Глава 5

Хозяин нанял работника с таким условием: за каждый рабочий день тому выплачивается по 20 копеек, а за каждый нерабочий день – вычитается 30 копеек. По прошествии 60 дней работник ничего не заработал. Сколько было рабочих дней?

«Арифметика», Л. Ф. Магницкий^[8]

– А на той стороне бывали? – Орлов категорически не был способен долго находиться на одном месте. И даже в беседке, которая не отличалась размерами, он умудрялся постоянно перемещаться. То возникнет рядом с Демидовым, что встал у входа, этот вход перегораживая. То на корточки присядет, сунет под клюв Призраку очередной огненный шарик. То вскочит, подпрыгнет и крутанётся, задав очередной вопрос.

– Случалось, – согласился Метелька.

Шувалов устроился на скамейке, рядом с Серегой.

– И как там?

– Это ты у Савки спроси. Для меня там туман непроглядный. А в нём всякая погань. Звуки слышны вот. Шелест. И шёпот. И ещё будто такое, как скребется что-то…

– Обыкновенно, – ответил я Орлову. – Как здесь, только… чуть иначе.

– Хорошее объяснение, – Шувалов не удержался от шпильки. – Как здесь, только иначе.

– Сложно, – на укол я не обиделся. – Это исключительно на уровне ощущений. Восприятия. Скажем, вот трава. Видишь?

– Ну, – вместо Шувалова ответил Орлов.

– Там она вроде бы такая же, только ярче. Цвет резкий, порой настолько, что смотреть неприятно. И наощупь жёсткая. Пальцы порезать враз может. А нельзя. Кровь они хорошо чуют. Твари тоже разные. Некоторые мелкие, их и не увидишь. Прячутся в траве. Другие покрупнее. Третьи… есть вовсе огромные. И сам мир… он многослойный. Чем глубже погружаешься, тем больше видишь. И они тебя.

Я наклонился и потянулся к Призраку. А тот лениво повернул ко мне голову и клювом ткнулся.

– Когда полынья возникает, то сперва как раз мелочь всякая и лезет. Я так думаю, что это потому, как открывается полынья с верхних слоёв на наши верхние же. Это как просто касание. Два мира сталкиваются и рана образуется.

А слушал Шувалов очень внимательно. И замечания свои при себе держал.

Надо же, некромант.

Живой.

– Но рана поверхностная. Уж не знаю, попадает ли что-то к ним… ну и полынью люди используют. Пробираются на ту сторону, строят дорогу. Начинают добычу. Берут всё, до чего дотянутся…

Призрак потянулся и потёк, превращаясь в нечто длинное и суставчатое.

– Чтоб… – Орлов снова отпрыгнул. – А можно, чтоб как прежде? На грифона похож был! А это что?

– Понятия не имею. Он пока не говорит.

– Пока?

Шувалов. Ну вот кто ещё. Мог бы сделать вид, что не услышал.

– Думаешь, со временем заговорит? – лёгкая насмешка.

– Старые твари на многое способны, – я ответил как можно более равнодушно. – Говорят, некогда охотники держали и по дюжине теней. И были те посильнее Призрака.

– Ты ему что, имя дал? – а вот теперь на меня посмотрели как… как на дурачка?

Блаженного?

– А что, нельзя? – я ответил взглядом на взгляд. – Или тебе не нравится? Ему вот очень даже.

– Нельзя, – покачал головой Шувалов, причём на сей раз насмешки я не услышал. Напротив, он был вполне серьёзен.

– Почему?

– Тебя ведь не учили, верно?

– Димка, не умничай, а? – влез Орлов, который наклонившись, разглядывал Призраков.

– Я не умничаю. Я уточняю факты.

– Да как сказать… кой-чему учили, но многому не успели.

– Бастард?

– Это оскорбительно, – Серега, до того просто наблюдавший, вскочил.

