– Так! – мужчина встал. – Завтракайте молча и оба наказаны!

– Опять же Зойка придет, что бы это пережить мне нужно много сладкого, – через пару минут пожаловался мальчик.

– Что значит: «опять»? Я даже не помню, когда она приходила.

– Зато я помню.. Мама, папа, вы, может, и не знаете – но они там полночи прыгали, как коровы.

– Он меня коровой обозвал? – обиделась девочка.

– Может, как лошади? – подзадорил отец семейства.

– И, ржали, как лошади, – согласился мальчик.

– А, теперь – лошадью… сам ты лошадь.

– Мама¸ я ее не обзывал, я сказал: «как». А, она меня обозвала.

– Сам ты – «как» лошадь, – прошипела девочка. – Ну, почему этот дурак – родился моим братом? Или, как говорит мама: «в капусте нашли». Зачем вы его, вообще, искали?.

– Я мальчик, я – как жеребец! Мам, она меня под столом пнула!

– Он меня первым обозвал!

– Она не хотела, что бы я родился!

– Так, прекратили, оба! – повысил голос отец семейства. Следующие пять минут прошли спокойно.

– Мама, он дразнит Зою – Палеозойкой, – пожаловалась девочка.

– Ябеда! – шикнул мальчик.

– Скажи, ему, что бы так не делал. Ко мне и так девочки не любят ходить – появляется Глеб и начинает их дразнить и поиграть спокойно не дает.

– Мама, они меня то же дразнят. «Глебушко – греби отседушко». Ладно, они так в детском саду – дразнились, но сейчас, даже обидно и не в рифму. Зачем вы мы меня Глебом назвали? Вот, Аня! Ни одной нормальной рифмы не подберешь. А, к «Глебушко» – их очень много, – обиженно протянул мальчик.

– Мам, раз ему так нравится, давайте его Аней называть, – предложила девочка. Отец семейства поперхнулся чаем и с минуту пытался откашляться.

– Ну, мама! Папа! Вот, видите! Всегда так! Это – язва мелкая! К тебе девочки не хотят ходить, из-за тебя! С тобой ни кто дружить не хочет! Только Зоя, потому, что она не как ты!

– Глеб, успокойся, твоя сестра пошутила, – женщина скрывала улыбку.

– Меня зовут – Глеб, а не Аня! – насупился мальчик.

– Только что тебе не нравилось, – напомнила девочка.

– Это она из-за повидла бесится…

– Да, нужно мне твое повидло!– Девочка, откинулась на спинку дивана, сложив руки полочкой.

– Аня, прекрати! Будете продолжать в том же духе – будете завтракать отдельно!

– А это точно наказание?

– Глеб!

– Слушай, Глеб, – наконец-то откашлялся отец семейства. – Меня зовут Стасик, ты не представляешь, как меня в детстве дразнили. И в большинстве случаев дразнила меня ваша мать. Она мне, в общем, проходу не давала. Такая противная была, сил нет. Я ее в детстве ненавидел.

– Ваш отец тоже не отставал: «Машка…» – женщина рассмеялась. Сейчас это кажется смешным, а тогда я его убить была готова.

– Это вы еще меня не видели, – улыбнулась Афина. – У меня было три сестры. Сначала выживать приходилось мне, а потом – им.

– А у меня были нормальные отношения и с сестрой, и с братом, – сказал Гена.

– Гена, что там с программой?

– Пока ничего.

– Мама, можно я к двенадцати в Вовке пойду, мы с ребятами встретиться договорились? – Глеб, наконец-то отодвинул от себя баночку с повидлом. – Я так понимаю, десерта, мне можно не ждать?

– Можно, но, сначала сходи в магазин – твоя очередь идти за хлебом и сделай уроки.

– Ну, блин!

– Не блинкай.

– Ну, мам!

– Не мамкай!

– Ну, пап!

– Делай уроки!

– Ну, блин… я понял вы – сговорились. Ну, я вечером сделаю.

