Глава 3. Келли

Я выбираю платье с особой тщательностью. Трудно подобрать образ, не зная предпочтений клиента. Красное может оказаться слишком вызывающим, чёрное – слишком траурным, голубое – слишком нежным. В итоге беру тёмно-бордовое – глубокий оттенок, подчёркивающий мой статус. Оно идеально облегает фигуру, подчёркивая грудь и талию, но не выглядит вульгарно. Богатые мужчины ценят детали. Наношу макияж, выбираю украшения, надеваю туфли с тонким ремешком и выхожу из квартиры. Машина уже ждёт внизу.

Отель, в который я приезжаю, мне хорошо знаком. Здесь я бывала десятки раз. Персонал без лишних слов пропускает меня в лифт, и я поднимаюсь на нужный этаж. Каждое моё движение выверено, каждый штрих в образе продуман. Я спокойна – но это не безразличие, а расчёт. Внутри есть лёгкое напряжение, но я готова ко всему. От меня, как обычно, потребуется лишь внимательный анализ, привычная игра, где я подстраиваюсь, меняю маски и всегда остаюсь на шаг впереди. В лифте скольжу взглядом по отражению в металлической панели и в очередной раз убеждаюсь: всё идеально. Ни одной лишней эмоции, только безупречный образ. Я уверена в себе, ведь я всегда знаю, что делать.

Возле номера стоят трое мужчин в костюмах. Все молчат. Один из них открывает мне дверь. Когда вхожу в номер, первым делом чувствую запах – слабый, но ощутимый аромат дорогого табака смешивается с запахом алкоголя. Тёплый полумрак, мягкий свет настольной лампы, звук льда в бокале. Всё продумано, будто сцена, поставленная специально для меня. Но это не так. Это его территория.

Я замечаю его сразу. Дамьен Дювьер.

Он сидит в кресле, чуть развалившись, но даже в этой расслабленной позе улавливается его привычка всё держать под контролем. Не двигается, не делает лишних жестов, но я чувствую: каждое моё движение сейчас под наблюдением.

Я знаю, кто он. О нём говорят шёпотом, его влияние распространяется далеко за пределы бизнеса, и даже самые сильные предпочитают с ним не спорить. Пару раз я пересекалась с ним на мероприятиях, когда сопровождала кого-нибудь из клиентов. Но всегда сторонилась его, я не обслуживаю таких как он, таких, от которых не знаешь, чего ожидать. Он высокий, почти двухметровый мужчина с широкими плечами. Его тело будто создано, чтобы внушать силу – мощь, способную сокрушить всё, если потребуется. Он сидит в рубашке с закатанными рукавами, и я не могу не заметить на его руках татуировки – почти как карта, выведенная от предплечий до кончиков пальцев, они добавляют ему ещё большей опасности. Почти чёрные глаза безмолвно следят за мной, анализируют, оценивают. Густые брови, резкие черты лица, прямая линия губ. Он не улыбается. Не делает даже попытки показать дружелюбие. Просто ждёт, не спешит, но я чувствую, что он не даст мне вести свою игру. Сигара медленно тлеет в его пальцах. Он не говорит ни слова, но мне становится ясно, что тут только он решает, как будет дальше. И мне нужно понять его именно в этот момент, чтобы хорошо сыграть свою роль отличной шлюшки.

Я начинаю читать его. Он привык к власти. Привык к тому, что все играют по его правилам. Это не тот тип мужчин, которых можно взять мягкостью и фальшивой нежностью. Он не из тех, кто реагирует на флиртующие взгляды или детские капризы.

Значит, что ему нужно?

Контроль.

Я сразу принимаю решение. Улыбка – лёгкая, почти незаметная. Движения – плавные, подчёркнуто медленные. Я не показываю страха, не притворяюсь смущённой, но и не бросаю вызов. Я буду послушной. Буду той, кто подчиняется, но делает это так, словно сама этого хочет. Делаю шаг ближе, ловлю его взгляд и наклоняю голову, позволяя волосам мягко скользнуть по плечу. Вижу, как его глаза застывают на мне. Хорошо. Он смотрит.

