Когда-то, так давно, что Кай не мог вспомнить, Леа рассказывала ему о богах. Тогда он воспринял это как шутку. А сейчас жалел, что не умеет молиться. Кай видел человечьи города как точки на сетке монитора. Каким-то из них суждено было исчезнуть в ядерном огне. Других коснулись лишь залпы маломощных зарядов. «В какой из этих точек может быть она?» – думал Кай и ощущал физическую боль от невозможности что-либо сделать. Должно быть, только вымышленный бог мог спасти его сейчас от боли.
До этой секунды Кай тешил себя тем, что землянка жива, хоть и не с ним, но где-то далеко живёт своей человеческой жизнью. А теперь точки вспыхивали на мониторе, и с каждым всполохом дракон всё отчётливее осознавал: «Убийцы! Все мы убийцы».
Внутри Кай кричал, рвал на себе волосы, крушил всё вокруг. Но внешне на лице не дрогнул ни единый мускул. Он был не один. Нельзя показывать эмоций. «Нужно сделать то, ради чего я прилетел».
Пилотское кресло привычно обнимало спину. Кай часто летал один. Но в этот раз вышло по-другому. В кабине их было двое. Молодой дракон, вчерашний новобранец, был приставлен к нему в последний момент. И теперь в полной тишине оба ждали окончания второй волны атаки.
План заговорщиков удался. Кай получил желаемую должность и нужную задачу. Только об одном он не подумал: как невыносимо будет наблюдать за происходящим со стороны. Кай чувствовал такую тревожность, какой не испытывал давно, с тех самых пор, как покинул необитаемую сине-зелёную планету. Напряжение нарастало, дракон едва сдерживал себя.
Лем пошевелился. Кай мельком на него взглянул: совсем юнец. «Таким и я когда-то был. Глупым, не ведающим правды».
У Кая больше не было сил следить за мониторами и бездействовать. Тишина в пилотской кабине ещё больше усугубляла его тревогу. Сам не зная зачем, Кай произнёс:
– Знаешь, почему наши имена состоят из трёх букв?
Лем удивлённо покосился на него, а потом скороговоркой, будто рапортуя, проговорил:
– Все граждане среднего звена имеют трёхбуквенные имена. Только высший состав…
Кай жестом остановил новобранца.
Лем растерянно уставился на него.
– Да. А ты думал когда-нибудь почему? – устало спросил Кай, понимая, что зря вообще раскрыл рот.
Лем смотрел недоверчиво. Повисла неловкая пауза.
После нескольких минут тишины молодой дракон неуверенно проговорил:
– Каждому при рождении отводится своя роль. Это проверка, командир?
– Вроде того, – вздохнул Кай.
Снова воцарилась тишина. Бездушно мерцали мониторы, теснота кабины давила, вызывала смятение. Кай старался не смотреть на Лема. «Нужно держать себя в руках и не болтать лишнего. Во всяком случае, пока», – думал он.
– Командир, – вдруг заговорил Лем. – Я сам вызвался к вам в пару. Для меня честь служить с таким ветераном, как вы. Я надеюсь многому научиться у вас.
Кай удивился.
– Я слышал о том, как вы выжили в одиночку на дикой планете, уничтожили противника ценой своего корабля, – продолжал тот.
Кай почувствовал, как ком подкатил к горлу.
«С легендой заговорщики постарались на славу. Противник был уже мёртв, когда я нашёл его. По крайней мере, один из двух».
Мысли снова вернулись к землянке, стало невыносимо тошно.
«Если бы этот юнец только знал, как на самом деле я выживал. Да и выжил ли? Или всё-таки умер? А домой вернулся другой, совсем не тот Кай, которым я был».
– Командир, – тихо окликнул Лем, обрывая поток непрошеных мыслей.
Кай посмотрел на мониторы.
– Пора. Проверь стыковочные узлы, – скомандовал он. – Когда поступит сигнал, мы должны быть готовы.
Лем принялся за работу. А Кай глубоко втянул носом воздух, прогоняя все лишние мысли и чувства.
