4

У Сэнди Стаффорд привлекательная внешность. Большие круглые глаза в обрамлении редких, но поразительно длинных ресниц, едва ли умещаются на узком вытянутом лице, усеянном конопушками. Ей больше двадцати не дашь это точно. Полные (натуральные!) губы настолько выразительные, что сложно увести от них взгляд. Когда она улыбается, они с каким-то невообразимым изяществом обнимают ровные ряды белоснежных зубов, будто вылепленных в стоматологическом кабинете. Сомневаюсь, что её брат обделен той же привлекательностью, не говоря уже об их отце. Бесспорно, в молодости Оуэн Стаффорд был тем ещё красавчиком. Впрочем, он и сейчас выглядит непростительно привлекательно.

Мы с Сэнди сразу находим общий язык. Я и не думала, что она окажется первой, с кем я познакомлюсь, да ещё и подружусь. Спускаясь к пляжу по крутой и каменистой тропе, которая точно превращается в горку с препятствиями во время дождя, я настраивала себя на худший вариант развития событий: Норд категорически не идет со мной на контакт, а остальные члены семьи Стаффорд в лучшем случае отвечают мне кислыми улыбками, дабы не расстраивать своего отца, которому я определенно понравилась. Но, как только я положила свои вещи на свободный шезлонг из темного дерева, загорелая и стройная шатенка, разместившаяся на большом квадратном лежаке под белоснежным шатром, просто поздоровалась со мной и спросила, как у меня дела. К такому я точно не была готова, учитывая слова Эмили.

– Пейдж, иди сюда! Места здесь много!

Соглашаюсь на предложение разделить с Сэнди её огромный лежак.

– Поболтаем с тобой. И от солнца можно спрятаться.

– Мне это точно не помешает, – говорю с улыбкой.

Это сейчас моя кожа стала чуть темнее, но в детстве она была настолько бледной с голубоватым оттенком, что мне часто приходилось слышать от взрослых: «Выздоравливай, малышка!». Тем не менее, по сравнению с Эмили и уж тем более Сэнди, чей загар ложится на кожу идеальным слоем бронзового свечения, я похожа на белую фарфоровую статуэтку.

– Выпьешь чего-нибудь? – спрашивает Сэнди. – Я вызвала официанта из бара, должен вот-вот подойти.

– Не откажусь от холодной и сладкой газировки.

– Может, перекусим?

– Да я бы с удовольствием полноценно позавтракала, – улыбаюсь в ответ. – Я проголодалась.

– Обалдеть! – смеется Сэнди. – У меня нет ни одной подруги, которую не пришлось бы уламывать что-то вместе поесть. У каждой есть расписание приема пищи и меня это чертовски бесит. Особенно, когда мы встречаемся где-нибудь в ресторане и уличном кафе!

– Бургеры здесь есть?

– Да ты просто космос, Пейдж! – хохочет Сэнди.

К нам подходит официант. Поставив на деревянный столик ведерко со льдом, в котором охлаждаются четыре стеклянные бутылки воды, он принимает наш заказ и желает прекрасного отдыха.

– Забавно получилось, – с улыбкой говорит Сэнди, глядя ему в след. – Я ещё не видела девушку своего отца, зато познакомилась с её лучшей подругой, которая завтракает большим и сочным бургером, а запивает это дело сладкой газировкой – провокатором болячек и прыщей! Мои подруги верещали бы сейчас от ужаса.

– Хорошо, что их здесь нет. Мне не нравится наводить суету в чьей-то психике.

Сэнди смеется и тянется к своему телефону, издавшему короткий звук. Достаю из пляжной сумки синий тюбик с солнцезащитным кремом и крабик для волос. Закалываю их небрежно на затылке и начинаю наносить средство на ноги, а мои глаза за темными стеклами изучают территорию элитного и обустроенного пляжа для владельцев вилл на холме и их гостей.

– Давно вы с Эмили дружите? – спрашивает Сэнди, прервав мои визуальные поиски её кузена.

– Мы учились в одной школе в Такоме, – отвечаю, размазывая крем на бедрах.

– Среди моих знакомых вообще нет тех, кто поддерживает отношения с одноклассниками. Я и сама из их числа.

– Жизнь умеет разводить людей по разные стороны.

– Жизнь в принципе умеет разводить! – говорит Сэнди, вызвав у меня короткий приступ смеха. – Ты удивилась, когда узнала, что у твоей подруги отношения с мужчиной, который годится ей в отцы?

– Сама-то как думаешь? – отправляю ей улыбчивый взгляд. – Я буквально упала с кровати.