– Я знаю, как ты вечером будешь делать уроки, делай сейчас!

– Ну, мне только математика осталась.

– Вот, сделай только математику и иди.

– А, пирог будет? Или все опять только Аньке?

– Это ни я тут только что полбанки повидла съела! – обиделась девочка.

– Ой, прям – полбанки! Да, у тебя на бутерброде было больше…

– Если у тебя трудности с математикой – обратись к папе, – посоветовала женщина.

– Ну, да у нас же в семье папа хорошо учился, а мама была хулиганом. Мне до сих пор не верят, что в прошлый раз папа задачу решил: «Глебушко, как тебе врать не стыдно? Твой папа очень хорошо учился – он бы решил задачу». Ну, да решил…

– Там были невнятно отображены условия задачи, – оправдался отец.

– Другим родителям, это – не помешало.

Глеб привстал и выглянул за штору: – Вон, Палеозойка машет.

– Зоя? – Девочка выглянула в окно. – Мам, можно я пойду?

– Иди.

– Пусть уроки делает!

– Аня уроки сделала!

– Она инопланетянка. Нормальные дети перед выходными и праздниками уроки не делают!

– Да, подвинься! – прямо перед тем, как она встала, Глеб пододвинул стул поближе к стене. – Мама, ну, ты видишь? Он все специально делает.

– Мама, ну ты видишь, она меня всегда во всем обвиняет! Что бы не случилось – виноват Глеб. Я здесь как сидел, так и сижу, я ее даже не трогал. Села завтракать – завтракай! Что за беготня?

– Подвинься! – девочка попыталась протиснуться за стулом.

– Глеб, прекрати!

– Придут к тебе твои друзья я тебя в твоей комнате закрою! – прошипела девочка, толкнув мальчика в бок.

– Ладно, – мальчик встал и отодвинул стул. – Нет, мам, ну, ты просто видишь? Ни тебе: «Глеб, пожалуйста», ни «Глеб, спасибо». Только: «Придут твои друзья я тебя в комнате закрою». И, в этом вся Аня.

– Я ему должна «спасибо» говорить, за то, что он встать соизволил?

– А, «пожалуйста» – за то, что он своим стулом – пол кухни перегородил?

– Ой, иди уже, – отмахнулся мальчик. – А, то Зоя от старости помрет.

Мальчик выглянул в окно и помахал Зое. Знаками показывая, что Аня сейчас выйдет. Изображая Аню, он приставил к голове пальцы, как рога.

– Будешь выпендриваться, я скажу Зое, что она тебе нравится.

– Только посмей! Я всем твоим куклам бошки, – мальчик, на мгновение замолчал, видимо вспомнив, что на кухне находятся родители. – Волосы порасчесываю и на место поставлю. Ты же за ними, совсем не ухаживаешь! Иди, уже, – мальчик натянуто улыбнулся. – Что я распереживался? Зоя, все равно не поверит.

– Аня, шапку надевай, – смеясь, сказала женщина.

– Хорошо, – недовольно буркнула девочка. Она выскочила в коридор, накинула куртку, быстро обулась, взяла шапку и выскочила на улицу. Куртку застегивала на ходу, пока шла к калитке. На кухне открылось окно, из него выглянула женщина: – Аня, я тебе сказала – шапку надень!

Вытянув вверх руку, девочка показала шапку. Потом нарочито медленно надела ее на голову: – Довольна!

– Теперь – да! Здравствуй, Зоя! – женщина отошла от окна, но оно так и осталось открытым.

– Здравствуйте! – пискнула в ответ девочка.

– Привет! – Аня подошла к калитке.

Зою можно было охарактеризовать одним сочетанием: глиста в скафандре. Какую бы одежду не надевала Зоя, на ней все всегда висело, как мешок. При этом где бы Зоя не появлялась – ее всегда старались накормить. Видимо, что бы по пути назад ее, все-таки, не сдуло ветром. Ела Зоя, примерно, за трех Ань и совершенно не набирала в весе.

