Глава 2

Трек главы:

«Beautiful Pain» Eminem, Sia

Обжигающий воздух – первое, что встречает меня при выходе из аэропорта. Как местные дышат им? Это же самоубийство! Он раскален до предельной степени адекватного вдыхания.

Горят не только легкие, но и кожа. Кажется, ткань на теле – не проблема для солнца Южной Африки. Оно оставит ожоги не только на открытых участках, но и заберется под плотный слой одежды, даря кровавые волдыри.

Нужно поскорее убраться от пали.

Все дела в аэропорту сделаны. Бумажная волокита на контроле пройдена, багаж у меня. Что мы имеем в наличии, кроме моего раздраженного тела? Разряженный мобильный. Он уже давно живет своей жизнью, хочет включается-выключается, моментально разряжается. Надежды на его спасение нет. Нужен новый, а пока действуем по ситуации и с тем, что есть.

Как чувствовала, что с телефоном могут быть сюрпризы. Хорошо, что я записала на бумажку адрес дома, что достался мне в наследство от отца. Там я планирую задержаться на какое-то время. Не думаю, что мне понравится место, где жил папа. Однако с чего-то начинать тоже нужно. В этом плане не мне воротить нос.

Без понятия, как далеко нужно будет ехать и сколько придется отдать за такси. Раз у меня нет возможности заказать машину, я подхожу к тем, кто находится на специализированной стоянке.

– Подскажите, пожалуйста, за сколько можно доехать до Клифтона?

Таксист вбивает адрес дома моего покойного отца и показывает на экран, где высвечивается расстояние в двадцать два километра от аэропорта до района, в который я собралась.

– 176 южноафриканских рандов. – Заключает он.

Я зачем-то достаю кошель (возможно, надеюсь на сказочное появление нужной суммы), заранее понимая: засада! Таких денег у меня нет. А, если бы и были, я бы не стала сорить средствами. Мне еще нужно на что-то жить до открытия отцовских счетов.

– Спасибо, но мне не походит.

Следующую фразу таксиста я уже не разбираю. Он перешел с английского на свой родной африкаанс – еще один язык, более официальный, на котором здесь говорят. Его возмущения для меня звучат не более, чем «Бла-бла».

Я разворачиваюсь и иду к другим водителям в надежде, что они будут сговорчивее и не оставят британскую туристку (то есть меня) в беде.

– Nutteloos. Jy moet nie daarheen gaan nie¹. Эй, девушка. Те, – машет таксист на соседние автомобили, – обдерут тебя до голой задницы! Еще останешься должна!

Новости – блеск! По-другому и не скажешь. Я нахожу скамейку с теневым навесом недалеко от аэропорта и обессилено сажусь.

В пяти шагах от меня проезжают автомобили – еще одно сожаление жизни. Сколько бы я не старалась получить полное водительское удостоверение в Лондоне, так и не смогла сдать экзамены. Ладно, сейчас не время думать об этом. Каким-то образом мне нужно оказаться в доме отца. У меня нет налички на такси, но есть же и другие способы добраться? У кого бы мне узнать насчет общественного транспорта?

– Ждешь кого-то?

Я не сразу узнаю голос. Райделу приходится выйти из автомобиля, чтобы я обратила на него внимание.

Его маленькой истерички нет поблизости?

– Привет. Не знаешь, где здесь общественный транспорт?

– Знаю. Показать?

На радостях я приподнимаюсь. Только что потух шанс сгореть заживо под солнцем.

– Да.

Мужчина равняется со мной.

– Куда тебе нужно?

Я протягиваю ему бумажку с адресом. Райдел бегло читает, после чего уверенно произносит:

– Поехали.

– Тебе по пути? – Ликование накрывает с головой, но виду я не подаю.

Расплывчатый ответ:

– Можно сказать и так.

– То есть не по пути?

Останавливаюсь. Не хочу, чтобы кто-то обременялся моими проблемами.

Мне хочется залезть мужчине в голову, понять, о чем говорит его внимательный взгляд. Райдел пропускает вопрос мимо ушей. Протягивает руку и забирает мой громоздкий чемодан. Я мнусь возле багажника его автомобиля, испытывая дичайшую неловкость. Мне не по себе от того, что чужой человек усложняет себе жизнь, занимаясь ненужными делами.

– Сядешь в машину? – Недоуменный отпечаток на лице. – Или мне чисто закинуть твои вещи по этому адресу?

Чтобы их украли? Ну уж нет! Я тороплюсь к двери и забираюсь в темный салон.

Кажется, кто-то недавно купил ультрамариновый мустанг? Здесь пахнет новым. Аромат кожи проникает в ноздри, удерживая в сознании ассоциацию первого впечатления: Райдел очень приятный. В салоне едва чувствуется и соленая дымка, словно люди, накупавшись в океане, прыгнули в кабриолет, оставив после себя воспоминания о веселом летнем дне, влажных купальниках и бризе.

Можно же пофантазировать и представить то, чего никогда не испытывал? Воображение никто не отменял.

Помимо минерального аромата и свежей выделанной кожи я улавливаю нечто, пробуждающее мурашки. Запах легкого парфюма, запах Райдела. Когда я на его мужской территории, тело реагирует странно. По-новому комфортно, до беспамятства расслабленно. Как в каком-нибудь люксовом спа (никогда там не была, лишь предполагаю, как себя там можно почувствовать).

– Новый автомобиль?

– Да. Нравится?

Очень. Машина Райдела напоминает мне своим глубоким синим оттенком ночное небо, космос, тайны, спокойствие.

– Нравится. А тебе?