Это случилось с героиней потрясающего фильма «Свадьба лучшего друга» в исполнении обворожительной Джулии Робертс. Люблю пересматривать романтические фильмы 90-х годов. Есть в них неповторимый шарм.

– Серьезно?

– Ага. – Теперь наношу крем на руки. – Эмили позвонила мне после полуночи, а я только-только вернулась домой после утомительного рабочего дня. Я хотела лишь одного – как можно скорее лечь спать, но Эмили самым бессовестным образом обрушила на меня новость, ничем не уступающую громким сенсациям в Голливуде, и у меня, разумеется, закружилась голова.

Сэнди так искренне смеется, что мне становится даже совестно. Возможно, для нас обеих было бы лучше, будь она настроена откровенно категорично ко всему, что сейчас происходит в личной жизни её отца.

– Эмили младше даже нас с Томом на семь лет! – говорит она сквозь негромкий смех. – Если ты упала с кровати, то я едва ли могла вспомнить собственное имя в тот момент.

Ужасное, должно быть, чувство. Сэнди издает тихий вздох и бросает растерянный взгляд на светящееся в лучах солнца бирюзовое море.

– Тебя это всё огорчило? – спрашиваю, внимательно наблюдая за ней.

– По правде говоря, я и сейчас не особо понимаю свое отношение к происходящему. С одной стороны, что такого? Это ведь жизнь и в ней всякое может случиться. А с другой…

– А с другой – дикость полная!

– Ещё какая! – с горечью смеется Сэнди. – Мои подруги говорят, что в наше время очень сложно встретить достойного мужчину девушке за тридцать. Они давно женаты, а те, что на свободе, предпочитают молодых девчонок, которые, чаще всего, оказываются топ-моделями с длинными ногами. Я всегда стараюсь противостоять этому несправедливому мнению. Какой-то паршивый стереотип, лишенный надежды… А теперь мне и вовсе придется молчать в тряпочку, – пожимает она плечами. – Потому что мой отец – идеальный пример того, как достойный и прекрасный мужчина строит отношения с очень, очень, очень молодой девушкой… – Сэнди запинается, замолкает. Взгляд, наполненный горсткой возмущения, щепоткой растерянности и тонной вины, смотрит на меня, а потом устремляется в сторону, где нет ничего, кроме двух рядов свободных шезлонгов. – Я прошу прощения, Пейдж. Ты близкая подруга Эмили. Своими словами я могу создать неправильное…

– Сэнди, всё хорошо, – не даю ей закончить и кладу свою руку на её горячие пальцы. – Я прекрасно понимаю твои чувства, поверь. Для меня всё это тоже стало каким-то жутким взрывом, потому что разница в возрасте совсем не маленькая, а скорость развития отношений весьма высокая.

– Не то слово. Я ещё даже не знакома с девушкой, на которой собирается жениться мой отец, – хмыкает Сэнди, опустив взгляд на наши руки.

– Эмили хорошая девушка. – От этих слов у меня как будто сломанная спичка в горле застревает. – Не знаю, правильный ли выбор она сделала и верным ли окажется их с Оуэном решение, но если им оба хорошо друг с другом и они счастливы в этом моменте, я поддержу их. В этом случае, я считаю себя зрителем, который сидит в первых рядах и должен сделать простой выбор: аплодировать происходящему или нет.

Официант приносит наши напитки и поздний завтрак.

– За знакомство! – Сэнди поднимает стеклянную бутылку колы, и я салютую в ответ. – За предстоящие дни блаженства и развлечений! По крайней мере, я на это очень рассчитываю.

– Поддерживаю!

Сладкий напиток приятно охлаждает рот, стекая по горлу освежающим ручейком. Легкий ветерок играет с белой тканью шатра, развивает мои длинные светлые волосы, которые я предпочла распустить.

Снимаю солнцезащитные очки и приступаю к завтраку. Откусив добротный кусок сочного бургера, бросаю взгляд на соседнюю зону отдыха, которую занимает взрослая женщина в пляжном полупрозрачном халате с ярко-синими перышками на рукавах. Симпатичное одеяние. Официант ставит на стол такое же ведерко со льдом, только внутри не вода, а бутылка дорогого шампанского. Его коллега приносит кальян на большом деревянном подносе и ставит его на песок.

– Эмили рассказала, что у тебя есть брат. Том, кажется?

– Да, мы двойняшки.

– А он уже здесь?