– Прошу прощения, я не имел намерения кого-то обидеть, – Шувалов тоже поднялся и отвесил поклон, причём именно мне. – Я вновь же уточняю обстоятельства. Согласитесь, они довольно необычны… тварь крупна, а вместе с тем… скажем так, я не слышал, чтобы у кого-то… пребывающего в возрасте столь юном…

Звучало смешно, но я не смеялся.

Парень действительно старательно подбирал слова, чтоб опять кого-то да не задеть. И это стоило уважения.

– …имелась собственная тень. Тенями наделяют охотников опытных, не раз и не два побывавших на той стороне. И это довольно болезненный ритуал. Но дело даже не в нём. Охотников учат. Готовят. Укрепляют их разум, чтобы он мог противостоять воле твари. По окончании слияния она будет пытаться подмять человека под себя. И обладание тенью – это ежедневная, ежечасная борьба…

Мы с Призраком переглянулись. Кажется, от этакого и он прифигел. Потому и принял прежнюю форму, чтобы сесть и поскрести задней лапой башку. Клюв при этом приоткрылся и выражение морды стало слегка дурковатым.

– Эм… – только и выдавил Орлов. – С ним? Борьба?

– Да. Отец… – Шувалов слегка замялся, явно не слишком понимая, стоит ли говорить, но всё же продолжил. – Наш род постоянно имеет дело с охотниками. Нам нужны кое-какие ингредиенты. Им… некоторые специфические артефакты.

– «Полог тьмы»? – влез Серега.

– Он в том числе, – Шувалов позволил себе улыбку. И слегка расслабился. – Поэтому я много слышал. Так вот. Имя – это личность. Признание за тварью права на личность.

Призрак свистнул и кивнул.

– Он понимает?! – Орлов опять сунул под клюв огненный шар, который был принят с благодарным кивком. – Видишь?! Понимает!

– Тени не способны понимать человеческую речь. Только команды, которые отдаёт хозяин. И исполняют их лишь когда воля хозяина крепка. А стоит её ослабнуть, и тварь выходит из-под контроля.

Шувалов убрал руки за спину.

– Твоя тварь… она…

– Призрак, – повторил я. А потом уточнил. – А из старых родов ты с кем-нибудь встречался?

– Их не осталось, – Демидов опустился на корточки, разглядывая тень. – И да. В шахтах постоянно что-то да случается. И с Охотниками мы дружим. Так что доводилось видеть. И их, и тварей. Так вот, готов поклясться, что те – не такие.

И поглядел на Призрака так, задумчиво-задумчиво. Заодно и я задумался. Не сболтнул ли лишнего? С другой стороны… тайна Громовых доживает последние дни. Стараниями Третьего отделения, чтоб их.

– Скажите… а вы собак когда-нибудь держали? – я потянул Призрака к себе и тот с обиженным свистом растворился.

– Животные не любят некромантов, – Шувалов произнёс это с лёгкой печалью. – Поэтому, увы, нет…

– А у Орловых отличные псарни! У нас лучшие борзые в Империи! Мы их даже для Императорского охотного двора поставляем.

– Никит, он о другом спрашивал.

– Да? – искренне удивился Орлов.

Сложно с аристократами.

– О другом, – подтвердил я.

– У нас дома собаки были. И есть. У отца. У братьев вот. Я не заводил, мне уезжать было, но так-то да, кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду, – Демидов кивнул.

– А я вот не понимаю! – Орлов крутанулся на месте.

– Собаку можно бить и мордовать. Слабая сдохнет, а сильная приспособится. И команды она выполнять будет. Но если случай представится, то она такому хозяину глотку вырвет, – пояснил Демидов за меня. – А можно взять щенком и учить. Чтоб служила. Не из страха, а потому как хозяина любит.

– Так это собаки, – теперь в голосе Шувалова слышалось некоторое сомнение.

– Поверь, не только собаки, – я поднялся. – Мы не опоздаем там?

– Точно! – Орлов подпрыгнул. – Что-то заговорились… что у вас там?