Мужчина застывает, так и не нажав кнопку запуска автомобиля. Я опускаю взгляд на его дергающийся кадык. Почему мой вопрос вызвал у него такую тормозящую реакцию? Райдел придвигается ближе с тенью улыбки на лице. Теперь сглатываю уже я. Мое тело напрягается, как струна. Я отвожу взгляд к окну, пытаясь избежать давящего влияния Райдела. Не могу сказать, что мне нравится происходящее.

«Эта близость опасна», – думаю я.

Следующее мгновение разрезает мое шаблонное параноидальное мышление. Мужчина не задумывал ничего ужасного, о чем я успела вообразить. Перед сном надо поменьше смотреть фильмы про маньяков. Райдел просто протянул руку к бардачку, из которого достал авиаторы – очки с крупной оправой.

– Ты мне нравишься. – Выдыхает он мне в губы, обдавая чем-то сладким.

Я теряю способность разговаривать. Облизываю губы и пытаюсь продраться сквозь гребаное стекло своими глазами к его. Бессмысленная затея.

Чем дольше мы находимся так близко, тем сильнее я улавливаю нечто цитрусовое. Райдел ощущается, как прохладный напиток из свежевыжатого лимона и листиком мяты для украшения. Я не сразу заметила. Так вот как он пахнет.

Набравшись смелости, переключаюсь со странного ощущения на уточнение:

– Я? Вообще-то вопрос был про машину. Я не спрашивала, нравлюсь ли тебе.

– Я в курсе, Вайлет.

Тогда к чему эти замечания? В отчаянии пытаюсь погасить фейерверк внутри и сказать что-то разумное. К счастью, вовремя замолкаю, поскольку Райдел больше не сосредоточен на мне. Он молча заводит машину, сосредотачиваясь на дороге, и не пытается меня смутить. Напился моей растерянности? На ближайший час ему хватит?

– Клифтон значит? – Райдел постукивает пальцами по рулю, не глядя на меня. – У тебя там парень живет?

Допрос с переходом на личное?

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Район соответствующий.

– Соответствующий чему?

– Скорее для кого. Для такой, как ты.

Какой еще «такой»? Я настолько плохо выгляжу?

Детализировать по поводу своей внешности не решаюсь, боясь получить негативную реакцию. Рискую поинтересоваться лишь о самом месте, куда направляюсь:

– Ты что-то слышал о том районе?

Я предполагаю, что он может быть плох. Времени выбирать у меня не было. Когда прижмет, человек готов согласиться на что угодно, лишь бы там был покой. И я сейчас о внутреннем.

Глупо, наверное, отправляться в Клифтон, банально не погуглив информацию. Я была так ослеплена идеей сбежать из Лондона, рвануть ко всем чертям навстречу новому, что не решилась узнать побольше о районе, где всю жизнь прожил мой отец. Побоялась узнать нечто, что отпугнет желание вырваться из временной петли.

Сейчас, здесь в Кейптауне у меня уже нет возможности сбежать. Поэтому я с охотой жду ответ Райдела.

– Тихо, как в морге.

– Идеально. – Вырывается. Это как раз то, о чем я только могла мечтать последние пару лет.

Уединение, расслабление и наслаждение жизнью без опаски за будущее.

Я не сразу замечаю, что мужчина смотрит на меня с легким недоумением. Наверное, стоит пояснить свой ответ?

– В Лондоне слишком шумно, много суматохи. Захотелось тишины.

– Клифтон будет идеален для тебя, Вайлет.

Я чувствую, как мои щеки багровеют.

– Только не пользуйся общественным транспортом или электричками. В Европе не безопаснее, чем в Кейптауне. Не хочу пугать, но мы в самом опасном, криминальном городе Южной Африки. Надеюсь, о тебе есть, кому позаботиться. – Доброта едва знакомого мужчины не знает границ.

Меня не пугают слова Райдела. Его высокопарные фразы не производят должного эффекта. Я просто рада сбежать на другой континент и начать новую жизнь. Если так посудить, опасно в любом городе. Везде хватает убийств, краж, насилия и следящих за порядком полиции, камер.

Безопасность – величайшее заблуждение человечества. Сколько бы денег ты не имел на своем счету, в какой бы стране / районе не жил, ничто не может гарантировать 100% защиту.

– Ты живешь где-то поблизости? – Интересуюсь я, когда румянец уходит с лица.

– Опасаешься, что можем пересечься? – Ухмыляется Райдел. – Не стоит волноваться. В этой части Кейптауна меня никогда не бывает.

Зачем тогда предложил подвезти?

Язык так и чешется спросить, где молодой мужчина бывает, в каком пригороде живет и еще множество деталей. Навязываться я не люблю. К тому же, занят он.

Тем временем мое внимание с Райдела перехватывает открывающийся вид.

Дыхание замедляется. Незаметно для себя я вновь хватаюсь за колено мужчины и пытаюсь напиться, насытиться, запомнить каждый дюйм яркого цвета, что вижу. Я поднимаю голову, замечая, как постепенно открывается крыша кабриолета.

– Спасибо, – беззвучно шепчу.

Райдел кивает и переводит взгляд на свою ногу. Мое внимание уже похищено. Я не различаю намек, продолжая впиваться глазами в виды города на краю земли. Дух перехватывает, когда я гляжу на Кейптаун. Я такое только в кино видела. Извилистым дорогам пришел конец, слева перед нами распростерся океан, впереди и справа – горы, горы, горы, бесконечное ярко-зеленое одеяло, укрывающее возвышенности.

На меня что-то находит, я едва сдерживаю слезы, видя такую красоту.

После такого я ни за что не захочу уезжать из Южной Африки. Сейчас случилась точка невозврата. То, после чего жизнь обязательно разделится на до и после.

– Райдел, это… – Я все же начинаю плакать.