Из-за худобы лицо Зои казалось слишком вытянутым, уши слишком большими, губы слишком пухлыми. И, при всем, при этом на нее уже начинали обращать внимание мальчики. Даже, по мнению Ани в их классе были и более симпатичные девочки. Но, на них ни кто внимания не обращал. А, худощавая, ушастая Зоя – считалась просто красавицей.

Зоя бегала быстрее других. «При попутном ветре» – как она сама шутила. Прыгала дальше и числилась любимицей у преподавателя физкультуры. Ее отправляли на соревнования от школы. Сама Зоя физкультуру не жаловала и всячески увиливала от занятий и всевозможных тренировок.

– Привет! Что так долго?

– Да там Глеб опять развыпендривался! – сказала она это нарочито громко, наверное, чтобы Глеб слышал. Он сейчас почти наверняка «навострил уши» у открытой форточки.

– Вечером все в силе?

– Угу, – Зоя кивнула.

– Меня так достал Глеб, что даже самой к себе идти нет ни какого желания. У тебя как дела? – Аня немного помедлила. – Как прошла ночь в доме Сомовых?

– Фигово, – подумав, ответила Зоя. – Я в гостевой. «Зеленая комната».

– Почему она у них «зеленой» называется, там же ничего зеленого нету?

– Я спрашивала у тети Розы. Она сказала, что там раньше зеленые обои были. Обои давно переклеили, а название осталось.

– Зоя и раньше жаловалась на зеленую комнату, – прошептала Анна. – Когда родители Зои разводились. Зоя, наверно, неделю жила у Сомовых. Я приходила к ней в гости и была в зеленной комнате. По мне: комната, как комната.

– Зеленая комната, там всегда что-то шуршит, скрепит. Я полночи зенки в потолок лупила. И, как только начинаю засыпать – где-нибудь что-нибудь начинает шуршать. Днем это – просто комната, но ночью все начинает скрипеть и мне даже при телевизоре страшно. Сегодня, хоть у тебя высплюсь. Блин, хочу домой! – пожаловалась Зоя. – Потом, мне приснилось, что окно находится, не там где обычно, а прямо над кроватью и там кто-то стоит. Я пошла на кухню – попить водички, на кухне горел свет. Там был Роман, мне показалось, что он что-то прятал.

– Зачем ему что-то прятать на кухне? Он же у себя дома.

– Не знаю, – Зоя поежилась. – Они странные. И, еще Аней меня назвал…

– В смысле? – удивилась девочка.

– В прямом: он повернулся и говорит: «Аня, а это ты – Зоя, иди спать, что тебе не спится». Уснешь, блин, тут. Я пошла назад в зеленую комнату, и услышала, что кто-то с кем-то говорит. Это в комнате Дениса.

– Да, все знают, что Денис болтает во сне.

– Я это то же знаю. Но, слышать это – страшно. Он не просто говорит, он, говорит, а как с кем-то. Потом, я пряталась от Романа, который что-то туда-сюда разбегался. Да, и не хотела, что бы меня поймали под дверью комнаты Дениса. Потом вернулась в зеленую комнату и долго лупилась в потолок. И, как только уснула, под утро – Зоя вставай, мама звонит. Кошмар!

– Мне то же приснился кошмар, – помедлив, сказала Аня. – Помнишь, мы это кино, у тебя дома смотрели про посланников?

– Угу, – Зоя кивнула.

– Мне приснилось, что утром, в моей комнате, в углу – стояла женщина. Мне кажется, что она мне что-то говорила, но я не помню. Потом растаяла в воздухе. Так реально было, как не сон.

– Так что это за кино? – спросил Лев.

– Да, не помню я. Если они сейчас названия не скажут, то и не узнаем. У родителей Зои – спрятанные фильмы были ужастиками. Мы знали, где они прячут фильмы, когда у нее ни кого не было дома – смотрели ужастики. До этого, то же не помню, как кино называлось, даже про что – совсем не помню. Но, я боялась мокрых следов, мне про это долго кошмары снились. А, сейчас – мокрые следы, которые появляются из пустоты, чуть ли не в каждом ужастике. Совсем не страшно.

