и с ненавистью поглядели на меня. Я так же поглядел на них. Луцик с Элькой, в свою очередь, заботливо оглядывали меня со всех сторон, видимо, ища повреждения. Но их, если не считать нескольких царапин на щеке, руках и шее, почти не было, как и у Ориса с Герцем – нашу кожу довольно тяжело повредить даже нам самим. Элька была не оцарапана, только растрепана, а портфель ее, судя по его состоянию, хорошо поработал. Луцик удовлетворенно глядел то на меня, то на несколько черных волосинок, вырванных из косы Герца… Тут до меня дошло, что все это время завуч что-то говорила, и я запоздало вслушался.

– …Больше никаких! – докончила она, скрещивая руки на груди. – Баник и Луцик, мне жаль ваших родителей, уже второе замечание с начала оборота! Эльца, Орис и Герц – то же самое! Еще раз подобное увижу, так легко не отделаетесь! Идите отсюда!

Мы повернулись и понуро направились к выходу из школы, оставив кипящую гневом завуч и Ориса с Герцем, которые принялись что-то злобно ей объяснять.

Заговорили мы между собой только когда вышли за школьную территорию.

– Ба-аник, а тебя вроде как до крови, – жалостливо промямлила Элька. Я посмотрел себе на руки – действительно, царапины почернели, но при этом исчезали на глазах – это так действовали черные клеточки, что на черных магах все быстро заживало.

– Уже проходит, – сказал я, махнув рукой перед Элькиным носом. – До дома дойдем, уже не видно будет…

– Чего они привязались-то? – спросил меня Луцик.

– Да из-за… – начал я и покосился на Эльку. Чего-то мне вдруг расхотелось рассказывать о причине драки, и я докончил скороговоркой:

– Сам не знаю. Так просто прицепились. Делать им нечего.

– Они вообще хулиганы, – кивнула Элька. – Один раз чего-то мне с чернилами сделали такое – я сунула в чернильницу перо, а она как рванет! У меня все лицо синее было…

Луцик отвернулся и сдавленно зафыркал, я тоже, представив синелицую Эльку, едва не рассмеялся, но с трудом удержался и сказал:

– Ладно, ну их. Только завуч опять нажалуется…

– Мои родители ругаться не будут, – твердо сказал Элька, – а ваши?

Мы с Луциком переглянулись и пожали плечами. Кто их знает?..

Завуч, конечно, нажаловалась, но это было бы еще ничего, если бы дома у меня был один папа. А тут, как нарочно, пришла проведать нас и мама.

Она встретила меня в дверях сердитая донельзя и тут же принялась меня прорабатывать:

– Что же это такое! Приходишь к нему раз в две недели, а он нет чтобы подготовиться, порадовать мать, обязательно что-нибудь отчебучит!

– А чего я… Они сами, – сказал я вполголоса и уставился на книжные полки.

– Вот видишь, – сказала мама папе. – Как ты его воспитываешь. Этот Луцик…

– Ну да, хулиганистый мальчик, но сейчас он, кажется, и не был зачинщиком, – заметил папа.

– Да у него теперь кроме Луцика еще подружка нашлась! С белой магиней за парту уселись!

Папа недоуменно взглянул на меня.

– А чего? – сказал я. – Она сама.

– У тебя все само, – мама поджала и без того тонкие губы и передернула плечами. – Все само, а ты ни при чем! Своего мнения у тебя вообще нет. Луцик хулиганит – и ты хулиганишь. Луцик дружит с белым магом – и ты туда же. Откуда такая бесхребетность!

– Да, Баник, я же тебе говорил, – огорченно добавил папа. – Нельзя же так…

– Белые маги выжили нас из страны! – громко вдохнув, воскликнула мама резким голосом. – На моих лично глазах они вытянули черные клеточки из четырех черных магов. Потом в здравом уме остался только один! А эта Эльца – дочь полицейского, который ловил Дамнозиса.

– Да она, вообще-то, нормальная, – неожиданно для себя сказал я.

– Может, и нормальная, – вздохнул папа. – Конечно, тебя никто и не призывает уподобляться белым магам и нападать на них. Но можно же не вступать с ними в контакты, особенно сейчас, в такое смутное время… Может быть, оборотов через сто все как-то уладится, надо переждать…

– Что ты! – произнесла мама. – Зачем ему ждать! Он сейчас куда-нибудь влезет, дождется, что из него все черные клетки повытянут, и ему все равно, что родители старались, его растили! Ты тоже вечно либеральничаешь, а он даже не учится толком. Только зверюг бесконечных в дом натаскивает!

