Глава 4

(Роман)

После пар торможу возле школы, чтобы забрать мелкого.

– Твою ж мать, Ярик, – рычу, увидев, что брат идет, волоча за собой рюкзак. Бомбер абы как завязан на бедрах. Губа разбита.

Открыв дверцу, плюхается на сиденье.

– И че это? – рявкаю на него.

– Ничо, не агрись, поехали давай.

– Ты мне, блять, так не дерзи, – заряжаю мелкому подзатыльник. – Че за нахрен, спрашиваю?

– А сам не допираешь? – скалится, но под моим взглядом быстро тухнет. – Да там, пришлось одному тюбику на пальцах объяснять, как надо с девочками разговаривать.

– За девчонку, что ли, вступился? – уже без агрессии уточняю.

– Типа того.

– Ладно, поехали, – выкручиваю руль и выезжаю на дорогу.

Просто так кулаками махать, как говорит Петрович, и я не люблю. Просто обстоятельства вынуждают защищать свои права и интересы. А иногда это просто вынужденная мера. Поэтому ругать Ярослава за то, что он за девчонку вступился, конечно же не стану. Слабый пол на то и слабый, чтобы их защищать. Все правильно он сделал.

– Давай только без глупостей. Больше никаких драк в школе, понял? Волкову это не понравится, знаешь же.

– Угу, – гундосит себе под нос.

– И губу вытри, там в бардачке салфетки.

Приезжаем домой. Я сразу загоняю тачку. Сегодня уже никуда не поеду. И так уже сутки не спал. План пойти в душ и завалиться спать.

Но мои планы корректирует Волков.

– Сюда, оба, – без лишней суеты подзывает к себе в кабинет.

Он никогда не орет. Но авторитет имеет. Причем, не только у нас с Яриком. У него свой бизнес, автосервисы на Технической, какие-то дела с перевозками и мы. Волков уже пять лет, как наш опекун. Он родственник по материнской линии. Поэтому после гибели родителей, взял под свою опеку. И по завещанию отца распоряжается еще и его бизнесом, пока мне не исполнится двадцать один, а Ярику восемнадцать. Такова отцовская воля, как оказалось. Охренеть просто. До сих пор не могу понять такого поступка отца. Все ведь отписал не сыновьям, а родственнику. Короче, здесь что-то не чисто. Но докопаться до истины никак не могу. Отец был не глупым человеком, точно не повелся бы на разводилово. Однако подпись в документах действительно его. И факт, что всем нашим теперь заправляет Волков, дико бесит. Вот с какого хера, спрашивается, если мне уже есть восемнадцать?

В особенности мне жалко нашу турбазу, там крутые тропы. Тем более, что она популярна и зимой и летом. Я помню, как родители нас мелких туда раньше возили. Круто было. С тех пор бываю там крайне редко. Почти никогда. Там все напоминает о тех хороших днях, которые были в моей жизни. И которых никогда больше не будет. Заправляет базой, естественно, тоже Волков. Я поднимал этот вопрос, но он четкого ответа не дает.

– Руки мне на стол ладонями вниз, – командует нами Волков, не повышая голоса.

Ярик понял, что дело паленым запахло, но делает, как велено.

– Ты тоже, Роман, – не обделяет и меня своим тяжелым взглядом.

Да твою ж мать. Вздохнув, нехотя, но все же показываю костяшки, но на стол ладони не кладу. Много чести. Пресмыкаться перед ним я никогда не буду.

– Объяснитесь, – требует. – Ярослав?

– В школе терки. Один токсик девчонку хейтить начал, рамсы попутал, пришлось…

– Ярослав, – прерывает его, сидя в своем кресле Волков. – Тоже самое, но человеческим языком.

– Да блин, я че вам аристократ? – возмущается мелкий.

– Я жду, – безапелляционно чеканит Андрей, мать его, Богданович.

Ярик вздыхает, но все же подчиняется.

– Одноклассник начал девочку задирать, за волосы дергать, обзывать. Я вступился за нее. Дело до драки дошло. Так яснее?

– Роман? – переводит взгляд на меня, удовлетворившись ответом Яра.

– Что? – реально не понимаю. И мне что ли отчитываться? Я вообще-то уже не ребенок.

– Почему костяшки сбиты?

– Я на допросе что ли? – сую руки в карманы и с вызовом вскидываю подбородком.