«Настало время узнать, какая она, планета людей», – пронеслось у него в голове.
Максим гнал машину по грунтовой дороге. Центр остался позади. Пригородный пейзаж за окном не был мне знаком. Напряжение отпустило, словно распрямилась струна. Последний час отпечатался в сознании размытым пятном паники и страха. Я как могла держала себя в руках ради детей. А они меня удивили. Алиса только с виду казалась испуганной девчонкой, а на деле командовала как заправский штурман. Максим и вовсе перестал быть подростком, а я и не заметила. Он до ужаса напоминал отца: те же глаза, даже выражение лица. Болезненные воспоминания против воли всколыхнулись в груди. Казалось, всё давно прошло, растворилось в минувших годах. Но нет, стоило лишь тронуть старые раны – и они снова открылись. «Кай, если бы ты только знал. Жив ли ты? – снова обратилась я мыслями к давно забытым образам и тут же приказала себе: – Соберись! Ты в ответе за детей, и теперь не только за своих».
Я посмотрела на белокурую девчушку. Она ревела.
– Больно? – спросила её.
Девчонка посмотрела на меня огромными, полными слёз глазами.
– Мои родители, – пробормотала она. – Мне надо вернуться, я не могу…
– Дана, нельзя возвращаться. Всё будет хорошо, я обещаю, – сказал Максим, глядя на неё в зеркало заднего вида.
Алиса повернулась и сочувственно произнесла:
– Я уверена, твои родители выберутся. С ними всё будет хорошо.
– Но они не знают, что со мной и где я, – хлюпая носом, ответила Дана.
Я растерялась и не знала, что сказать, только смотрела, как светлые волосы падают на заплаканное лицо девчушки. «Девушка моего сына, – отстранённо подумала я, не в силах больше ничему удивляться. – И когда он успел стать таким взрослым?»
– Мам, что с её ногой? – настойчиво спросил Максим, выводя меня из ступора.
Все уставились на меня. Сын требовательно смотрел в зеркало заднего вида.
– Надо зашивать. Думаю, не так страшно, – ответила я.
– Тогда остановлюсь, – Максим начал сбрасывать скорость.
– Нет! – в один голос выпалили мы вместе с Алисой.
– Надо выбраться из города, потом остановимся, – велела я. – Сейчас нельзя, слишком опасно.
– Макс, не тупи, – буркнула Алиса.
– Дана, ты как? Потерпишь? – спросил он.
Та, заливаясь слезами, кивнула.
Я приобняла девчушку.
– Всё будет хорошо, – шепнула ей на ухо, хотя совсем не была в этом уверена.
– Куда мы едем? – повернувшись, спросила Алиса.
– К бабушке, – ответила я.
– К ба? – удивлённо переспросил Максим.
Я кивнула в ответ на недоумённый взгляд сына.
– К ней на работу? – уточнила Алиса.
– Да, там будет безопасно.
– И где это? – не унималась дочь.
Дана всхлипывала, глядя огромными испуганными глазами то на меня, то на Алису.
Я принялась сбивчиво объяснять.
– Чёрт! Побережье? – перебил Максим. – Это же пара суток в пути.
«Сутки, если не останавливаться и гнать не меньше ста», – подумала я про себя.
Пейзаж за окном стал узнаваемым. Пригород сменился сельскими постройками. Я знала эту местность. Через десяток километров предстоял съезд на автостраду. По пути встречались редкие машины. В остальном казалось, будто всё вымерло. Справа до горизонта тянулись поля, пересекаемые узкими лесопосадками. Солнце спустилось с горизонта и золотистыми лучами пробивалось сквозь стекло, слепило. Было удивительно тихо, словно природа не знала, что человечество висит на волоске.
Пришла странная мысль: «Разве планете есть дело до людей?»
– На одном баке не доехать, – досадливо проворчал Максим.
– Доедем, – бросила Алиса. – Багажник под завязку. Она знала, – последнюю фразу дочь произнесла с упрёком.
Максим глянул на меня через зеркало.
– Что знала? – спросил он.