– Раздевайся, – его голос сух, лишён эмоций.

Я двигаюсь медленно, не спеша. Такие мужчины любят смотреть. Расстёгиваю молнию, позволяя платью скользить по коже, и через секунду остаюсь в одном кружевном белье. От прохладного воздуха по телу пробегают мурашки, но пусть он думает, что это реакция на него.

Дамьен молчит. Просто наблюдает.

Я подхожу ближе, опускаюсь на его колени. Смотрю ему в глаза, изучаю выражение лица, пытаюсь прочитать, чего он от меня хочет и ждёт. Он так и сидит – холодный, сдержанный, немного отстранённый. Таких, как он, соблазнить сложнее, но можно. Главное – правильно выбрать роль.

Я решаю быть покорной.

– Что дальше прикажешь мне сделать? – говорю мягко, почти шёпотом.

Дамьен медленно отпивает виски, затем отставляет бокал. Он не прикасается ко мне, просто смотрит. Ему, кажется, нравится роль, которую я выбрала. Хорошо. Это делает его предсказуемым.

– Сними мой галстук.

Я послушно тянусь к его шее, развязываю узел, кончиками пальцев касаясь прохладной ткани. Мои движения плавные, чувственные. Он так и сидит, не двигаясь, даже не прикасаясь ко мне, но я чувствую на себе его внимание.

– Завяжи себе глаза.

Я едва заметно улыбаюсь, но подчиняюсь. Перебрасываю ткань через глаза, завязываю узел.

И в следующую секунду он резко хватает меня за руки. Я дёргаюсь, но его хватка оказывается сильна.

– Что…

Я не успеваю договорить, потому что слышу, как открывается дверь, и в комнату заходят ещё люди, скорее всего те мужчины, который стояли у номера. Я слышу шаги, приглушённые ковром, чувствую движение вокруг.

– Что за херня?! – я дёргаюсь, но пальцы, сжимающие мои запястья, словно стальные тиски – не сдвинуть ни на миллиметр.

Я чувствую, как на них затягивают что-то жёсткое: ремень или пластиковые стяжки. Ощущаю, как кожа натягивается до боли. Я дёргаюсь снова, но движение отзывается острой вспышкой в руках. Воздуха не хватает. Грудь резко вздымается, но дыхание остаётся рваным, прерывистым.

– Отпустите меня! – мой голос срывается на крик, но его не прерывают, не затыкают мне рот, потому что все в этой комнате знают, что никто сюда не придёт. Никто мне не поможет.

Один из мужчин легко, без усилий перекидывает меня через плечо. Я бьюсь ногами, пытаюсь вырваться, но всё бесполезно.

– Пустите меня!

Я дёргаюсь, извиваюсь. Ничего не вижу, но уверена, что Дамьен идёт рядом. Молча. Без суеты, без эмоций. Он даже не касается меня, но я знаю – всё происходит так, как он задумал.

Глава 4. Дамьен

Её привозят в мой дом. Холодный, выверенный до деталей. Как и я сам. Место, которое сложно назвать уютным. Здесь нет лишних вещей. Только функциональность, строгость, порядок.

Шаги звучат глухо, когда мы входим внутрь. Это не место для расслабления, а территория, где всё подчиняется мне. Кейн толкает её в кресло, и она сразу начинает кричать, требуя объяснений. Но мне это и нравится. Я остаюсь стоять в стороне, наблюдая, как она пытается понять, что мне от неё нужно, как её страх растёт с каждым моментом. Подхожу к ней, медленно, спокойно, как хищник, который подкрадывается к жертве. Развязываю галстук с глаз, и она мгновенно начинает оглядываться по сторонам. Я вижу, как её взгляд пытается найти выход. А в её глазах – страх. Зрачки расширены, рот приоткрыт, тело дрожит. Я улыбаюсь в ответ, подождав немного, чтобы насладиться моментом.

