Отзывы на книги автора «Иван Бунин»

Сколько серебряных колец рождественских воспоминаний хранит на своей изящной кисти наша хрупкая память? Нет, не золотых, покрытых искристым снежным напылением солнечного дыхания детства. А лунных, расшитых серебряным кружевом, сотканным нежными пальцами влюблённой луны. Ведь что может быть более трепетным, нежели сновидение сердца, укутанного признанием под курчавым снежным маревом синевы рождественской ночи?

Разделить серебряную пудру воспоминания под сенью Святочного вечера, мерно колеблемого в бликах ритуального танца свечного мерцания, отважилось сердце некоего Павла Николаевича, композитора. Хоть история предупредительно очертила свой краткий путь от имени третьего лица, тесный круг близких друзей образовал подобие нимба для этой священной исповеди, извлечённой из недр иного измерения существования - духовного. И в небрежной простоте изысканных мазков мужчина срисовал нежный пейзаж своей давней любви, из которого проступил снежный силуэт портрета молодой женщины. Ида... Фиалковая тайна лабиринта взгляда, локон змеистый на лебедином изгибе шеи, горьковатая сладость духов из волнистого омута чёрного шерстяного платья... Ида. Подруга его супруги. Невинное искушение свежестью красоты несорванного цветка... Время раскроило судьбы путеводными стрелками жизни. Лишь случайная встреча под рождественским уютом вокзального купола оказалась роковым пересечением магических линий мгновения. Ида... Фиалковая тайна лабиринта взгляда, локон змеистый на лебедином изгибе шеи, горьковатая сладость духов из волнистого омута чёрного шерстяного платья... Ида! Уже чужая супруга с признанием на грешных губах, поцелованных морозом. Но, увы, искристые признания могут ранить безжалостным выстрелом буйного пламени мишень озябшего сердца. Нетрудно представить исход талой лужи обожжённых надежд... Ида. Серебряный сон.

Ида... Мой серебряный сон. Бунин в очередной раз исторг из глубины моего сердца звенящую пургу тоски по щемящему ощущению несбыточного. Читая, я замирала в снежном полушаге от запредельной фантомной боли по... чужой ностальгии. И, закрывая глаза, вдыхала медовый хмель лунного нектара, нетронутых морозом времени чувств. Я могла бы долго писать о лиловых отблесках изящного слога Ивана Алексеевича, рассеянного чувственными лепестками творческих следов по вьюжным строчкам волшебного рождественского рассказа о надрывной красоте вечного. Но... стоит ли? Бунин бесподобен и без моей жалкой ремарки. А "Ида" останется колечком воспоминания, нанизанным на нежную кисть моей памяти как дивный рождественский сон. Чужой серебряный сон, подсмотренный моим сердцем.

"Зимний пейзаж" И.К. Айвазовский, 1876 г.

Любит Бунин. И все мужчины по Бунину тоже так любят, со страстью, но очень уж жестоко. Да и вообще не любовь это все, так, страстишки, правда, размаха немелкого. Кто-то стреляется, кто-то стреляет в других, кто-то вешается, кто-то уезжает в Баден-Баден от своей любви сам не зная почему. Караул какой-то.

А где счастливые семьи? За штук 40 рассказов встретилась только парочка счастливых встреч. Может, это как в жизни? Какой там процент разводов? Но мне жутенько, что там хорроры, вот где настоящий ужас.

Двадцатый век, а девчонкам все так же плохо. Вот приехал он в ее село, весь такой красивый, остановился на постой у ее отца, пришёл к ней ночью, а дальше хоть в петлю, кому она теперь такая нужна? А у неё чувства, у неё все болит, и тело, и душа. И не скрыть ведь ничего ни от кого, все тут же про все узнают. Так грустно и обидно за всех этих Машек, Наташек, да хоть бы и Маш с Натали, им тоже было несладко. Мужики эти бедовые, то приедут внезапные, то бегом куда-нибудь от них, скорее, спасаться, не жениться же на залетной девчонке.

А женились они как-то расчетливо, с прицелом на приданое, на высокое положение, и меньше всего на любовь. Эх, да когда же все поменялось то? После войны? Или и сейчас ничего не поменялось? Женюсь на девушке от 20 до 30, без прицепов и морщин. Ну да ладно, пусть такие идут мимо. Я и сама бочком бочком мимо пробегу. Но от Бунина страшно. Неужели же все такие?

Сборник рассказов о мужской любви, изредка о женской, иногда и не рассказов вовсе, а так, зарисовок на полстранички. Зачастую с шокирующим финалом, внезапным, как выстрел. Иногда счастливые, но чаще грустные, больные, совсем не здоровые. Но неизменно искренние. Прям в душу смотрит Бунин-поганец, только душа чёрная какая-то. Совсем обложка неподходящая, хотя может, и надо девчонкам такое читать, чтобы не обольщаться.