– Нет, но объясниться все же придется. И пока даже без санкций.

Решил надавить? В его характере. И я бы никогда не прогнулся даже под него, но чем все это закончится, уже знаю, не первый раз сталкиваемся во мнениях.

– Давно было, еще несколько дней назад, – нехотя отвечаю. Не отстанет же.

– Подробности.

Да блять. Не скрывая вздыхаю. Но все же отвечаю:

– Недалеко от колледжа сцепился с одним. Инициатором был не я.

Бесит, падла. Какого лешего он вообще лезет в мои дела?

– С кем сцепился?

Но Волкову врать не получится. Я не знаю, каким шестым чувством он обладает, но ложь считывает на раз-два. И методы борьбы у него с ложью и остальным вполне примитивны, но не особо приятны. И я бы даже сказал, вполне действенные. Может жалования лишить, или тачку, например, забрать. Мою тачку!

– Из зеленых кто-то.

– Твою мать, – тихо, но грубо. – Я просил не связываться с ними?

Просил. Не раз даже. Ну а хрен ли они сами нарываются? Я сам на рожон не лезу, только ответки кидаю. Ну, в основном.

– Предупреждаю последний раз. Иначе заберу машину. Так доходчивее, надеюсь, звучит моя просьба?

– Вполне, – выплевываю.

Тачку он заберет. Это моя тачка, вернее отца. Заберет он, блять. Но приходится промолчать, потому что он реально заберет. И это бесит. Все, сука, уже бесит!

– Свободны.

Молча выходим из кабинета любезнейшего Андрея Богдановича. Перед тем, как завалиться спать, выхожу во внутренний двор и закидываю в рот сигарету. Вообще не понимаю, что всем от меня надо. Каждый, мать его, хочет мозги вправить. Волков в особенности. Возомнил из себя батю. Задолбал уже. И я бы давно плюнул на его манию величия и смотался куда-нибудь подальше, если бы не младший брат. Его я не могу бросить.

– Мне тоже дай, – выходит за мной Ярик и тянет руку.

– Облезешь, мелкий еще дымить.

– Ага, конечно, – скалится. – Можно подумать ты только в прошлом году закурил. А я прям и без этого не найду.

– Отвали, Ярик, – отмахиваюсь от него.

– Как знаешь. А я хотел за бои перетереть. В курсе, что в “Неоне” завтра махач будет?

– Я-то в курсе. А ты откуда знаешь?

“Малиновый неон” самый популярный клуб в нашей части города. Он хоть и малиновый, но явно не для деток.

– Я даже знаю, кто на ринг выйдет.

– Ну?

– Скажу, если меня с собой возьмешь.

– Ага, умойся. Мал еще, по таким злачным местам таскаться.

– Ну Ром, да харош. Возьми меня с собой!

– Нет, сказал.

С психом разворачивается и хлопает входной дверью. Похрен, пусть обижается. Рано ему еще по клубам шарахаться. Тем более таким, как “Неон”. А вот я в субботу именно туда и собираюсь. После промежуточного боя будет известно, кто со мной в финальный выходит. Но мне в принципе похрен, я любого сделаю, не в первый раз. А главное, что там реальные бабки поднять можно. А подачки Волков пусть себе оставит.

Покурив, заваливаюсь к себе и, рухнув на кровать, моментально отключаюсь.

Утро наступает неожиданно быстро. Чертов будильник. Какого хера он орет? Отключаю. Через пять минут противный звон повторяется.

– Да твою мать, – отключаю и со стоном утыкаюсь мордой в подушку.

Через очередные пять минут он окончательно выбешивает меня. Хватаю телефон и уже мечусь швырнуть его в стену, как вспоминаю, зачем я его вообще ставил.

Звездец.

Поднимаюсь и иду в душ. Включаю прохладную воду, чтобы быстрее проснуться. Интересно, сколько я продержусь ходить на эти долбаные пары?

Выхожу из дома и торможу на пороге. Морщусь, хватаю толстовку. Кажется, сейчас дождь ливанет.

Еду в колледж, но торможу возле тротуара, увидев, как там ее? Блин. Светлова, кажется. А вот имя ее я так и не запомнил, ну и похер. Бледная, короче.

– Прыгай в тачку, – киваю, опустив стекло.

– Нет, спасибо, я сама дойду, – прижимая к себе рюкзак, топает дальше.

