Её взгляд затуманился, и она отвернулась.

– Иногда я думаю, что уже не живу, а просто существую. Но, быть может, и в этом есть какой-то смысл.

Я хотел возразить, но не успел. Она подняла руку, останавливая меня.

– Господин Хубилай, зачем вы спросили обо всём этом? Почему вы, совершенно незнакомый человек, так заинтересовались судьбой девушки, которая ничего не может предложить вам взамен?

Я сделал паузу. Ответить честно? Или придерживаться своей роли? Но, глядя в её глаза, я понял, что она заслуживает правды. Или хотя бы её части.

– Потому что, госпожа, иногда судьба сталкивает нас с людьми не просто так. И, возможно, я оказался здесь, чтобы помочь вам отыскать другой путь.

Она долго молчала, а потом неожиданно для меня улыбнулась.

– Если это так, господин, то, быть может, вы правы. Может, судьба ещё не закончила со мной.

Мэйлин благодарила меня за вино так изящно, что я на мгновение забыл, кто из нас прикидывается торговцем. Я поймал себя на мысли, что впервые за долгое время кто-то обращается ко мне с искренней вежливостью, и, откровенно говоря, это сбивало с толку.

Она молчала, её пальцы всё так же перебирали ткань рукава. Я продолжил, решив отвлечь её.

– Позвольте рассказать вам историю, госпожа. Говорят, её конец зависит от того, как вы будете её слушать.

Она подняла на меня взгляд, в котором мелькнуло лёгкое любопытство.

– Много лет назад, – начал я, – жил один купец. Он потерял всё: дом, семью, даже своё имя. Он скитался по Поднебесной, торгуя то шелком, то специями, пытаясь выжить. Однажды судьба привела его на тропу, где он встретил девушку, чья жизнь была не менее разбита.

Я сделал паузу, глядя на неё. Её брови чуть нахмурились, но она слушала.

– Эта девушка напомнила ему, что иногда можно не только выживать, но и жить. Она показала, что даже в отчаянии есть место свету. И знаете, что сделал этот купец?

Она покачала головой, но её глаза уже не были такими мрачными.

– Он решил, что не может остаться в стороне. Он понял, что его задача – не продавать товары, а помогать тем, кто помогает ему снова верить в жизнь.

– И что с ним стало? – спросила она, поддавшись истории.

– Он ещё в пути, – ответил я. – Но я уверен, что он найдёт способ изменить не только свою судьбу, но и судьбы других.

Мэйлин улыбнулась, слабая тень осознания мелькнула в глазах.

– Это красивая история, – тихо сказала она. – Но в реальности всё сложнее, верно?

Я кивнул, подавляя желание сказать, кто я на самом деле. «Если бы я вмешался раньше», – мелькнуло в голове.

– Но это не значит, что реальность нельзя изменить, – сказал я, глядя ей прямо в глаза. – Иногда нужно просто встретить нужного человека в нужное время.

Она долго смотрела на меня, затем, так ничего и не сказав, лишь улыбнулась и удалилась к себе.

Я же был уверен лишь в одном: я не оставлю её в беде. Даже если мне придётся пожертвовать всем.

– Ого, хозяин, это так на тебя долгий полёт влияет? Или твое сердце бьётся так сильно из-за чего-то ещё? – съехидничал Шэнь, спрятавшийся в широком рукаве моих одежд. Я шикнул на него.

Уверен, что бы ни случилось, господин Вэй пытался сохранить благополучие своей семьи. Детство Мэйлин, наверняка, было счастливее моего, безо всяких нападений каждые полтора дня. Я представил, как она, маленькая, бегала в садах своего семейного особняка, смеясь от счастья.

А теперь она здесь, на этой джонке, летящей в Чанъань – на пути к своей золотой клетке, потому что остальные дороги для неё закрыты.

«Судьба переменчива, – подумал я, вспоминая уроки великих триграмм. – Пусть пути извилисты, но, возможно, это мой шанс помочь ей, если уж не изменить её судьбу».