Когда читаю Бунина, всегда чувствую, что его стихи с тихими ночами, лугами за рекой, тёплым ночным ветерком словно переселяются в его прозу, а проза Бунина словно продолжение его поэзии, в ней столько же лиризма и печали.
Его рассказы, наполненные подростковыми разочарованиями и очарованиями, деревенским солнцем и русским духом пушкинского Лукоморья, всегда трепетно отзываются в душе.
В романе "Жизнь Арсеньева" в полной мере можно найти всё это.
Это роман-воспоминание, роман-память. Память впечатлений, ощущений, прикосновений к дружбе, любви, нежности, чувственности, смерти.

У нас нет чувства своего начала и конца.

Бунин начинает цитатой из древних поморских рукописей, словно хочет уйти к началу, к глубинам, во мрак времён.
Алексей Арсеньев начинает свои воспоминания с простых биографических подробностей, где и когда он родился.
Рассуждения о чувстве родового герба могут показаться сейчас совершенно далёкими от нас, когда бег времени уже незаметен, настолько быстро сменяются события; о зове пространства ещё можно говорить, но и оно переходит в иную плоскость, не материальную. Хотя и автор с его героем не о материальном, недаром он так часто вспоминает благоговейность церковной тишины, словно вспоминая молитву на Духов день "сотворить память всем от века умершим", хочет подчеркнуть, что роман о тех, кого уже нет рядом с ним.
И не поэтому ли так много воспоминаний о смерти, с воспоминаниями последних дней ушедших, обстоятельств кончины, болезнями, отпеваниями и погребениями, о детских страхах прикосновения к смерти.
Младенчество вспоминается робко-чувствительным, жалким несчастным временем. Нет, это не какие-то печальные события или детские травмы, о которых нынче принято говорить, это внутреннее состояние любого, внешне ничем не обделенного ребёнка, особенно если ребёнок с рождения сам остро чувствует печаль этого ещё незнакомого ему мира.
И по-бунински звонко страницы о младенчестве наполнены светом, красотой, радостью, первых путешествий и... муками любви.

Все и всё, кого любим мы, есть наша мука, — чего стоит один этот вечный страх потери любимого!

Это он о маме так пронзительно пишет. И об отце написано с неменьшей любовью. Он видит все слабые стороны характера, которые самому Арсеньеву принесли трудности, ведь разорение, к которому был причастен отец, не прибавило радости герою и его братьям, но не было даже в самые трудные минуты упрека в адрес отца, хотя горечь своего положения была.
Так и о России он рассуждает с любовью и горечью. И о самых разных русских людях, разных сословий, возрастов и интересов пишет, вспоминая свои впечатления при общении с ними, не всегда приятные, но всегда с пониманием, будь это рвущийся к борьбе за свободу студент или непомерно гордящийся своей строгой жизнью мещанин.
Гимназические воспоминания странно прерываются, словно Арсеньев не хочет вспоминать об этом. Обрываются на приглашении в дворянский кружок для избранных, и встречей с маленькой женщиной-девочкой Налей, веселой и умной.
Больше радости чувствуется в его воспоминаниях о работе, особенно первая работа в поле. Работа в издательстве приносила меньше радости, но там он встретил любовь своей жизни, жизни Арсеньева.
Самые чудесные воспоминания о влюбленностях детских, подростковых, о первой страсти... Сашка, Анхен, Тонька, Ася, Лиза.
Любви к Лике посвящена вся пятая книга.
И лучше читать не меня, а Бунина. Потому что всё, что я здесь написала, не передаст и сотой доли восторга от поэтичности знаменитого бунинского языка.

Ту звезду, что качалася в темной воде
Под кривою ракитой в заглохшем саду, -
Огонек, до рассвета мерцавшей в пруде,-
Я теперь в небесах никогда не найду.

В то селенье, где шли молодые года,
В старый дом, где я первые песни слагал,
Где я счастья и радости в юности ждал,
Я теперь не вернусь никогда, никогда.

Книга есть во многих списках "Лучшее о Гражданской войне".
И не зря.
Свидетельство эпохи. Дневниковые записи талантливого писателя дорогого стоят. Очень точно и хлёстко подмечает приметы смутного времени.
По настроению ближе всего к "Белой гвардии". Интеллигенция, слухи, переживания и много разговоров.
Судя по Бунину, думскроллинг придумали уже очень давно — у писателя была одержимость чтением газет.
Уникальная, компактная вещь. Несмотря на документальность, читается увлекательней любой беллетристики.
10(ПОТРЯСАЮЩЕ)

В центре повествования - история мальчика Алёши Арсеньева, его детства, отрочества и юности, рассказанные сквозь время и расстояние, отделяемые читателя от героя, но так понятные тому, стоит только взяться за чтение романа, считающегося чуть ли не автобиографическим, по крайней мере, факты из жизни самого писателя нашли тут отражение.

Но на мой взгляд, автобиографичность на самом деле здесь не так и важна, поскольку собственно история взросления обыкновенного мальчишки, наполненная запахами, звуками и ощущениями далекого детства, будоражащей и волнующей кровь юности, пронизанные настоящей жизнью, неповторимой красотой Родины, оставшейся в сердце навсегда, выходят на первый план, оставляя позади достоверность и наличие количества фактов из биографии писателя.

