Глава 2

– Как мило, что ты принес коктейли и чипсы! – Я заглянула в пакет.

– Там есть кое-что для тебя, – подмигнул Андрей и принялся озираться по сторонам. – Куда бросить вещи?

Я показала на шкаф, уже забитый сумками и обувью, и запустила руку в пакет, пытаясь нащупать на дне «кое-что для меня».

– Киндер-сюрприз? – Я вопросительно посмотрела на Андрея. – Серьезно?

Он швырнул свой рюкзак на полку с мелочью и ключами и направился в гостиную.

Здорово, когда люди любят порядок.

– Чем еще порадовать младшую сестру друга? – бросил он.

– Мне же не пять, – крикнула я ему в спину, но Андрей уже похлопывал по плечу Роберта и ему было не до меня.

Я покачала головой и отправилась на кухню, чтобы поставить бутылки в холодильник, но в коридоре поймала отражение в зеркале. Обычно бледная кожа покраснела, на щеках розовые пятна, голубые глаза блестят, искусанные губы припухли. Вот черт, невооруженным глазом видно, что внутри меня все стонет от нетерпения. Я вздохнула и пригладила растрепавшиеся волосы. От природы они светлые, тонкие и, кажется, при любой возможности накапливают статическое электричество, чтобы потом торчать во все стороны и липнуть к одежде. Днем я накрутила их стайлером, надеясь удержать в более-менее приличном виде, накрасила ресницы черной тушью в два слоя и полчаса приводила в порядок брови. Я была готова ко всему.

На кухонном столе сидела Мира, опершись спиной о стену и болтая ногами. В руках она держала бокал, из которого торчали три разноцветные трубочки. Быстро скользнув взглядом дальше, я заметила возле окна незнакомую девушку, ругаться при ней мне не хотелось, поэтому я просто послала Мире злобный взгляд.

– Что с настроением? – весело спросила она и добавила: – Да не хмурься ты, останутся морщины.

– Я тебе говорила, что меня раздражает, когда ты сидишь на моем кухонном столе? – Я зашуршала упаковками, доставая их из пакета. – А, да. Всего десять раз.

– Ариш, приготовь коктейль для нашей гостеприимной хозяйки, – елейным голосом произнесла Мира. Девушка у окна кивнула и принялась наливать из всех бутылок, которые попадались ей под руку.

Я раздраженно посмотрела на Миру и шепотом спросила:

– Это что еще за скво ^[1]? Откуда взялась?

Мира прыснула, и мы вдвоем уставились на две черные длинные косы, обрамляющие лицо, как у индейской девушки.

– Ты знаешь, Ариш, – уже громко сказала Мира, указывая на меня, – думаю, что мадемуазель Мишель будет маловато одной порции. Плесни ей две.

Девушка пожала плечами и протянула бокал.

– Арина. Приятно познакомиться. Я здесь с Никитой, – ровным негромким голосом произнесла она.

– Спасибо. – Я взяла стакан из ее рук и недоверчиво заглянула в него. – Ну а я Мишель. Полагаю, ты и так это поняла. – Я взглянула на свою подружку, которая втягивала коктейль сразу из всех трубочек. – Чувствуй себя как до… – продолжила я, но, увидев, что Арина уже смешивает новую порцию, осеклась. Я насыпала чипсы в большие салатные миски.

– Спорим, что твое настроение сразу изменится, когда кое-кто придет на вечеринку? – сказала Мира и хитро улыбнулась.

– Не надо, – вздохнула я и села рядом с ней. – У меня и без тебя пульс триста ударов в минуту.

Она фыркнула и приложила три пальца к моему запястью.

– Не триста, но лучше бы Тимуру объявиться в ближайшее время, не то мы тебя потеряем.

Я только вздохнула:

– Да уж.

– Угораздило же тебя в него влюбиться, – протянула Мира и поковыряла ложкой в чашке с мороженым, которая стояла рядом.

Я с испугом взглянула на Арину. Слышала ли?

– У Роберта друзей полно, выбрала бы любого другого. – Мира убрала волосы за уши. – Как насчет Андрея?

– Андрей странный.

– Это еще почему? – вскинулась Мира, девушка с косами удивленно посмотрела на меня.

– Он принес мне шоколадные яйца.

Секунду все переваривали мои слова, а потом…

Мира всегда хохотала так, будто это последняя шутка на земле. Перед ее заразительным смехом невозможно устоять, даже Арина улыбнулась.

– Дай их мне. – Мира протянула руку, ее плечи подрагивали. – Я хочу их съесть.

– Звучит как-то не очень. – Я выудила три штуки из пакета.

– Плевать, как это звучит, но это то, что мне сейчас нужно. – Мира нетерпеливо разорвала упаковку, смяла шоколад и открыла пластиковую капсулу. – У меня Барби.

Мы с Ариной переглянулись и безмолвно скрепили договор дружбы. Я была рада союзнице, одной против Миры не выстоять.

