Посвящается моему мужу,

который развешивал «изысканно» пахнущую хоккейную форму шесть раз в неделю на протяжении пятнадцати лет на нашем балконе… Это ли не доказательство, что настоящая любовь может вынести все!

Серия «Young Adult. Любовь на каждой странице. Молодежная романтика»

© Камила Соколова, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава 1

– Уже через две недели? Серьезно? – Слезы подступили к горлу, а голос почти сел.

Роберт провел рукой по русым волосам, взъерошив их:

– Ты ведь не собираешься разреветься?

– Из-за твоего отъезда? Еще чего. И не надейся, – процедила я. – Это будет лучший год в моей жизни. Просто незабываемый.

– Миша… – Голос Роберта стал строгим и предостерегающим. Ну просто мама и папа в одном лице.

– Ой, ну прекрати. – Я закатила глаза. – На меня не действует твой назидательный тон, можешь не стараться. – Я развернулась, достала из шкафа чистую чашку. Плеснув воды, покрутила ее в руках и отставила в сторону. – И терпеть не могу, когда ты вот так зовешь меня – Мишей.

– Если хочешь, я могу звать тебя Колей, – предложил Роберт и рассмеялся.

Очень остроумно.

– Можешь звать меня Мишель, так, как в паспорте, или прекратить проповедь, – пробурчала я, проклиная себя, что снова попалась на его удочку. – Можно мне поехать с тобой?

– Конечно, – Роберт откинулся на спинку стула и заложил руки за голову, – бросишь университет и будешь жить в одной комнате со мной и еще двумя парнями.

Я поморщилась.

– Давай снимем отдельную квартиру, а в университете возьму академ. Твой контракт всего на год.

– Давай, – опять согласился Роберт, – я всю жизнь мечтал играть в профессиональный хоккей. Столько сделал, чтобы попасть в Германию, и теперь вместо того, чтобы сфокусироваться на игре, буду нянчиться с тобой. Отличная идея, Миш.

Я снова взяла кружку и сделала глоток.

– Знаешь, я могу быть сама по себе, заниматься своими делами.

– У тебя и в Москве дел полно. Не заметишь, как год пролетит. А мне нужно доказать, что я чего-то стою.

Я прищурилась и сделала вид, что оцениваю Роберта.

– Ну, парень ты симпатичный, обаятельный, высокий, мускулистый… – Я сделала паузу. – Но надо бы еще уметь играть. Так что особо не обольщайся.

– Ты сейчас получишь у меня! – шутливо воскликнул Роберт. – Это я-то не умею? – Он оглянулся в поисках предмета, который можно было бросить в меня.

– На кухне все слишком хрупкое, – смеясь, предупредила я его. – Не вздумай.

– А ты не болтай глупостей, – обиженно проворчал он.

– Ладно, уговорил. Ты замечательный хоккеист. – Я сделала шаг в его сторону и потрепала по голове. – Вредный только.

Он хмыкнул.

– Вообще-то я хотел бы стать самым полезным игроком.

Я изобразила задумчивый вид и побарабанила пальцами по подбородку.

– Хочешь стать самым успешным по показателям полезности? Что у тебя в гороскопе на этот год? – Я сделала вид, что читаю статью в телефоне. – Сатурн в десятом доме, – таинственным голосом произнесла я, – говорит о том, что ты со всем справишься.

– И ты здесь справишься, – сказал Роберт. – Хотя я буду страшно волноваться за тебя.

Я внимательно взглянула на брата: его поза была расслабленной, на губах играла улыбка, но в голубых глазах застыла тревога, под глазами залегли заметные тени и отчетливо виднелись при дневном свете новые морщинки, которые появились совсем недавно. Я вздохнула. Нам нужно учиться жить заново. Быть самостоятельными и взрослыми. И самое время начать.

– Мне восемнадцать. Ты будешь далеко, мне придется научиться нести ответственность за себя, – моя рука накрыла его, – но ты не волнуйся.