– Том сейчас озабочен собственными отношениями с Камиллой, – закатывает Сэнди глаза. – О, Камилла! – дурачится она, изображая его. – Я так тебя люблю! Камилла, почему ты не отвечаешь мне? Камилла, возьми трубку! Камилла то! Камилла сё! Ему не до отца точно.

– Вижу, ты от этой Камиллы не в восторге.

– Она меня раздражает. Ей только-только девятнадцать исполнилось, а поведение подстать двенадцатилетней прыщавой девчонке. Понятия не имею, что он в ней нашел. Они должны приехать сегодня к ужину.

– Вижу, мужчины в вашей семье предпочитают строить отношения с очень молодыми девушками, – говорю с улыбкой и Сэнди громко цокает языком.

– Похоже, что так.

Сколько я здесь уже нахожусь? Успела подружиться с дочерью Оуэна, позавтракать, поболтать и десять тысяч раз изучить пляж и его отдыхающих. Сомневаюсь, что Норд находится среди этих десяти мужчин со свисающими животами и светящимися на солнце лысинами. Пока что они здесь единственные.

Может, мы разминулись? Пока я спускалась, он поднимался по другой дороге? Однако же, если бы Норд находился на вилле, Эмили уже поспешила бы сообщить мне об этом по телефону. Куда он подевался, черт возьми?

– У вас большая семья? – спрашиваю я Сэнди.

– Думаю, самая обыкновенная в плане размера. Папа, мы с Томом, Норд, тетя Мишель с Эшли и человек пятнадцать дальних родственников, имен которых я не знаю, потому что могла видеть их лишь в детстве. Но у нас много друзей, которые давно стали нам родными.

– А ваша мама?

– Десять лет назад она вышла замуж и счастливо поживает себе Италии. Они с Лео обитают в его красивейшем фамильном особняке, а за окном простираются собственные виноградники. Она там очень счастлива.

– Как здорово! – улыбаюсь, представляя всю эту красоту. – Никогда не видела поля винограда вживую. А Мишель – сестра твоего отца? – делаю вид, что предполагаю.

– Ага.

– Эшли – её дочь?

– Да, приемная. У Мишель была подруга, которая несколько лет боролась с раком. Эшли было около десяти, когда умерла её мама. Тогда тетя и удочерила её.

– Мм. А Норд… – сощуриваю глаза и даю понять, что немного запуталась.

– Наш кузен, – спешит разъяснить ситуацию Сэнди. – Его родители погибли в авиакатастрофе, когда он был совсем маленьким. Нас с Томом тогда ещё не было. Он жил с нашими родителями, а потом родились мы и детей в доме стало больше, – улыбается Сэнди. – Кстати, он приехал на несколько часов раньше вас, – сообщает она и, сощурившись, смотрит в сторону берега. – Наверное, ещё на лыжах катается.

– Ох! – издаю нарочно.

– Что? – улыбается Сэнди, заглотив наживку. – Боишься водных лыж?

– Я боюсь всего, что связано с развлечениями на воде! Один раз попробовала на лыжах прокатиться и чуть шею не сломала. Покорить их может только силач, смельчак или просто слишком уверенный в себе человек.

– О, Норд именно такой! – поддакивает Сэнди. – Он катается на водных лыжах, обожает виндсерфинг, сноуборд и совершил много прыжков с парашютом.

– Я как-то в одном журнале читала, что прыжки с парашютом позволяют восполнить нехватку адреналина в организме. Но, если человек будет совершать их слишком часто, переизбыток этого гормона приведет к тому, что он превратится в бесчувственное создание.

Кажется, Сэнди собирается согласиться с мнением несуществующего автора такой же несуществующей статьи. Мне нужна от нее всего-то реакция, которая дальше выльется в некоторое количество аргументов. Они-то и помогут мне дополнить портрет Норда, начатый Эмили. Может, и он окажется совсем не таким, каким она описала его? Сэнди, например, очень приятная, доброжелательная и воспитанная девушка. А будь иначе, она бы уже давно дала мне понять, что настроена против Эмили.

– Значит, недоумок, осознанно лишающий себя ярких эмоций и впечатлений, превращается в создание с тонкой душевной организацией? – раздается низкий мужской голос позади меня. Как грянувший гром. Как подземный толчок, сотрясший всё вокруг. – Если так, то бесчувственность мне нравится больше, чем откровенный человеческий дебилизм и элементарная трусливость, что вам, юная леди, наверняка очень знакомо.

У моих ног приземляется влажное махровое полотенце, которым только что воспользовались. Смотрю, как его край нагло касается моих пальцев, будто кинувший бросает мне вызов. Напоминает упавший на землю мусор, не долетевший до контейнера.