Шоколад и в самом деле оказался отличным дополнением. Во рту приятно смешивались приторно-сладкий и горький вкусы.

– Что за история с Тимуром? – Арина подсела на соседний стул, в руках у нее был стакан с жидкостью, похожей на нашу. Как всегда, при звуке его имени мои щеки вспыхнули.

– История длиною в целую вечность, – лениво произнесла Мира. Ее речь в самом деле была странной, она и сама это заметила. – Черт, что ты туда намешала, скво?

– Мой фирменный рецепт, – ухмыльнулась девушка, – развязывает языки.

Мира хмыкнула.

– Ты ошиблась лекарством, – сказала я. – Ей нужен коктейль с обратным эффектом. Она много болтает. – Я послала подруге предупредительный взгляд.

Но на нее намеки не действовали, поэтому она продолжила как ни в чем не бывало:

– Она влюблена в Тимура лет с десяти, так ведь, Миш? – И вопросительно посмотрела на меня. Брови Арины взмыли вверх, а я почувствовала, как горит моя шея.

Можно я воткну ей вилку в бедро?

– М-м-м, – промычала я и, чтобы скрыть очевидное смущение, с энтузиазмом принялась за напиток.

– Роберт и Тимур старые друзья. Еще есть Макс, но он для нашей любовной истории не нужен, – начала Мира гнусавым, как у училки французского, голосом. – Они познакомились в хоккейной секции, когда были детьми. Теперь они выросли и стали такими горячими, – она оттянула воротник футболки, будто ей стало жарко, – хоть на обложку Playboy.

– На обложках Playboy – женщины, – поправила я Миру.

– Ладно, – согласилась она, – пусть будет обложка Playgirl. Есть такой журнал?

Мы с Ариной пожали плечами.

– В общем, не важно, – отмахнулась Мира. – Общий смысл понятен: парни – огонь. Тимур – объект Мишиных мечтаний.

Арина посмотрела на нас, в ее темных глазах светилось любопытство, но голос был мягкий и тихий.

– Я никого здесь не знаю, даже Роберта. Мы с Никитой не встречаемся. – Она посмотрела на нас. – Так, присматриваемся друг к другу. Но с вами очень весело, я не жалею, что пришла.

– То ли еще будет… – В голосе Миры зазвенело обещание. – Тимур должен прийти сегодня, так что нам нужно достать нашатырь и держать руку на кнопке SOS.

Они рассмеялись и стали обсуждать превратности неразделенной любви, но, слава богу, их голоса потонули в кричалке, доносившейся из соседней комнаты: «Знаменитый Микки Рурк стал болеть за „Металлург“, а король хоккея Гретцки хочет жить в Новокузнецке!» Понятно, сейчас начнется противостояние. И точно, через секунду послышалось: «„Барс Казань“ – великий клуб, это знают все вокруг! От Москвы и до морей нет в хоккее нас сильней!»

Арина прыснула, Мира закатила глаза. А я в сотый раз пригладила волосы и посмотрела на часы, одновременно проклиная себя за стучащее сердце и натянутые нервы. Нельзя, чтобы он заметил, как сильно я жду этой встречи.

– Я говорила ей, что Тимур добрый и просто не хочет сделать ей больно, – услышала я в перерыве между кричалками.

– Вы все еще меня обсуждаете?

– Прости, – Арина смущенно улыбнулась, – некрасиво с нашей стороны.

– Ладно. – Я махнула рукой. – Она, – указала на Миру, – все равно не успокоится.

– Можно подумать, это тайна и никто не знает, что ты восемь лет по нему сохнешь.

Я поморщилась.

– Вообще-то, – Мира вытащила трубочки, бросила их в раковину и, естественно, промахнулась, – целый год прошел, ты не думаешь, что у него кто-то появился?

Две вилки. Я воткну ей в ногу две вилки.

– Миш, ну нельзя принимать каждый заботливый жест за чувства. И тем более влюбляться из-за этого.

Я послала Мире взгляд, полный обиды, но она только отмахнулась. На что я рассчитывала: что она будет осторожно выбирать слова или, еще более невероятный вариант, ей хватит ума промолчать? Она всегда была такой – болтает что думает. И ее взгляды на мои чувства мне давно известны. Ничего нового.

– Если ты сегодня такая откровенная, то тут важно уточнить одну деталь, – огрызнулась я. – Все это было в прошлом. Я не видела его целый год. – Я сделала паузу. – Он мог измениться. Может, сейчас его увижу и пойму, что это на самом деле была просто детская влюбленность. И все.

– Хотелось бы, – сказала Мира, – смотреть на бесконечно тоскующую подругу очень депрессивно.