Дана перестала всхлипывать, будто не хотела встревать, а может, просто устала реветь.
– Ваша бабушка велела подготовиться, – словно оправдываясь, произнесла я.
Алиса повернулась.
– Поэтому ты рассказала про отца? – с истеричными нотками в голосе спросила она. – А так бы и не сказала, да?
В первые секунды я не знала, что ответить. Глубоко вздохнув, всё же произнесла:
– Я давно хотела рассказать, просто боялась, что вы не поймёте.
– Только мы давно не маленькие, – обиженно пробубнила Алиса.
«Это я вижу, – подумалось мне. – Особенно Максим, испачканный засохшей кровью, больше не похож на мальчишку, моего сыночка».
От этих мыслей почему-то сделалось больно. Годы пролетели, а я не заметила.
Максим не встревал, только поглядывал сердито через зеркало заднего вида.
Алиса надула щёки и хотела ещё что-то сказать, потом посмотрела на Дану и передумала.
– Прости, Алиса, – сказала я.
– Перед Максом извиняйся. Он у нас обиженный, – бросила она.
– Перестаньте трепаться. Надо решить, что делать, – отрезал Максим.
– Что делать, что делать, ехать к ба, – ответила ему Алиса.
– А потом? – недовольно поинтересовался тот.
– Решим, когда доберёмся. Нужно держаться вместе, – перебила я. – Мы не знаем, что происходит. В любом случае в центре будет безопасно.
Окончание моей фразы потонуло в свистящем грохоте. Низко над дорогой пронеслась пара военных вертолётов. Все замолкли, провожая их взглядом.
Минуту назад мы словно ехали на загородный пикник, мимо проплывали вечерние сельские пейзажи, вокруг было тихо и пустынно. Вертолёты вернули меня в тревожную реальность. «Всё плохо, всё чертовски плохо», – пронеслось в голове.
Некоторое время мы ехали в напряжённой тишине, каждый был погружён в свои мысли.
Дана снова заплакала, начала причитать про родителей и про то, что ей нужно вернуться.
– Нельзя, милая, ты же видела, что творится в городе, – постаралась успокоить её я.
Девчушка не унималась, продолжала заливаться слезами. Бинты на её ноге пропитались багровым.
«Она просто в шоке, – поняла я. – Разве можно её винить? Должно быть, ей очень страшно».
Мне и самой было до одури жутко. Особенно пугала мысль о том, что за первыми волнами атак может последовать десант. «Успеть бы добраться!»
Максим с тревогой наблюдал за девушкой через зеркало, но, сидя за рулём, ничего не мог сделать. Он никогда не отличался большой эмпатией. «Пожалуй, и характером он копия отца».
Алиса развернулась и стала успокаивать девчушку.
– Дана, Дана! Посмотри на меня. Мне тоже очень страшно. Но лучшее, что ты можешь сделать для родителей, – это выжить. Понимаешь? С нами тебе ничего не грозит. Мама – врач, она тебя подлатает. Будет даже не больно. А Макс… Ну, ты знаешь. Он тебя в обиду не даст.
Слова Алисы не возымели действия.
– Дана, там, куда мы едем, будет связь. Мы сможем сообщить твоим родителям, что всё в порядке, – максимально уверенно соврала я.
«Да, какой-то канал связи в центре есть. Но как разыскать её родителей? Большой вопрос».
Алиса неодобрительно глянула на меня. Но Дана перестала реветь и, хлюпая носом, спросила:
– Правда?
Отбросив угрызения совести, я кивнула.
Постепенно девчушка успокоилась. Её светлые волосы падали на заплаканное лицо. Милые, юные черты лица и большие, напуганные, словно у оленёнка глаза, вызывали сочувствие. Пышные ресницы подрагивали, аккуратный носик покраснел от слёз. Мне подумалось, что Алиса со своей яркой контрастной внешностью кажется значительно старше этой девчонки.
«Надо же, миловидная блондинка – девушка моего сына, – в который раз подивилась я. – Единственная взрослая с тремя детьми, а чувствую себя напуганным подростком».
О проекте
О подписке
Другие проекты