Он вздохнул и улыбнулся, но улыбка вышла грустной.

– Ладно, поговорим о твоей ответственности вечером, а сейчас мне нужно съездить в магазин. Есть пожелания?

– С чего ты такой заботливый? – Я c подозрением на него посмотрела. Он встал, направился к холодильнику и стал внимательно изучать содержимое.

– Вечером зайдут ребята из команды. Устроим прощальную вечеринку. – Он гремел крышками кастрюль и шелестел бумагой, разворачивая упакованную нарезку сыра. – Что купить-то?

– Как обычно: закуски, овощи, фрукты. Сейчас пришлю тебе список, – сказала я, а сама прокручивала в голове, куда бы сбежать. Я не люблю такие вечеринки. Прощаться – это грустно и интимно. А обо всем, что будет происходить сегодня вечером, я знала заранее: придет куча народа, Роберт включит свой рэперский плейлист, а когда градус веселья поползет вверх, его товарищи будут сыпать идиотскими напутствиями.

Да уж. Может, в кино? Что там сегодня идет?

– Давай список. – Он задумчиво посмотрел на меня и достал телефон. – По пути надо еще кое-куда заскочить. – Поравнявшись с выходом, Роберт бросил: – На вечер ничего не планируй. Ты нужна мне здесь.

Я скрестила руки на груди. Вот еще!

– Прости, но у меня свои планы.

Роберт обернулся, нахмурился:

– Миш, давай без твоих девчачьих штучек. У меня голова гудит от того, сколько нужно сделать. – Он потер затылок. – Мне нужна будет помощь вечером.

– Точно. – Я картинно постучала себя по лбу. – Я забыла: если мои желания не совпадают с твоими, то они переходят в статус «девчачьи штучки». А еще – что я у тебя в рабстве и должна прислуживать твоим друзьям на вечеринках.

Роберт взмахнул рукой, словно пытаясь остановить меня.

– Не хотел говорить заранее, но, может, эта новость заставит тебя передумать. – В его глазах блеснула хитрая искорка. – Макс и Тимур заглянут сегодня.

Я моргнула, осознавая услышанное. Макс и Тимур будут сегодня у меня дома. От одной мысли жар уже бежал по моим щекам, и каждым ребром я чувствовала гулкие удары сердца.

– Они в Москве? Вернулись? – прохрипела я. Черт, мне хотелось, чтобы мой голос звучал нормально, но, похоже, не вышло, потому что на губах Роберта заиграла улыбка.

– Классная новость, правда?

Я кивнула.

– И текущий сезон они играют здесь.

– Понятно… – протянула я, стараясь не показать, как жажду знать все подробности.

– Так что прими правильное решение по поводу прощальной вечеринки. – Брат выскользнул за дверь, оставив меня с гудящими от напряжения нервами.

– Тогда я, пожалуй, останусь, – прошептала я.

Наши родители были необычными людьми. Я использую прошедшее время, потому что они умерли. Погибли в автомобильной катастрофе полгода назад. Мы с Робертом остались вдвоем. Мне едва исполнилось восемнадцать, когда случилась трагедия. В один прекрасный день для нас наступила взрослая жизнь, полная обязательств. Роберт старше меня на три года, поэтому он решил, что должен заботиться обо мне, иногда эта забота чрезмерна и душит. С тех пор он разрывается между своим будущим и моим настоящим и не может понять, что я вполне способна взять свою жизнь в собственные руки.

С братом у нас всегда была дружеская связь, теперь она окрепла и превратилась в толстый канат, державший нас на плаву последние месяцы. Конечно, мы общались с родственниками и друзьями родителей, но вдвоем было гораздо легче. Наверное, так мы справлялись с горем – спрятавшись в свой собственный уютный пузырь. Мы притворялись, что жизнь идет своим чередом, и никогда не говорили о случившемся. Только по ночам страхи всплывали наружу. Я просыпалась от кошмаров, а Роберт мучился бессонницей, меряя шагами комнату.