Ого, она даже разговаривать умеет? Усмехаюсь, наблюдая, как она реально игнорит и идет дальше. Какие мы гордые.

Даю по газам, выруливая на дорогу. Буквально через две минуты врубаю дворники. Хорошо так ливануло. Торможу. Разворачиваюсь. Светлова, держа рюкзак над головой, бежит к укрытию в виде раздолбанной остановки. Такое себе укрытие от ливня.

– Бледная, садись, говорю, нам все равно в одну сторону, я тоже в колледж, – перекрикиваю шум дождя, распахнув пассажирскую дверцу.

Еще секунду помявшись, она все же ныряет ко мне в тачку. Ну вот, сразу бы так, а то выеживается.

Заинтересованным взглядом прохожусь по ее намокшей блузке, которая прилипает к телу, являя мне нежно-розовый цвет лифчика. Шикарный видок. Но обзор моментально прикрывается вездесущим рюкзаком. Ухмыляюсь. Ну-ну, не долго тебе еще от меня прятаться. Цель определена окончательно.

Глава 5

(Есения)

Промокнув до нитки, все же сажусь в машину к однокурснику. Я бы никогда не села, если бы не ливень, из-за которого я могла опоздать, и предательская блузка. Намокнув, она прилипла к телу, и я стала похожа на Риту Павлову, которая вчера светила бельем в своей полупрозрачной кофточке перед всем курсом. Спешно прикрываюсь рюкзаком. Вот как я сейчас явлюсь на пары в таком виде? И не пойти, естественно, нельзя. Жутко переживаю по этому поводу. Еще и этот Бессонов пялится. Что ж за день сегодня? С самого утра не задался.

– Напомни, бледная, как тебя звать? – бросает на меня взгляд, на секунду отвлекаясь от дороги.

– Есения.

– Прикольно, не слышал ни разу. А если как-то покороче? – ухмыляется. Это у всех крутых парней такая фишка, хищно обнажать свои белые зубы?

– Тебе не обязательно, – отвечаю, прижимая к себе рюкзак. Боже, блузка точно не высохнет до пар. Вот же позор. Еще и, как назло, первой парой общая лекция. Позориться, так по-крупному? Так и придется прятаться за рюкзаком, пока не обсохну. Боже, за что мне это испытание? А, знаю, за вранье отцу.

Бессонов только хохочет в ответ. Весело ему. Конечно, это не он оказался в такой неприятной ситуации. И как я не додумалась взять с собой зонт? Видела же, что тучи надвигаются.

Бессонов останавливает машину на парковке возле колледжа и вдруг тянется ко мне. Испуганно дергаюсь от него, как от прокаженного, врезавшись правым боком в дверцу.

Он цокает и качает головой, словно показывая этим, какая я дура. Протягивает руку на заднее сиденье и, достав оттуда, сует мне свою толстовку.

– Держи, бледная.

Не хочу брать его вещь. Но смотрю на нее и понимаю, что это единственный вариант не позориться перед всем потоком. Все же принимаю. Надеваю толстовку и застегиваю молнию до самого верха. Сразу становится тепло и удивительно комфортно, хоть вещь и чужая.

– Спасибо, после пар верну, – бросаю и дергаю за ручку.

Выскакиваю из машины Бессонова и тороплюсь ко входу. Мне навстречу попадается Осипов. С неподдельным удивлением останавливается, переводя ошеломленный взгляд с меня на идущего позади Бессонова.

– Охренеть, – слышу от него, когда пролетаю мимо. – Ромео, ты как это делаешь?

Вот обязательно обсуждать свое удивление так, что я тоже это слышу?

– Учись, пока я жив, – довольным голосом отвечает Роман.

Еще один, не заботящийся о чужих чувствах. Их всех что, в одном инкубаторе выводят?

Вхожу в лекционную и в спешке достаю тетради, ручки, карандаш. Выкладываю все перед собой, только чтобы занять руки и не поднимать глаза на остальных одногруппников.

Часто дышу от волнения, но мне становится только хуже. Ведь я вдыхаю запах, который исходит от толстовки. И он только дополняет образ Бессонова. Такой же яркий, дерзкий, вызывающий, с нотами грейпфрута и розмарина. Он окутывает меня, проникает глубоко в легкие, обжигая. Но тем не менее запах очень приятный, не отталкивающий.

