– Как проститутка, – заканчивает за нее Киллан, вошедший в гостиную вслед за мной.

– Киллан! – возмущается его мать, скрещивая руки на груди. – Быстро извинись!

Попытки Лили воспитать взрослого сына выглядят забавно. Он – копия отца, выше матери на две головы, а за последний год его спортивное тело стало еще более мускулистым, поэтому рядом они смотрятся как чихуахуа и алабай. Бесспорно, Килл любит родителей, но он уже вышел из возраста отсылки в угол в качестве наказания.

Сделав вид, что не услышала оскорбления и не заметила присутствия этого грубияна в комнате, с невозмутимым видом поворачиваюсь к зеркалу и наношу на губы яркую помаду – еще один раздражитель недобрата. Каждый раз, когда он пялится на мой рот, у меня такое чувство, что у него начинается несварение: настолько кривой становится его физиономия. Я готова смириться с тем, что он отрекся от меня как от своей названой родственницы, но тот факт, что я ему противна как человек, периодами отдается ощутимым колющим чувством в груди.

– За что извиняться? Ты не видишь, как она вырядилась? – В отражении замечаю взмах рукой в мою сторону. – Или мы едем тусоваться в ночной клуб, а не в особняк Шилдсов?

– Киллан, девочке двадцать, – заступается за меня Лили.

Еще бы, она сама была инициатором покупки мини-платья с расклешенной юбкой и корсетом, слегка приподнявшим то, что в анатомии называется грудью. Мой первый размер не раз становился предметом стеба Кроу, и я согласилась приобрести эту вызывающую обновку, только чтобы поскорее покончить с многочасовым шоппингом. Я не собиралась так одеваться, но утренняя реакция Киллана на мои ноги предрешила судьбу платья.

– Мне тоже двадцать! – рявкает он в ответ. – Но я не плетусь на светский раут в пляжных шортах.

– Что за разборки? – Макс с громким возгласом присоединяется к нашему милому трио, а я неспешно вожу пальцем по экрану смартфона, притворившись увлеченной соцсетями.

– Макс, поговори со своим сыном! У меня скоро трясучка начнется от его хамства.

– Я и твой сын, если что. Подожду внизу вашу идеальную семью! – взрывается Киллан.

Уловив в тоне минорные ноты задетого эго, все же поднимаю к парню свои глаза. Нервно скомкав пиджак в руках, Киллан широким шагом проходит мимо и, стрельнув в меня коротким уничтожающим взглядом, скрывается за входной дверью.

– Мне переодеться? – уточняю на всякий случай, чтобы не разжигать конфликт еще больше. – И вообще, мне обязательно ехать с вами?

– Нет и да, – отвечает Макс, подтягивая галстук к шее. Его хорошее настроение не пострадало от нашей небольшой перебранки. – Мы – одна семья. Не обращай внимания на Киллана. Наверняка на личном фронте не все гладко, вот и психует не по делу.

На личном фронте у него вряд ли трудности, если судить по оперной арии из его спальни сегодня ночью.

Погрустневшая Лили осторожно подходит ко мне:

– Адри, я уверена, что он не думает так о тебе на самом деле. – Ага, как же.

– Лили, все нормально, – подбадриваю ее я. – Я привыкла, и меня его слова давно не задевают.

Это вранье. Задевают. Но странным образом: мне еще больше хочется вести себя хуже, чем я есть, дабы оправдать его ожидания.

– Кхм-кхм, – привлекает наше внимание Макс. – Это чье?

Мы обе поворачиваемся и видим, как он, с опаской вытянув перед собой руку, двумя пальцами держит женские трусы. Судя по реакции, они принадлежат не его жене. Вздыхаю, смекнув что к чему.

Из Лилиан вырывается нервный смешок. Она сто процентов догадалась, чьих это рук дело. Если родители узнают про ночные похождения своего сына, ему точно кранты. Мне бы позлорадствовать и сдать этого засранца, но мой рот сам не ведает что творит, когда произносит:

– Они мои. Скорее всего, выпали, когда я несла белье из прачечной, – подойдя к Максу, я выдергиваю красную тряпку из его пальцев и запихиваю в свою сумочку. Фу, придется потом ее стерилизовать.

Мужчина недоверчиво изгибает бровь:

– По пути они залетели за диванную подушку?

Его не проведешь.

Молча пожав плечами, я предупреждаю, что подожду внизу, и торопливо направляюсь к выходу, чтобы составить компанию «брату» и всучить ему труселя. Заодно стрясу с него сотню баксов за молчание.

На улице я спохватываюсь, что второпях забыла надеть приготовленный кашемировый свитер. Вашингтонский октябрь теплый, но вечерами довольно зябко, особенно в моем наряде с открытыми плечами. Только собираюсь вернуться обратно, как замечаю возле вазона с пышными цветами Киллана, выпускающего колечки сигаретного дыма куда-то к звездам. Одна рука в кармане брюк, ноги широко расставлены, пиджак небрежно перекинут через плечо. Поза выглядит обманчиво расслабленной, но я знаю его истинное состояние.