– Палеозойка! – размахивая сумкой, из калитки выскочил Глеб. – Слушайте сюда, девчонки! Будете вести себя плохо – все расскажу вашим родителям! О, том, как вы ужастики бегаете смотреть. А, потом друг другу на плохие сны жалуются… с чего бы? Да?

– Греби отседушко!

– Ни склад, ни лад! Поцелуй Глеба в зад!

– Фу, дурак! Он теперь все родителям расскажет.

– Скажем, что они на стройку лазали, – предложила Зоя. – Мои родители и так знают, что я ужастики смотрю, когда их нет. Их этим не удивить.

– Ну, не знаю, – протянула Аня.

– Теперь хорошие новости: попробую уговорить Севу, съездить с нами вечером на концерт, хотя бы на немножко…

– Севу? – удивилась девочка.

– Он самый такой, – Зоя на мгновение замолчала. – Добрый, отзывчивый. Это Роман – где сядешь, там и слезешь. Денис ни когда ни кого не замечает, он всегда сам по-себе.

– Если тетя Роза поедет, то родители меня отпустят.

– Что-то навряд ли, – пробубнила Зоя – Но, попробовать можно.

– Зоя! – на пороге веранды появилась женщина в теплом халате. – Я тебя уже обыскалась. Ты, хоть говори, когда уходишь. Здравствуй, Аня!

– Здравствуйте!

– Ну, я же – тут! – Зоя махнула рукой на калитку дома Сомовых. – Я всего на пару минут вышла.

– Ну так и сказала бы. Только что видела, как ты на кухню шла, а потом раз – и нет нигде.

– Ладно, Аня, я после обеда зайду, – махнув рукой, Зоя направилась к дому Сомовых.

– Хорошо.

– Зоя, уроки сначала сделай. Мне твоя мама и так все уши прожужжала: смотри, чтобы она поела, чтобы уроки сделала. Так что давай: ешь и делай уроки.

Аня зашла за калитку своего дома, закрыла ее на шпингалет, до которого ребенку было сложно дотянуться, если пытаться открыть калитку с той стороны: – Вот тебе, Глебушко. Поорешь под калиткой.

– Да, ты инопланетянин какой-то! – выкрикнула женщина на кухне, когда девочка уже подходила к двери. Родители всё-таки поссорились. По мнению Ани, естественно, во всем были виноваты шторы.

Аня поднырнула под перила, соскочила с крыльца и, согнувшись, замерла под окном. Естественно, она знает, что подслушивать нехорошо, но что поделаешь? Если родители ссорятся, под горячую руку лучше не попадаться.

– Симпатичная землянка прямо по курсу. Что? Как? Может, сходим куда-нибудь?

– Я замужем.

– Если муж – инопланетянин, то он не считается, – интонация отца звучала как-то странно.

– Хватит, придуриваться. Я с тобой про Зою хотела поговорить. И, вот так всегда: как только я пытаюсь более-менее серьезно поговорить, из него какая-то придурь прет!

Кажется, они не ссорятся. Но теперь она обязана послушать, что они хотят сказать про Зою. Ей-то ведь не скажут…

– Из кого еще придурь прет? В прошлый раз ты мне рассказывала, что бабка Сомовых была из репрессированных и врагом народа. А, это оказалось не правда. Маша, ты взрослая женщина, ты за чем за всеми всякую чушь повторяешь? Я наслушался тебя и в итоге ко мне Роза разбираться приходила. Так, что хватит собирать чушь по углам.

– Прекрати, Стас! – повысила голос женщина. – И не надо говорить, что ты узнал, что мой дед был репрессированным. Это тоже неправда. – Я не знаю, кто из Сомовых, кому перешел дорогу, но этот кто-то решил отомстить.

– Их бабке, какая неожиданная месть, – хмыкнул Стас.

– А, кем были твои предки? Я вот, дальше твоего отца ни кого не знаю.