Мысли мои вновь вернулись к великим триграммам, к преданию о них и тому, как они могут указать мне путь…

…В глубине веков, когда мир был ещё молод, а граница между небом и землёй была тонка, как рисовая бумага, жили маги, которые обладали тайнами мироздания. Они могли управлять стихиями, призывать духов и видеть нити судьбы, связывающие все существа. Но даже среди этих избранных выделялся один маг, чей дар превосходил способности остальных. Его называли Хранителем триграмм, хотя истинное имя давно затерялось в песках времени.

Хранитель мог видеть будущее и изменять его, словно художник, рисующий на шёлковом свитке. Он знал, что его сила – одновременно благословение и проклятие, ибо перемены, которые он создавал, могли как исцелять мир, так и разрушать его. Долго размышляя, как передать своё знание потомкам, он нашёл решение. Он создал великие триграммы – символы, которые содержали тайны мироздания и путь к равновесию.

Каждая из восьми триграмм олицетворяла один из основополагающих элементов: Небо, Землю, Гром, Воду, Гору, Ветер, Огонь и Озеро. Вместе они воплощали взаимодействие инь и ян, света и тьмы, порядка и хаоса. Но это было только началом. Поняв, что мир слишком сложен для описания одними триграммами, Хранитель создал шестьдесят четыре гексаграммы. Они были комбинацией двух триграмм, где каждая черта – иньская или янская – имела своё место и значение.

Эти гексаграммы стали своего рода картой мироздания, способной объяснить, как сменяются эпохи, как движется судьба и как человек может найти свой путь в круговороте изменений. Нижняя триграмма олицетворяла внутренний мир, созидательное начало. Верхняя – внешний мир, разрушение или завершение. Каждая черта, каждая позиция несли смысл, раскрывая взаимодействие неба, земли и человека.

Говорят, что Хранитель триграмм собрал свои знания и видения, записал их на тончайших шёлковых свитках, используя чернила из крови дракона и пыльцы феникса. Эти записи стали сердцем книги, которую назвали «Великие триграммы». Однако он понимал, что такие знания опасны в руках тёмных сил. Чтобы защитить своё наследие, он спрятал книгу в пещере гор Куньлунь, запечатав её магическими символами. Открыть ларец могли лишь те, кто обладает чистым сердцем и сильной волей.

Легенда гласит, что каждый, кто пытается обратиться к великим триграммам, не только ищет ответы, но и устанавливает с ними связь. Чем больше человек взывает к ним, тем ближе он становится к пониманию. Однако лишь избранные, кто способен видеть гармонию между светом и тьмой, могут прикоснуться к истинной тайне книги.

Каждая гексаграмма не только символизирует определённый момент жизни или вселенского цикла, но и даёт совет, как человеку действовать в изменчивом мире. Например, гармоничная гексаграмма Цзи-цзи (Уже конец) говорит о завершении и уравновешенности, тогда как Вэй-цзи (Ещё не конец) символизирует хаос и неопределённость, указывая на необходимость действий. Они учат, что только через баланс можно достичь истинного понимания.

С тех пор знания о великих триграммах передаются из поколения в поколение. Они – ключ к судьбе, зеркало для тех, кто ищет истину, и путеводная нить для заблудших в лабиринтах мироздания…

«Всё-таки великие триграммы – это не просто некий материальный артефакт, – размышлял я, вспоминая легенду. – Это воплощение самой судьбы. Она выбирает тех, кто достоин её, ведёт их по пути, где ответы приходят не сразу, а только тогда, когда ты готов их принять. Она – больше, чем проводник. Она – страж и испытание. И если она связала свою судьбу с моей, значит, путь к истине ещё впереди».

***

Тем временем джонка уже приближалась к Чанъаню, и я уединился в своей комнате. Воздух был плотным, с примесью чего-то металлического – не иначе, как перед грядущей грозой. Или, скорее, перед моими личными разборками с теми, кто умудрился превратить мою жизнь в одно большое приключение, полное ловушек.