А чего хотелось бы мне? Сегодня я спрашивала себя тысячу раз, чего ждала от этой встречи, но ответа не находила. Тимур возился со мной, сколько я себя помнила. Первое время я даже думала, что он тоже мой брат, и бегала за ним хвостиком. Когда ребят взяли в «Викингов», родителям удалось пристроить меня в эту же школу в экспериментальную группу для девочек, и мы стали много времени проводить вчетвером: Макс, Роберт, Тимур и я. Из всех троих, игнорируя даже собственного брата, я липла к Тимуру при каждой удобной возможности. Мира говорит, у него комплекс героя и ему нужно опекать младенцев, спасать котят и переводить бабушек через дорогу, поэтому он был так рад распахнуть мне свои объятия. Мне же хочется верить, что он был рядом не поэтому. Он вел себя как рыцарь, защищал меня от нападок Макса и шуток Роберта, развлекал смешными историями, читал, играл и таскал мой баул. Ну и как мне было не влюбиться, когда в двенадцать лет он уже выглядел как предел моих мечтаний? Идеально взлохмаченные светлые волосы, зеленые глаза, желтые брызги веснушек на носу и щеках и искренняя дружелюбная улыбка.

Я думала, что чувства притупились за последний год, который мы не виделись. Казалось, катастрофа, унесшая жизни родителей, изменила во мне все привычки и привязанности. Но стоило Роберту упомянуть о возвращении Тимура, надежде понадобилось одно мгновение, чтобы воспрянуть духом.

– А мой кумир – Макс, – продолжала Мира.

– Да ладно? – Я рассмеялась. – Ты на километр к нему не подойдешь, сама же говорила, что боишься.

– Почему? – поинтересовалась Арина. – Он такой страшный?

– Нет. – Мира уставилась в потолок и поджала губы, вызывая его образ в памяти. – Он софо… фосо… он… Скво, ну что такое?

Ее задорный смех разлился по кухне, сопротивляться ему было невозможно и бессмысленно, поэтому мы подхватили и тоже расхохотались.

– Что ты хотела сказать? – Теперь уже я болтала ногами. – Что вы идеально друг другу подходите? Оба бессердечные и толстокожие?

– Он сфокусированный, – наконец выговорила она. – И мне по душе его типаж. – Она помедлила. – Мрачный Ромео. Прекрасный и опасный.

– Я бы хотела на него посмотреть. – Арина собрала наши пустые стаканы и отошла к окну, чтобы смешать нам новые порции. За дверью грохотала музыка, слышались возгласы и взрывы смеха. В гостиной шла своя вечеринка, а у нас на кухне – своя. И раз к нам пока никто не сунулся, значит, веселье развивается по правильной спирали.

– Посмотришь, – уверенно пообещала Мира, – но не более того. Он и словом с тобой не перекинется. Подружек Миши он не жалует, как, впрочем, и ее саму.

Арина раздала нам снова наполненные стаканы, а я вспомнила, что хотела сказать.

– Прошу прощения, но должна влезть со своим занудством. – Я хищно улыбнулась. – Макс был таким распрекрасным год назад. Это большой срок, девочки. За двенадцать месяцев зебра выносит свое потомство, а мышь восемнадцать раз родит. Поверьте: Макс изменился до неузнаваемости. Растолстел, полысел, зарос бородавками и превратился в слабохарактерного дурня.

Девчонки рассмеялись.

– Предлагаю тост за добрых принцев! – закричала я, почувствовав головокружительную эйфорию от смеха.

– Нет, – простонала Мира, – только не это.

– Да, – отрезала я, расхрабрившись, – а жалкий Ромео пусть катится ко всем чертям.

Мы стукнули бокалы друг о друга и рассмеялись.

– Роберт, когда ты просил меня присмотреть за твоей сестрой, ты не говорил, что у нее есть… определенного рода сложности, – раздался ледяной голос Макса. – Это в корне меняет дело.

Что?

В дверном проеме стояли Макс, Роберт и Тимур.

Я моргаю. Потом еще раз.

– О нет, – скулит Мира. – И давно они здесь стоят?

– Вы тоже их видите? – слышу я Аринин голос и в нем улавливаю восхищение.

Я вижу только Тимура, и никого больше. Молчу, потому что слова излишни. Его зеленые глаза смеются, когда встречаются с моими. И это, пожалуй, единственное, что осталось неизменным. Его удивительные глаза цвета мокрой хвои я не спутаю ни с чем. Мои губы растягиваются в непроизвольной улыбке, и я буквально чувствую, как каждый нейрон в моем мозгу кричит и стонет. Мой ответственный любимый гипоталамус синтезирует окситоцин со скоростью света, а задняя доля гипофиза бесперебойно качает его мне в кровь. Еще секунда, и я состою на восемьдесят процентов не из воды, а из гормона любви и доверия.

Я таю, захлебываюсь нежностью, меняю кожу на бархат. Пять минут назад я думала, что увижу его – и моя детская влюбленность пройдет.

Я отличный мастер прогнозов.

Моя детская влюбленность прошла в ту секунду, когда я утонула в его зеленых глазах и нырнула в глубокий вязкий омут пронзительного чувства под названием «любовь».