На протяжении двух десятков лет читатель глазами главного героя Алеши знакомится с жизнью, с её преходящими, но запоминающимися навсегда, радостями, необратимостью ухода близких людей, попыткой осознать сей факт и примириться с ним, понять окружающих людей, найти своё место в этом мире.
В ходе взросления ему предстоит многое переосмыслить, как большинству людей, по другому взглянуть на привычные вещи, может, без прежнего обожания, но с искренней любовью, отдавая себе отчет в том, что идеальных людей не существует, даже если в начале жизненного пути все казалось по другому. Впервые испытать многие чувства, впоследствии оказавшие на его жизнь самое серьезное влияние.

Данный роман - это практически сплошной текст самых разнообразных описаний, от чувств, обуреваемых героя, до красот окружающего мира, будь то домик в деревне, крупные города, бескрайние поля, занесенные зимой искрящимся снегом или цветущие летом, люди, встречающиеся на пути всех слоёв и званий. Всё будоражит и рождает в душе героя массу чувств и эмоций.
Активных действий в сюжете ждать не стоит, но от этого он не теряет своего очарования и привлекательности.

От красоты, цельности и точности этих описаний захватывает дух, позволяя мысленно перенестись через годы и расстояния и вместе с героем заново пережить многие моменты, даря наслаждение величественностью слога и слова родного языка, его богатством и неповторимостью.

Финал романа выглядит несколько сумбурным и не совсем вписывающимся в канву романа, словно повествование набирает обороты и ускоряет ставший привычным размеренный ритм, отлично подходящий рассказываемому на страницах. Но тем не менее, не портит впечатления, а словно намекает, что все скоротечно и может измениться в любую минуту.

Книга есть во многих списках "Лучшее о Гражданской войне".
И не зря.
Свидетельство эпохи. Дневниковые записи талантливого писателя дорогого стоят. Очень точно и хлёстко подмечает приметы смутного времени.
По настроению ближе всего к "Белой гвардии". Интеллигенция, слухи, переживания и много разговоров.
Судя по Бунину, думскроллинг придумали уже очень давно — у писателя была одержимость чтением газет.
Уникальная, компактная вещь. Несмотря на документальность, читается увлекательней любой беллетристики.
10(ПОТРЯСАЮЩЕ)

Начну с того, что не назову главного героя этого рассказа безумным. Его стремление на Рождество оказаться в определенном месте, из-за чего он жертвует безопасностью беременной жены - мания и одержимость творца, но они временны. Несоответствие написанной в финале апокалиптичной картины тому рождественскому образу, что лелеял он в своей голове, - лишь выражение неосознанного горя, того, что не выпускал художник из собственного бессознательного.

Творческий человек всегда не таков как все, но не всегда сумасшедш. Он часто одиозен, нередко экзальтирован, порой одержим, ведь первостепенно для него творчество. Связывать ли с таким человеком свою судьбу - это дело каждого, но его не изменить - можно лишь смириться.

Потерявший жену и ребенка из-за непродуманности (а где вы видели продуманность и практичность у творческих людей) рисков путешествия к обители вдохновения мужчина вовсе не безумен в своем страстном изображении того, ради было предпринято все это. Картина смерти, мертвых тел, повешенных, болтающихся в петле, подкрепляемые страхом церквей и белых скатертей художника - крик души. Вопль, состоящий из боли и ужаса от утраты. Больше не Рождество стимул и вдохновение, теперь смерть - муза художника...

Книга есть во многих списках "Лучшее о Гражданской войне".
И не зря.
Свидетельство эпохи. Дневниковые записи талантливого писателя дорогого стоят. Очень точно и хлёстко подмечает приметы смутного времени.
По настроению ближе всего к "Белой гвардии". Интеллигенция, слухи, переживания и много разговоров.
Судя по Бунину, думскроллинг придумали уже очень давно — у писателя была одержимость чтением газет.
Уникальная, компактная вещь. Несмотря на документальность, читается увлекательней любой беллетристики.
10(ПОТРЯСАЮЩЕ)

Книга есть во многих списках "Лучшее о Гражданской войне".
И не зря.
Свидетельство эпохи. Дневниковые записи талантливого писателя дорогого стоят. Очень точно и хлёстко подмечает приметы смутного времени.
По настроению ближе всего к "Белой гвардии". Интеллигенция, слухи, переживания и много разговоров.
Судя по Бунину, думскроллинг придумали уже очень давно — у писателя была одержимость чтением газет.
Уникальная, компактная вещь. Несмотря на документальность, читается увлекательней любой беллетристики.
10(ПОТРЯСАЮЩЕ)

Отрезвляющая вещь! Для кого-то - профилактическая, как мне видится.
Безликость, машиноподобность американского миллионера заставляет содрогнуться: стоп, а сам-то ты в себе еще сохраняешь человечность? не превратился ли и ты, подобно ГГ, в денежный мешок, лишенный духовных устремлений и интеллектуальной содержательности?
Некоторые психологи советуют время от времени задумываться над вопросом: "А кто к тебе придет на похороны?".
Жестко, конечно.
Примерно об этом же, причем не менее жестко, и рассказ Бунина.