Я развернул старинный свиток, который хранился у меня как напоминание о том, что прошлое никогда не уходит далеко. В нём были имена. Каждое имя – словно тень, явившаяся из прошлого и готовая напомнить о себе в самый неподходящий момент. Советники, торговцы, маги, военачальники – вся эта великолепная коллекция потенциальных врагов. Если бы их списки прилагались к подарочному набору, он точно назывался бы «Три простых шага, как усложнить жизнь».

Первым в списке красовался Фу Лянь. Этот человек был воплощением той самой мудрости, что учит: «Хочешь жить спокойно – держись подальше от психов». Фу Лянь был известен не только своим умением манипулировать людьми, но и исключительным талантом превращать их в оживших мертвецов. Нет, не в том смысле, что они падали с руками вперёд и хрипели «мозги». Хотя… Кто знает, что там творится в голове человека, способного устраивать массовые казни с завидной регулярностью.

Следом шёл Хо Ши – успешный торговец, на фоне которого блекла вся былая слава Хубилаев, который по слухам мог продать даже песок в пустыне. Его караванные пути тянулись по всей империи, а репутация – в самые глубокие ямы морали. Этот умудрённый опытом деятель снабжал армию Белого Феникса всем необходимым, а заодно занимался контрабандой артефактов, которые могли бы свести с ума половину Поднебесной. Я бы даже не удивился, если бы он однажды выставил на продажу собственную тень.

Далее шла яркая звезда списка – Чжао Мин, стратег и одновременно ходячая катастрофа. Этот человек знал всё о войне, кроме того, что она может закончиться миром. Его планы оставляли за собой развалины, обломки и раздавленные надежды. Женщины, дети, старики – для него они были лишь лишними запятыми в предложениях о победах.

Но, конечно, самым ярким и мрачным украшением списка был Ли Фэн. Тёмный маг, мастер запретных ритуалов и, судя по описаниям, лучший кандидат на роль злодея в любой эпической истории. Его любовь к созданию армии нежити и призыву демонов была примерно такой же сильной, как моя любовь к жареному гусю. Разница только в том, что я никого не убиваю ради ужина. Обычно.

Сидя перед свитком, я не мог не заметить, как каждое имя отзывалось в памяти эхом зла, страха и разрушений. Это были не просто люди, это была сеть, которая обеспечивала власть Белого Феникса. Уничтожить их значило разрушить остатки его влияния, но также и бросить вызов тёмной стороне мира. Или, в моём случае, начать путь, полный бесконечных стычек, ударов в спину и драматичных монологов.

«Пора навестить этих господ», – подумал я, сворачивая свиток. Почему-то в голове возникла картина: я, стоящий в дверях зала, и их испуганные лица. Конечно, на деле всё будет куда менее эпично – скорее, я спрячусь за ближайшей колонной, пока не придумаю, как их отвлечь.

Взгляд упал на меч, лежащий на столе. Его стальное лезвие словно бросало вызов самому себе. «Ну что, друг, готов к очередному путешествию в самые мрачные уголки Поднебесной?» – мысленно обратился я к нему. Меч, разумеется, промолчал. Но я чувствовал, что он понимает меня.

– Великие триграммы, – пробормотал я, вставая. – Надеюсь, вы сейчас заняты чем-то вроде планирования моей победы. Если нет, то хотя бы подкиньте пару идей, как не умереть глупо.

Уверенность во мне крепла. Конечно, перспектива встретиться с любым из этих людей заставляла внутренне подрагивать, но другого пути не было. «Или я, или они», – подумал я.

И, разумеется, решил, что первое будет предпочтительнее.

Не то, чтобы я не рассматривал путь милосердия к врагам своим, если не получится взять их дипломатией, но вряд ли они будут ко мне столь же лояльны.