– Математика быть должна, – Серега скривился. – Немец…

– Немца уволили. У вас новый вести будет. Этот… как его…

– Каравайцев, – подсказал я, поднимаясь. – Не стоит опаздывать. Нехорошо получится.

– Ну да… а у нас фехтование… Шувалов, как человека тебя прошу! Давай нормально, а?

– Это как?

– Это вот без твоих фокусов! Я ведь тоже могу огнём шибануть… ну что вы стоите? Господи, дал же друзей… сонные мухи! Так вот, я тебе говорю, что в тот раз ты был не прав… да пошевеливайтесь вы, в самом-то деле. А то Антошин загоняет.

– Тебя загоняешь, как же, – проворчал Демидов. – Давай сперва ребятишек проводим. И это… я там слыхал кой-чего. У вас сколько уроков осталось?

– Два, – ответил Серега.

– А потом?

– Что потом? – я не понял. – Домой потом.

– Вас встретят?

– Не, мы сами, – отозвался Метелька. – Тут, если трамваем, то недалеко.

– Я могу попросить водителя, он подвезёт, – Серега даже обрадовался. – Я бы и в гости вас позвал, но в Зимний посторонних не пускают. Хотя мама говорит, что каждый день кататься утомительно и надо бы снять дом где-нибудь, чтобы рядом. В старый наш не хочет, но…

Серегу я слушал.

Кивал. И пытался сообразить, как вести себя дальше. Делать ли вид, что не узнаю Ворона? Или… нет, это глупо. Пусть он и очочки напялил, и причёску изменил, но всё одно собой остался.

И значит, я должен буду узнать.

– …думаю, в субботу. Вы как?

– Что?

Кажется, я что-то пропустил.

– В гости приглашают, – откликнулся Метелька. – На с тобой. И Серегу. К Демидовым. Пойдём?

– Эм… да. Конечно. С радостью.

Ну не такой, чтоб горячей, но надо же слухи со сплетнями где-то собирать. И чуется, не только о том, что в гимназии происходит.

Да и связи, опять же.

Связи налаживать по-любому придётся.

Опоздать мы не опоздали.

И до нужного класса Орлов с компанией нас сопроводили, чтобы практически вручить в заботливые руки Ворона. Тот стоял у дверей и близоруко щурился, протирая очочки тряпицей.

– Доброго дня, доброго дня, – Ворон пожал руку и Орлову, и Демидову.

А вот Шувалов благоразумно в стороночку отступил и даже как-то сгорбился, зыркнув на Каравайцева исподлобья. Но тот то ли не заметил, то ли сделал вид, что не замечает.

– Доброго…

Нам тоже досталось. Рукопожатие было крепким. Улыбка – радостной, и сам Ворон лучился нездоровым энтузиазмом. А главное, что в этот момент он и вправду сделался весьма похож на Егора Мстиславовича. И дело не в чертах лица, нет, что-то такое, труднообъяснимое.

Движения?

Жесты? Голос? Что-то ещё, из тонкой материи, преображающее людей. Главное, что если приглядеться, то очевидно – это совершенно другой человек. А вот если не приглядываться, то перепутать его с настоящим Каравайцевым легко.

– Прошу в класс, господа… прошу…

Даже интонации те же. И сомневаюсь, что причина в невероятном актёрском таланте Ворона. Нет, тут без магии не обошлось. И то, что я дара в нём не ощущаю, ничего не значит.

Но в класс проходим.

И место занимаем.

А когда начинается урок, я снова ощущаю себя обманутым. Он рассказывал точно также, настоящий Егор Мстиславович, который, пусть и почти здоров, но пока вынужден пребывать под присмотром Карпа Евстратовича. И это вот довольное покачивание головой, когда я отвечал правильно, скопировал. И скорбное выражение лица при ошибках, будто они, эти ошибки, вовсе даже не мои, но его… и жесты.

– Ты в нём сейчас дыру протрёшь, – Метелька пнул меня под партой.