Еще я использую слово «необычные», когда говорю о родителях, потому что они отличались от мам и пап наших друзей и приятелей. Например, они дали нам абсолютно идиотские имена. Я могу ошибаться, у меня пока нет своих детей, но, кажется, имя – довольно серьезная штука. В него вкладывают смысл, силу или сакральность, чтобы задать вектор жизни ребенку. Ладно, если не так пафосно, то можно просто выбрать по принципу «нравится или не нравится». Возможно, такой подход близок многим.

Но с нами не сработал ни один из вариантов. Мы гордо носим имена хоккеистов, повстречавшихся родителям на одном из матчей во время медового месяца. Странствие на колесах по американским дорогам было их мечтой. Наверное, в детстве пересмотрели вестернов. Вот почему вместо свадебного торжества они купили билеты «Москва – Нью-Йорк», взяли машину напрокат и в течение двух месяцев колесили по стране.

Помимо фильмов про ковбоев и индейцев у них была еще одна страсть – хоккей. Папе с детства нравился этот вид спорта. Он вспоминал, как они с друзьями во дворе гоняли шайбу, бились за победу до соплей и сорванного горла и как он был тогда счастлив. Мама тоже была ярой болельщицей – свое сердце она навсегда отдала «Спартаку», но зрелищность матчей Национальной хоккейной лиги заставляла ее не спать по ночам и следить за играми. И когда на горизонте замаячил свадебный тур, они немедленно включили в расписание несколько матчей, чтобы увидеть знаменитые противостояния своими глазами.

Наши молодые родители носились от стадиона к стадиону, специально планируя свой маршрут под самые зрелищные игры, покупали безделушки в фанатских магазинах, четыре раза посетили Зал хокейной славы и один раз выиграли в лотерее свитер команды «Койоты из Финикса».

Возможно, с ними случилось еще что-то, чего мы не знаем. Может, папе попали шайбой по голове или мама поскользнулась на льду в хоккейном экстазе, но в Москву они вернулись с твердым убеждением вырастить чемпионов.

Когда родился мой брат, ему досталось имя Роба Блейка – канадского хоккеиста и члена тройного золотого клуба. Меня назвали в честь Мишеля Гуле, хоккеиста с рейтингом тридцать два в истории НХЛ по голам. В детстве мы сто раз слышали историю о том, как родители столкнулись с этими двумя в коридоре на одном из матчей. Хорошо воспитанный мистер Гуле сказал моей маме легендарное «извините» и вежливо уступил дорогу.

Вот так столь значимое событие повлияло на наши с Робертом судьбы. Но я не жалуюсь, честно. Я благодарна судьбе, что предки не встретили Уэйна Гретцки или Ги Лефлера, а то я не знаю, как бы мы выживали в обычной московской школе с такими именами и нашей фамилией Мороз.

Мишель, в общем-то, красивое имя, с французским флером, но с первого дня меня стали звать просто Мишей или, еще хуже, Мишей-малышей. Наверное, я даже приходила от этого в восторг, пока ползала в подгузниках и моим главным достижением в жизни были башни из кубиков.

В школе я возненавидела сокращенную форму своего имени, а про вариант с присказкой и говорить нечего. Меня возмущало, когда родители обращались ко мне «Миша-малыша» в общественных местах. Я изображала глухоту и отворачивалась. Роберт быстро смекнул, что это отличное пространство для издевок, и чем больше я сопротивлялась, тем чаще он этим пользовался.

Хотя Роберт – хороший брат. У меня был миллион возможностей в этом убедиться, хотя бы на наших тренировках, потому что – сюрприз-сюрприз! – нас обоих записали в хоккейную секцию в четыре года.