– Ну, не к тебе же в дом, – увещевающе возразил папа.

– И то хорошо…

Как всегда, когда на меня долго ругались, мысли мои принялись бродить где-то далеко. Очнувшись посреди очередной маминой фразы, я поднял глаза и громко спросил у обоих родителей:

– Слушайте, а почему же Дамнозиса не выжили из Лины, как всех остальных?

Родители переглянулись. Мама пожала плечами.

– Потому что он был странный черный маг. Если хочешь знать, на мой взгляд, не совсем нормальный со своей любовной идеей фикс.

– Видишь ли, Баник, – вступил папа, – он был личность великая, перевернувшая историю. Но обычно все великие личности очень своеобразны. То есть мало найдется нормальных черных магов, которые поступили бы, как он. Но он действительно с детства отличался этой… Скажем так, зацикленностью на семейно-любовной теме. Его мать даже по его просьбе ходила спрашивать будущее у черного мага Мара…

– Интересно, куда делись все маги, видевшие временные ниточки? – недовольно сказала мама. – Сейчас, по-моему, ни одного нет.

– Временные ниточки? – переспросил я с каким-то внутренним замиранием. – А как их можно видеть?

– Обычным черным магам – никак, это такой талант врожденный, судя по всему, генетически обусловленный, – принялся объяснять папа с увлечением. – Временники встречались всегда редко, и из-за этого пользовались большим почтением…

– И так зазнавались, что с ними невозможно было разговаривать, – заметила мама. – Мар, например, говорил какими-то ребусами, и нарочно ничего толком не объяснял. А какой у него был дом в пещерах! Чего ему туда только не несли!..

– А… То есть другие маги не могут поглядеть на кого-то и увидеть, что с ним будет через несколько мигов? – спросил я осторожно.

– Конечно, нет! – отрезала мама. – А то ты не знаешь! Вообще никаких сдвигов во времени: только в пространстве.

– Баник… – сказал лучше меня знающий папа. – Это ты к чему? Ты что-то такое видел?

– Ладно тебе, ну откуда у него…

– Погоди… Ты не видел, случайно, глядя на человека или мага, идущие от него изображения, которые складывались бы в ниточки?

Мне стало не по себе, будто я десять тысяч мигов просидел в горной речке. Ну да, видел я временные ниточки. И чего теперь будет, если я об этом скажу? Все ко мне начнут приставать с вопросами, чего у них там случится через несколько оборотов, платить мне хныки, надоедать, и наверняка в покое больше никогда не оставят. И с Луциком небось не останется времени поиграть. И в Замок не наведаешься. А еще мне придется научиться разговаривать ребусами!

Когда я представил себя перед кучей взрослого народа, который смотрит на меня, разинув рты, то почувствовал примерно то же, что чувствовал, глядя вниз с большой высоты: даже голова закружилась…

– Не было у меня ничего, – сказал я папе, подняв на него глаза. – Я так спросил, интересно было. Ну, я пойду уроки делать?

Папа вздохнул:

– Ладно, иди.

– И я пойду, – все еще сердито сказала мама. – Надеюсь, в следующий раз вы меня больше порадуете…

Я быстро вбежал к себе в комнату, захлопнул дверь и, плюхнувшись на кровать, покосился в зеркало. Ну и струханул же! Аж лицо стало светло-коричневым.

– Ваф! – сказала радостная Лорка, поднялась с пола и замотала хвостом. Я ухватил ее обеими руками за квадратную морду, потрепал брыли и ткнулся носом в ее влажный черный нос, сказав шепотом:

– Пронесло!

– Мво-о-о, – довольно подтвердил Мосик, выбираясь из-под одеяла и вползая ко мне на колени. Я ради забавы попытался просмотреть его временные ниточки. Получилось не очень – от волнения я не мог сосредоточиться, но, кажется, последнее из четких изображений Мосика ело мясо во дворе.

– Точно! – сказал я животным. – Вы же еще не кормлены!

И, вскочив, пошел исполнять свое же предсказание…