Нельзя потакать, нельзя опекать, нельзя плести интриги, нельзя хитрить, – подсказывал ему инстинкт. – Просто занимайся своим делом, используй свой профессионализм – все как обычно».
И вот когда эти недостижимые желания начинают управлять нашей жизнью, мы обращаемся за помощью к семье, друзьям, религии, а иногда – к психотерапевтам.
Поэтому я расспрашиваю пациента не только о его чувствах, связанных с плачем вообще, но и, в частности, о том, какие чувства у него возникли в связи с тем, что он плакал в моем присутствии.
Иногда я приводил в чувство пациентов, застрявших в такой дилемме, цитируя строчку из «Падения» Камю, которая всегда оказывала на меня глубокое воздействие: «Поверьте, некоторым людям отказаться от того, чего они вовсе и не желают, труднее всего на свете».
Он призывал нас быть открытыми к той части себя самих, которая соответствует любому поступку или фантазии, высказываемой пациентами, какими бы они ни были жестокими, ужасными, похотливыми, мазохистскими или садистскими. Если же мы этого не делали, он предлагал задуматься о том, почему мы предпочли закрыть эту часть самих себя.
долг, собственность, преданность, самоотверженность, доброта – эти наркотики, которые убаюкивают, усыпляют, погружают в такой глубокий сон, что человек просыпается только в самом конце своей жизни, если, конечно, вообще просыпается. И открывает он глаза только затем, чтобы увидеть, что он никогда не жил по-настоящему.