– Даже не надейся, что сможешь сбежать, – говорю я, наливая два бокала виски.

Она не отвечает, но быстро меняется в лице. Губы сжаты в тонкую линию, пальцы невольно сжимаются в кулаки. Она осознаёт, что выхода нет. Я протягиваю один из бокалов в её сторону, но, когда она не берёт его, усмехаюсь.

– Забыл, что у тебя руки связаны.

Я медленно наклоняюсь к ней, прикасаясь к запястьям. Тяну за узел, высвобождая её руки. Она замирает на долю секунды, но потом всё же бросается на меня. Глупая. Она дёргается, пытаясь освободиться, но вскрикивает, когда мои пальцы мёртвой хваткой впиваются в её шею. Теперь она знает, насколько я сильнее. В этот момент вижу, как её уверенность рушится, как в глазах появляется паника. Хорошо. Она понимает, что теперь всё зависит от меня.

– Не пытайся, – говорю зло, сжимая её шею ещё крепче, – если хочешь жить, сиди тихо.

Она замолкает, и я наблюдаю за ней, зная, что сейчас она не в состоянии сопротивляться. Но мне нравится её страх.

– Возьми, – снова протягиваю ей бокал с виски, её пальцы слегка дрожат, когда она наконец берёт его. – Вот так. Хорошо.

Её движения, даже в этой ситуации, выглядят так женственно и привлекательно. Должен признать, это даже возбуждает. Я закуриваю сигару, выпускаю дым, не отрывая от неё взгляд.

– Теперь ты работаешь на меня, – говорю не торопясь, наслаждаясь её реакцией.

Я даю ей время осознать сказанное мной. Позволяю этой фразе впитаться в её сознание, разбиться о внутренний протест, осесть тяжестью на груди. Она не сразу реагирует, но потом её губы начинают дрожать, будто она хочет что-то сказать.

– Что?.. – её голос хриплый, слабый, но в нём ещё чувствуется сопротивление.

– Будешь продолжать трахаться с влиятельными мужчинами. Но теперь всё будет иначе. Ты будешь снимать всё на скрытую камеру. А ещё будешь узнавать у них то, что мне нужно.

Ничего, рано или поздно она смирится. Потому что я так решил. Но она продолжает молчать.

– Если будешь вести себя хорошо, я обеспечу тебя всем необходимым. Твои капризы – не проблема. Дорогие вещи, удобства… ты будешь жить в роскоши, но только если будешь слушаться. Если нарушишь правила, просто знай, что ты не выберешься отсюда живой.

Она поднимает на меня взгляд, её глаза широко распахнуты, наполнены страхом, и я наслаждаюсь этим зрелищем. С каждым словом чувствую, как её сопротивление тает, как мой контроль становится неоспоримым. Это только начало. Она задерживает дыхание, словно боится, что даже звук собственного вдоха может навлечь на неё гнев. Но в её взгляде мелькает что-то ещё – слабая искра эмоции, которую она пытается скрыть. Подчинение? Осознание своей беспомощности? Что бы это ни было, мне нравится наблюдать, как она ломается под моим влиянием.

Глава 5. Келли

Он говорит, чтобы я продолжала спать с мужчинами, снимать это на камеру и собирать информацию, а потом, если буду вести себя хорошо, он обещает «обеспечить меня всем необходимым». Серьёзно? Я привыкла к своей жизни, к тем правилам, где сама решаю, с кем мне быть, а с кем нет. Я делала только что хотела и когда, а теперь он хочет забрать у меня всё. Он превращает меня в инструмент, а я должна стать его марионеткой. Это опасно, чертовски опасно, особенно, учитывая то, что мне предстоит делать. Если кто-то узнает, что я в игре, меня убьют. Я это чувствую. Это не просто слова, это реальность. Я не могу позволить себе быть игрушкой, которую можно сломать.