Надо ли говорить, что Роберт влюбился в хоккей с первого дня, когда встал на коньки? Я втайне подозреваю, что он был зачат на хоккейном матче под звуки скандирующих трибун болельщиков. И теперь его кровь поет от звуков ликующей толпы. Конечно, брат мечтал стать первоклассным хоккеистом, для чего тренировался с утра до вечера, удивляя всех своим упорством. В десять лет его взяли в спортшколу «Викинг», и будущее Роберта было окончательно предопределено.

Я тоже росла под тяжестью шести страшных букв Х-О-К-К-Е-Й на плечах и баула с хоккейной формой в руках, потому что, по мнению нашего отца, каждый хоккеист должен сам носить свою амуницию. По выходным мы увлекательно проводили время на индивидуальных подкатках, где мне от тренеров особенно доставалось. Все время я делала что-то не так: то посадка высоковата, то скорость низковата. Роберт объяснял мне после занятий, как нужно выполнять упражнения, я старалась их повторить и угнаться за братом, но куда мне было с ним тягаться…

Однако папа был невероятно воодушевлен мыслью, что сможет внести свой вклад в развитие женского хоккея, который только становился популярным. Его вкладом – здесь все просто – должна была стать я.

Какое-то время я была с ним на одной волне и даже думала о том, как здорово будет играть в профессиональный хоккей, где-то в глубине моего сознания разноцветными фонарями зажигались олимпийские кольца и шею ломило от тяжести призрачной золотой медали. Пока в седьмом классе я не взбунтовалась.

Причиной бунта послужил школьный кружок по анатомии и физиологии человека, в который я записалась из-за подружки Миры. Я обожала рассматривать мозг, кости и сердце. Понятно, что на макетах, но я все время представляла, что они настоящие. Кровеносная и нервная системы завораживали меня своей безупречностью. А еще я без усилия запоминала факты, которыми сыпал наш преподаватель, типа «ногти на руках растут быстрее, чем на ногах», и смогла легко выиграть школьную олимпиаду. Это сделало меня звездой нашего класса.

Я узнавала столько интересного, что хотела заниматься этим все свободное время, правда, как раз именно времени у меня и не было. Зато у меня были общие тренировки, подкатки в малой группе, индивидуальные тренировки, общая физическая подготовка, бросковые, а когда у нас случайным образом не было тренировок, мы с Робертом пасовали друг другу шайбы дома. Я защищалась с тоскливой обреченностью, пока Роберт нападал с агрессивной увлеченностью, и думала о том, как ненавижу хоккей.

Прекрасно помню момент, когда решила, что с меня хватит. В ту субботу проводился отборочный этап городской олимпиады по биологии «Человек и здоровье». Я готовилась к нему несколько месяцев и, не вылезая из лаборатории, писала исследовательскую работу.

Но оказалось, что родители сделали выбор за меня: отменили мою заявку на участие в олимпиаде, а вместо этого отправили на очередной матч. Узнала я об этом лишь когда собиралась выходить их дома.

Скандал был жуткий.

Меня уговаривали, подкупали, угрожали и снова уговаривали. Но я была непреклонна.

Родители упрямились и считали, что я разрушаю собственную жизнь и карьеру и что меня ждет голодное подзаборное будущее.

Я же объясняла отцу, что они просто боятся перемен, а это естественная реакция мозга на неизвестность. Да, теперь у них нет четкого плана и контроля над моей жизнью. Да, я понимаю, что для любого родителя это огромный стресс. Но именно сейчас им нужно научится доверять мне и позволить следовать за собственной мечтой так, как когда-то они следовали за своей.

И нет, моя мечта – это не хоккей.

Да, меня привлекает стать занудным ботаником, носить очки и вязаную кофту. Да, привлекает мысль провести свою жизнь в одиночестве и завести тридцать кошек. Да, я хочу понять, как работают мозг и тело, что происходит с нами, когда мы ликуем, плачем, боимся или влюбляемся.