– Да, без понятия, я же не историк! Инопланетянами! – рассмеявшись, добавил он. – Так, что если что, так и говори: мои предки прилетели из космоса с целью поработить землю!

– И, что пошло не так?

– Да, кто ж его знает! Давно же дело было! Не ту планету выбрали. Ладно, ты серьезно хотела поговорить! – его интонация изменилась, скрипнула половица, отодвинулся или пододвинулся стул. – Я весь во внимании. Кстати, куда Анька делась?

Звук шагов, судя по всему, женщина подошла к окну: – Да, к Сомовым, небось, пошла. Ох, девчонки, – вздохнула она. – По началу, они с Зоей друг друга на дух не переносили. Я столько от Ани жалоб слышала в Зойкин адрес. И дистрофичка, и ушастик губошлепый. А, теперь – не разлей вода.

– Серьезный разговор, – напомнил отец семейства.

– Да, ты мне уже весь настрой сбил! – женщина отошла от окна. – А, вспомнила. Мне звонила мать Анькиной одноклассницы. Сказала, что Зоя уговаривала ее дочь, завтра пропустить школу.

– А! Немедля запретить им общаться! Ты, слышишь, Маша! Не медля! Сейчас придет Анька, так ей и скажем!

Девочка вскочила и побежала к калитке. От ее родителей такого вполне можно ожидать. Им же все равно, что Зоя через несколько дней уедет.

– Аня! – крикнул ей в след отец.

– Отстаньте! – пискнула девочка и выскочила за калитку, едва не сбив с ног Глеба. – Опять ты?

– Что я? – переспросил Глеб.

– Отстань! – она свернула на другую улицу, пробежала мимо стройки, где уже года два, с перерывами, что-то строили. Мимо посадки, где в теплое время года, по вечерам, собирались местные ребята. Дальше, по пустынной улице, через железную дорогу, где в поле одиноко возвышались, давно всеми забытые плиты, которые уже начали врастать в землю.

Она сюда приходила, что бы побыть одна, еще на берегу реки неплохое место было.

– Все-таки это – очень странно. С одной стороны, я могу пережить день из своей жизни и даже вспомнить свои мысли. С другой я чувствую себя как, – она хмыкнула, – комментатор дурацких роликов. Еще мне немного стыдно, за то, что я, вроде, вмешиваюсь в жизнь Глеба, Зои, моих родителей. А, еще мне очень жаль, что я не могу повлиять на собственные поступки, – Анна присела рядом с плачущей девочкой. – Хотя бы дотронуться до нее и рассказать так многое. Попытаться спасти Зою – ведь в тот день это было бы так легко…

– Давайте, на секунду допустим, что вы могли бы спасти Зою, вы бы это сделали? – спросил Лев.

– Да, ни секунды не раздумывая.

– И, были бы счастливы?

Определённо, я всю жизнь сожалела, что мы тогда поссорились, причём так глупо. А всё исправить у меня уже не было возможности.

– Люди начинают очень хотеть всё исправить именно тогда, когда для этого становится слишком поздно. Значит, вы бы спасли Зою, а остальные?

– В смысле? – на мгновение растерялась Анна.

– Сомовы, вы бы попытались спасти только Зою?

– Знаете, я ни когда об этом не думала, – вдруг рассмеявшись, призналась Анна. – Я всегда думала, что проблема в том, что погибла Зоя. Я чувствовала вину. Сейчас вы спросили и я поняла, впервые поняла, что если бы тогда Зоя ночевала у меня и выжила – то Сомовы бы все равно погибли. Нет, я бы попыталась и их спасти.

– Как? Даже если бы у вас была возможность повлиять на прошлое, не думайте, что это было бы так просто. Предупредили бы их анонимно? Вы уверенны, что это бы подействовало? Мы же, все-таки, русские люди. Предупредили бы лично? Ну, если бы вам удалось на что-то повлиять и этого бы не произошло – то вы оказались бы в психушке. А, если бы произошло, то я не знаю где…