Я сижу на чёрном кожаном кресле, и холодный материал противно липнет к голым ногам. В воздухе витает запах табака и чего-то ещё – возможно, дорогого виски, пропитавшего столешницу. Свет тусклый, но его достаточно, чтобы отчётливо видеть выражение лица Дамьена. Он расслаблен, будто мы обсуждаем не мою жизнь, а банальную сделку. Комната – безликая, стерильная. Как операционная, в которой тебя вскрывают и оставляют без шанса на выживание. Здесь нет случайных предметов, нет ничего, что можно использовать как оружие. Только его сила и превосходство, который ощущаются в воздухе, как яд. Моё тело начинает дрожать, и я не сдерживаю слёзы, которые быстро наполняют глаза. Начинаю делать всё так, как научила себя ещё в приюте для сирот – изображать слабость, вызывать жалость. Но, чёрт, я не хочу быть слабой. Эти слёзы наиграны. Я смотрю на него, надеясь, что это сработает. Но вместо того, чтобы увидеть хоть какую-то снисходительность в его глазах, слышу только усмешку.

– Что-то неубедительно, – говорит он, и я ощущаю, как его насмешка проникает в мою душу. Она заставляет меня чувствовать, как будто я всего лишь глупая дура. Смахиваю слёзы, стараясь выглядеть дерзко и уверенно. Его взгляд буквально пронизывает меня насквозь, и знаю, что он понял, что я играю.

– Ты что, думаешь, что я тебя пожалею и отпущу? – спрашивает он, будто то, что я вообще смею надеяться на такую глупость, его удивляет.

Я задаю ему прямой вопрос:

– А что будет, если я откажусь выполнять твои приказы?

Мой голос, хотя и звучит более уверенно, чем я себя сейчас ощущаю, выдает меня. Он отвечает спокойно, без малейшего намёка на сомнение:

– Ты всё равно будешь делать, что я скажу. Ты можешь попробовать отказаться, но, если не захочешь по-хорошему, я заставлю тебя. А если будешь совсем упрямой, я тебя убью.

Он не просто угрожает – он говорит это так, будто всё уже решено. Как неизбежность. Как факт, с которым мне придётся смириться. Я знаю, что он не шутит. Он способен на это. Он не боится последствий. А вот я… чувствую, как по венам разливается леденящий страх, как дыхание становится тяжелее. Я слишком многое пережила, слишком долго боролась, чтобы просто умереть. Всё, через что я прошла – не для того, чтобы исчезнуть вот так, без следа, без смысла. Я не сдамся. В голове всё сводится к одной мысли – мне придётся стать его марионеткой.

Моё молчание раздражает его. Я вижу, как его взгляд становится более агрессивным, как он постепенно начинает закипать от злости в ответ на моё непослушание.

– Полгода, – произносит он наконец. – Ты работаешь на меня, выполняешь то, что я тебе говорю – и я тебя отпускаю. Свобода. Деньги. Всё, что захочешь. Просто отрабатываешь срок – и выходишь из игры. Я обеспечу тебя всем, что нужно, пока ты здесь. А когда уйдёшь – получишь достаточно денег, чтобы никогда больше не работать и начать новую жизнь.

Эти слова застревают у меня в голове. Никогда больше не работать. Я привыкла рассчитывать только на себя, привыкла не верить в лёгкие пути, но что, если я воспользуюсь этим шансом, который он, сам того не осознавая, предоставляет мне? Смогу начать с чистого листа. Может, этот риск того стоит?

Чтобы убедить меня, Дамьен неторопливо достаёт чековую книжку, отрывает чистый лист и пишет на нём сумму – один миллион долларов. Затем ставит дату через полгода и, не отрывая взгляда от меня, расписывается. Он кладёт чек на стол между нами.