Ну да, надо как-то… попроще?

Нейтральней?

– Замечательно! Отрадно видеть, сколь умные и старательные ученики мне попались, – теперь мне чудится насмешка. А чёрные глаза Ворона смотрят на меня и в свою очередь пристально, не с вызовом, скорее с любопытством. – А вот сможет ли кто решить вот такую задачу…

Он обвёл взглядом притихший класс и продолжил.

– 12 человек несут 12 буханок хлеба. Каждый мужчина несёт по 2 буханки, каждая женщина – по половине буханки, а каждый ребёнок – по четверти. Сколько было мужчин, женщин и детей?^[9]

Лицо у Метельки вытянулось.

И не только у него.

Я, признаться, тоже подзавис чутка.

Или не чутка. Просто вот… нет, это нечестно, в конце-то концов. Я взрослый человек с большим жизненным опытом. Я уже в одной школе отучился. И пусть не с медалью, но всё-таки. Я такие задачи должен на лету решать, а оно и без лёту не выходит.

– Ну же? – улыбка Ворона становится шире. – Кто рискнёт? Может… кто-то из новеньких? Козьма?

– Я… нет, я… тут вот… не знаю, – Метелька энергично затряс головой.

– Савелий?

– Я не уверен…

– Прошу, – Ворон указал на доску. – В конце концов, попробуем размышлять. Допустим, если весь хлеб несли мужчины. Сколько бы их было?

– Шесть, – я поделил двенадцать на два.

– Хорошо. А если мужчин было меньше… допустим, пятеро. Тогда сколько буханок они несли бы? – и главное спрашивает мягко, явно подталкивая меня в нужном направлении.

– Десять. И две буханки осталось бы… тогда… две женщины несли бы одну буханку. И четверо детей. Не получается… тогда выходит, что человек одиннадцать. Хотя, погодите…

Главное, не только он пялится, но и весь класс. Кто-то хихикает, и я снова, как в далёком прошлом, чувствую себя непроходимо тупым. Серега шевелит губами, явно пытаясь подсказать. Стыдно, Громов. Ребенок помогает решить задачу. И то ли стыд, то ли просто мозги всё-таки начинают движение, но ответ приходит в голову.

– Одна, – выдаю. – Одна женщина. И тогда на полторы буханки хлеба нужно шесть детей. Выходит, что пятеро мужчин, одна женщина и шестеро детей. Сходится?

– Сходится, – кивает Ворон и снова щурится этак, предовольно. Вот точно магия здесь замешана, потому что внешность скопировать можно, тут без вопросов, но речь, повадки и привычки – дело иное. Тут не только опыт нужен, но и долгое знакомство с объектом. – Что ж, пусть и подбором, но задача решена… кстати, никто не хочет решить её иным способом?

– Через уравнение? – Серега тянет руку.

– Прошу. Савелий, благодарю. И отлично…

Ага. Был бы ребенком, я бы обрадовался. И потому старательно выдавливаю из себя эту самую радость. Вот только, боюсь, актёр из меня похуже, чем из самого Ворона.

Ничего.

Серега тем временем чертит на доске формулу, попутно что-то объясняя. Иксы, игреки и зеты…

– Может, классом ниже переведёмся? – шёпотом поинтересовался Метелька. А я, глядя на то, как ловко Серега что-то там из чего-то выводит, только подавил вздох.

Переводиться нельзя.

И дело не в самолюбии. Дело в том, с каким выражением лица, одновременно и радостным, и предвкушающим, Ворон смотрел на Серегу.

– И после упрощения у нас остаётся выражение 7х + у = 36, где методом подбора выясняем, что х равен пяти… – звонкий Серегин голос заполнил класс. – Таким образом мужчин получается пятеро, женщин – одна, а детей, согласно второму условию, при котором общее количество людей равно двенадцати…

И вот с чего мы взяли, что я в этой школе самая интересная добыча?