– Привет, – плюхается рядом со мной Ника. – Вот ливануло, да? О, а что это на тебе? Это же мужская толстовка. Колись, с кем уже мутки? – играет она бровями и улыбается.

– Конечно ни с кем, – задыхаюсь от возмущения. – Просто я промокла.

– И? Кто дал тебе толстовку? Кто этот таинственный ухажер?

– Опачки, как интересно, – подсаживается рядышком Диана. – Говорят, ты девочка-паинька. Врут? Уже на второй день с кем-то тусишь.

Вот же пристали. Какая им вообще разница? Молчу, стараюсь не обращать внимания. Им надоест, станет скучно и они отстанут. Проходили уже. Главное не вступать в диалог.

– Ну и ладно, по-любому какой-нибудь задрот, – фыркает Диана своей подружке Рите Павловой. – Другого у нашей святоши все равно не будет.

– Да кому она сдалась такая стремная, – поддакивает Павлова.

И эти туда же, уже подхватили. Ну, Осипов, язык, как помело. Думала, что это прозвище забудется вместе со школой, так теперь и здесь так называют. На этом фоне прозвище от Бессонова “бледная” уже кажется практически безобидным.

– Хотя… я бы не сказала, что задрот, – с прищуром смотрит на меня Рита. Трогает толстовку, разглядывая. – Вещица дорогая, фирменная, знакомая. И, кажется, я даже подозреваю, чья она. Но такого просто быть не может.

Боже, да какая вам разница, чья на мне кофта? Господи, пожалуйста, пусть они все от меня отстанут!

В этот момент в аудиторию толпой вваливаются парни. Бессонов сразу бросает взгляд в нашу сторону. Вот, блин, еще и сюда идет. Обязательно именно по этому проходу нужно пройти? Сейчас посыпятся новые подколы.

– Павлова, руки убери, и не трогай то, что тебе не разрешали, – так и фонит от него агрессией.

Я же не решаюсь поднять на него взгляд. Главное, чтобы он сейчас при всех не заставил меня вернуть ему толстовку, моя блузка еще не высохла до конца. Но нет, он просто проходит мимо и садится на последний ряд. И все? Обошлось даже без обзывательств?

После его слов от меня словно ветром сдувает всех, кроме Ники. Та только ошарашенно, смотрит на меня.

– И что это было? Ты правда в одежде Бессонова? – любопытничает. Делает хитрую, как у лисицы, мордашку.

– Боже, да что в этом такого? – нет, я конечно, понимаю, что это не есть хорошо, но это же просто помощь. – Он просто одолжил мне свою толстовку, потому что я промокла. Здесь нет никакого подтекста.

– Есь, ты серьезно? У Бессонова ничего не бывает просто, кроме секса. И все это знают. Вот девчонки и удивились. И если честно, я тоже.

У меня сразу появляется желание снять с себя его вещь и вернуть, как можно скорее. Просто чтобы не думать обо всем этом. Не быть объектом обсуждений. И чтобы от меня отстали и больше не смотрели с презрением, как сейчас смотрят Рита и Диана. И еще добрая половина всей женской части аудитории, которая с первого дня вешается на этих самых спортсменов. А еще мне кажется, что мою спину снова жжет от пристального взгляда одного из них. Но оборачиваться и проверять я больше не буду.

Хорошо, что мы не в одной группе с Бессоновым учимся, иначе я не знаю, как бы проходили семинары. Я не могу из-за него сосредоточиться. Чувствую себя неловко, постоянно мысленно отвлекаюсь, сбиваюсь, теряю сосредоточенность. Наверное, это из-за непривычного запаха, которым я теперь дышу.

После пар выхожу во двор и глазами ищу машину Бессонова, но не нахожу. И что мне делать? Возвращаться домой в одежде чужого парня мне категорически нельзя, родители будут ругать, мягко сказать. А Бессонова нигде не видать, как и его компашки.

Стою возле ворот еще минут пять и в итоге топаю домой. Чтобы не мерзнуть, снимаю толстовку только подходя к дому, за углом. Набрасываю ее на плечи. В подъезде и вовсе придется засунуть ее в рюкзак. И только я поворачиваю к своему дому, как торможу, словно вкопанная, чуть не уронив кофту на землю. Возле моего подъезда стоит машина Бессонова. Что он тут делает?

– Эй, бледная, чего застыла, я, между прочим, тебя жду.