Не сосчитать, сколько раз в прошлом я украдкой наблюдала за такими же дымными кольцами, выплывающими из окна Кроу. Наши спальни находятся рядом, поэтому, сидя на подоконнике, мне удавалось оставаться тайным свидетелем вредной привычки сводного брата.

Как правило, Киллан много дымил после ссор с родителями или неудач в его экстремальном увлечении. Минута за минутой я провожала завороженным взглядом серые клубы, растворяющиеся в темноте. Понятия не имею, сколько сигарет он истреблял за вечер, но я и сама незаметно для себя из пассивного курильщика превратилась в активного. Мне было шестнадцать, когда я захотела повторить за ним. Киллан до сих пор не догадывается, что много раз курил не в одиночестве. Мне это не нравилось тогда, не нравится и сейчас, но я зачем-то продолжаю уничтожать свой организм изнутри. Единственное, в моем случае сигареты электронные.

Внаглую встаю рядом, не глядя на Килла, и вытягиваю перед ним раскрытую ладонь.

– Дай мне тоже.

Боковым зрением вижу его застывшую фигуру, а через несколько мгновений передо мной материализуется рука с протянутой пачкой элитной «отравы». Внутренне посмеиваюсь. Какая бы вражда ни стояла между нами, мы всегда понимали друг друга с полувзгляда и полузвука. Парадокс.

– Прикури, – опять требую я.

К моему удивлению, Килл не хамит и не противится. Еле слышно фыркнув, он вынимает свою сигарету изо рта, заменяя моей, и, прикурив, протягивает мне. Молча вставляю тлеющую палочку в рот и затягиваюсь, осознавая, что пару мгновений назад ее обхватывали губы Киллана. Красивые губы, стоит отметить. С ровным контуром, в меру пухлые, но совсем скоро они закостенеют в тонкие полосы, если Кроу не перестанет все время злиться.

Странно, что он уступил, не задавая лишних вопросов. Мне захотелось в очередной раз испытать парня, а теперь ума не приложу, что делать с его сговорчивостью. Навряд ли он думает, что я не умею пользоваться зажигалкой. И маловероятно, что он в курсе моего застарелого страха, о котором я не говорила ни единой душе, в том числе мозгоправу. Признать свою слабость – значит дать другому человеку преимущества, способные сыграть против тебя.

Неожиданно на мои плечи ложится пиджак, отчего я слегка вздрагиваю. Да, я потирала плечи ладонями, но этот заботливый жест Киллу несвойственен. Порой я ощущаю острую необходимость в навигаторе, направляющем меня по нужному маршруту в запутанном лабиринте его мыслей.

На мой непроизнесенный вопрос Кроу буркает:

– Надоело держать. И он помялся, поэтому я все равно его на надену. – В этом он весь. Никогда не признает, что в нем есть что-то хорошее. – И забудь о том, что я сказал, – добавляет Килл вместо извинений.

– Что именно я должна забыть? – подхватываю я, показав, что моя память уже обнулилась. Пока что у меня ловко получается создавать видимость перемирия, а он ведется.

Киллан усмехается и продолжает курить в молчании, поглядывая на проезжающие мимо машины. Мы живем в самом центре города на оживленной улице, и мне это очень нравится. Здесь почти нет риска остаться без помощи в трудной ситуации.

Выбрасывая сигарету в урну, я преспокойно выдаю:

– С тебя сто долларов.

– С чего вдруг?

Я, наконец, смотрю на него, любуясь искренним негодованием на притягательном лице.

– Ты прав, этого мало. – Выудив из сумочки трусы, показательно трясу ими перед его насмешливыми глазами. – Пришлось соврать родителям, что они мои, поэтому с тебя сто баксов и еще пятьсот сверху за сумку. На антисептик для рук, так и быть, сделаю скидку.

Киллан начинает громко смеяться, запрокинув голову. У меня нет времени ждать. Скоро спустятся Макс и Лили, и я не успею вытрясти из него деньги. Хватаю Кроу за предплечье, что сразу возвращает его на землю. С удивлением покосившись на мою ладонь, он заявляет:

– Раз ты сказала, что это твои трусы, значит, они твои. Я здесь при чем?

– Вот ты говнюк! И я еще спасала твою задницу? Да пошел ты! – швыряю белье в его надменную физиономию и бросаюсь к BMW Макса, припаркованной неподалеку.

– Я дам деньги, если скажешь, зачем они тебе! – кидает Киллан мне в спину.

– Отвали!

Впредь ни за что не стану выгораживать этого наглеца. Найду на него более весомый компромат, и тогда он точно не отвертится.