Необычно было читать истории пациентов психотерапевта. Как будто подслушивала их сеансы.
«Каждый человек, по природе своей, одинок. Это тяжело, но это так на самом деле, и нам нужно научиться с этим жить. Поэтому я хочу, чтобы у меня были свои собственные мысли и свои собственные сны. А у тебя – свои.»
Удивительно было то, что читая их истории, я находила отражение себя, своих мыслей. Все мы похожи. И одновременно разные.
«Я притворяюсь, когда говорю, что принимаю выбор каждого человека и не сужу его. Втайне я делю все жизненные пути на медные, серебряные и золотые. Некоторыми людьми всю жизнь движет стремление отомстить кому-то, восторжествовать; другие, спеленутые отчаянием, мечтают лишь о покое, одиночестве, о том, чтобы не было больно; третьи посвящают жизнь поискам успеха, процветания, власти, истины; четвертые хотят переступить через себя и раствориться в чем-нибудь или ком-нибудь: любимом человеке или божественной сущности. Есть и пятые, которые находят смысл своей жизни в служении, в самоактуализации, в творчестве.»
То, как работал доктор с пациентом, я «примеряла» на себя. И это уже была моя терапевтическая сессия.
«Если между двумя людьми есть что-то важное и они об этом не говорят, то они не будут говорить и ни о чем другом значимом тоже.»
Не все истории мне откликнулись. А некоторые наоборот очень сильно отозвались внутри меня.
«Компромиссы не ходят поодиночке: они плодятся, и сам не заметишь, как поступишься наиболее дорогими своими убеждениями.»
А ещё было увлекательно читать заметки доктора о пациентах, его анализ поведения и ответов. А также почему он спрашивал именно эти вопросы.
«Не разрушай защиты пациента, если у тебя нет ничего лучшего взамен.»
Книга не для каждого. Читается сложно, вдумчиво. Долго. Это реальные истории про боль.
«Вы даете и даете, – повторил доктор Вернер. – Вы даете ей самое лучшее, что у вас есть, а она все повторяет: «Дай же мне хоть что-то, что имеет смысл». – Именно это я и ощущаю, – уже мягче сказал Эрнест.»
«Каждый человек, по природе своей, одинок. Это тяжело, но это так на самом деле, и нам нужно научиться с этим жить. Поэтому я хочу, чтобы у меня были свои собственные мысли и свои собственные сны. А у тебя – свои.»
Удивительно было то, что читая их истории, я находила отражение себя, своих мыслей. Все мы похожи. И одновременно разные.
«Я притворяюсь, когда говорю, что принимаю выбор каждого человека и не сужу его. Втайне я делю все жизненные пути на медные, серебряные и золотые. Некоторыми людьми всю жизнь движет стремление отомстить кому-то, восторжествовать; другие, спеленутые отчаянием, мечтают лишь о покое, одиночестве, о том, чтобы не было больно; третьи посвящают жизнь поискам успеха, процветания, власти, истины; четвертые хотят переступить через себя и раствориться в чем-нибудь или ком-нибудь: любимом человеке или божественной сущности. Есть и пятые, которые находят смысл своей жизни в служении, в самоактуализации, в творчестве.»
То, как работал доктор с пациентом, я «примеряла» на себя. И это уже была моя терапевтическая сессия.
«Если между двумя людьми есть что-то важное и они об этом не говорят, то они не будут говорить и ни о чем другом значимом тоже.»
Не все истории мне откликнулись. А некоторые наоборот очень сильно отозвались внутри меня.
«Компромиссы не ходят поодиночке: они плодятся, и сам не заметишь, как поступишься наиболее дорогими своими убеждениями.»
А ещё было увлекательно читать заметки доктора о пациентах, его анализ поведения и ответов. А также почему он спрашивал именно эти вопросы.
«Не разрушай защиты пациента, если у тебя нет ничего лучшего взамен.»
Книга не для каждого. Читается сложно, вдумчиво. Долго. Это реальные истории про боль.
«Вы даете и даете, – повторил доктор Вернер. – Вы даете ей самое лучшее, что у вас есть, а она все повторяет: «Дай же мне хоть что-то, что имеет смысл». – Именно это я и ощущаю, – уже мягче сказал Эрнест.»